Возраст гусеницы - Татьяна Русуберг
— Я не видел розовых слонов, — поправил я ее. — Я только…
— Да что совой об пень, что пнем об сову! — Маша нервно огляделась по сторонам. — Просто посиди тут немного, ок? Пять минут — и я вернусь.
Ее каблучки захрустели по гравию, и насаженная вокруг площадки живая изгородь скрыла от меня хрупкую фигурку.
На этот раз я решил сидеть тихо, что бы ни случилось. Но здесь не было ни лестницы, ни деревьев с воронами, ни слонов, ни сов с пнями. А может, просто помог волшебный «Сникерс». В общем, я уже почти заскучал, когда со стороны одного из домов показался парень в зеленой парке. Под ней у него была черная кофта с капюшоном, который он натянул на голову. Парень казался вполне реальным, но черт его знает. Я притворился, что очень заинтересован шнурками на своих кроссах. Они шевелились и, извиваясь, переползали из отверстия в отверстие, как длинные грязно-белые черви. «Вот черви — точно глюк», — подумал я, отстраненно наблюдая за их перемещениями.
Тут я заметил, что ног стало четверо. В смысле, к моим двум добавились еще две — обутые в высокие черные конверсы примерно сорок пятого размера.
— Ну чё, принес? — спросил сверху гнусавый голос.
«Похоже, все-таки глюк», — решил я, лениво поднимая взгляд по зеленой парке, пока не уперся им в кулак с наколотым черепом. Череп скалился, сжимая в зубах денежные купюры. «Точно, глюк», — успокоился я и решил игнорировать гнусавого по совету Маши.
— Эй, ты чё, оглох?!
Видение оказалось очень настырным, а «Сникерса» на него у меня не осталось. Интересно, что будет, если я с ним заговорю? Наверное, со стороны это будет выглядеть, будто я беседую сам с собой.
— Фак, да ты чё, укуренный в дупель, мэн? — Глюк сгреб меня за ворот куртки, приподнял со скамейки и встряхнул.
Я тряпочкой болтался в его руке и хихикал. Ну правда же, смешно звучит: «В дупель». И что вообще этот «дупель» значит?
— Ты чё, мой ганджубас на хер выдул?!
Меня тряхнули жестче. Ноги потеряли контакт с реальностью, хорошо хоть шнурки за гравий зацепились. И тут это случилось. В шее громко хрустнуло, будто кто-то сухую ветку о колено переломил. Я перестал хихикать. Обмяк, свесив голову набок, закатил глаза и вывалил язык.
— Фак, вот дерьмо! — завопил глюк и выпустил мою куртку.
Я рухнул обратно на скамейку, изо всех сил стараясь не заржать — мертвым не положено. Конверсы затопали по гравию, удаляясь.
— Эй, ты! — раздался рядом Машин голос. — Стой! Куда?.. Чё, блин, вообще за хрень тут происходит?
Я открыл глаза. Маша присела и подобрала с земли мятые бумажки — крон пятьсот навскидку.
— Так это был не глюк? — выпучился я на деньги.
— Нет. — Маша выпрямилась, оглядываясь по сторонам, и быстро запихнула купюры в карман джинсов. — Это был покупатель. Валим отсюда.
Она развернулась и быстро зашагала по дорожке в сторону, противоположную той, где исчез гнусавый. Мне ничего не оставалось, как потрусить за ней.
7
— Чё за на хер ты с ним сделал?! — Маша пихнула меня в грудь с такой силой, что я влетел в стену гаража, за который мы только что зашли.
— Ничего, — хихикнул я. Смешки вылетали из меня сами собой, как мыльные пузыри, стоило открыть рот. — Просто умер.
Я продемонстрировал Маше свой коронный трюк, но, кажется, ее не впечатлило. Она вернула меня к жизни, как следует тряхнув за грудки.
— Ты вообще больной на всю голову?! Что, если этот хмырь стукнет Тому и я работы лишусь? Думаешь, легко было ее получить?
— Том — это твой босс, да? А что это за работа такая? — Во мне проснулось любопытство. Все-таки не каждый день встречаешь, как я подозревал, наркодилера, да еще женского пола. В кино барыги всегда были здоровенными татуированными мужиками, часто лысыми. — Продавать ган-джу-бас? — я тщательно выговорил новое слово.
— Не продаю я! — отрезала Маша. — Сказала же уже: доставляю.
Понятно. Значит, здоровенным татуированным мужиком был Том.
— Ну не за бесплатно же, — я снова хихикнул.
— И почему мне так хочется тебе по яйцам врезать? — задумчиво произнесла она с таким видом, что я инстинктивно прикрылся ладонями.
— Не надо! — затараторил я. — Хмырь звонить никому не будет. Сидит, небось, где-нибудь и очкует. Но даже если и позвонит… Ты-то ни в чем не виновата.
Взгляд Маши стал еще более задумчивым.
— Да, ты прав, наверное. Вот пусть тебе пальцы и режут, если что. Пошли, — она уцепилась за мой рукав. — И от меня ни на шаг.
— Какие пальцы?!
Пузыри смеха во мне внезапно полопались. Я даже услышал этот печальный тихий звук: «Плоп. Плоп-плоп!» Маша не отвечала, волоча меня через одинаково безликие дворы. Внезапно я вспомнил о своей миссии.
— Слушай, мне еще семью свою надо найти. И машина у меня на стоянке брошена. А я уже столько времени с тобой потерял.
Лучше бы я придержал язык. Никогда не думал, что такая милая и хрупкая на вид девушка может так выражаться. Если бы я сейчас смотрел фильм с собственным и Машиным участием, то ее речь пришлось бы почти полностью запикать, и ее монолог звучал бы примерно так:
— Ах ты пи-ип пи-ип! Да я тебя пи-ип пи-ип! Да ты у меня пи-ип пи-ип! А не пи-ип бы ты пи-ип! И никогда ты никого не найдешь, потому что если человек — идиот, то это не лечится! Пи-ип!
Если бы этот фильм был аниме, то из глаз у нее при этом вырывались бы языки пламени, а изо рта вылезали бы клыки. Если честно, от меня ее красноречие отскакивало как шарик для пинг-понга, но вот последнее замечание задело за живое.
— Конечно, найду! — На самом деле я совсем не был в этом уверен, но показывать этого не собирался. — Я еще, в общем-то, и не начинал поиски по-настоящему.
— Найдет он! — Маша издевательски хохотнула. — Да ты, блин, и член свой не найдешь, даже если руку в трусы засунешь.
— А вот трусы мои трогать не надо! — огрызнулся я.
— Сказал дико сексуальный чувак с телефоном для пенсионеров, считающий, что «Фейсбук» — это фотоальбом.
— Я знаю, что такое «Фейсбук»! — оскорбился я и завис.
«А про дико сексуального она серьезно или как?»
— Какое достижение! — возвела руки к небу Маша. —
