Джон Катценбах - Что будет дальше?
Сам Адриан сегодня двигался медленно, не торопясь. Отчасти скорость его ходьбы диктовалась возрастом. К тому же нахлынувшие воспоминания вынуждали его время от времени замедлять шаг.
— Брайан! — неожиданно позвал Адриан во весь голос. — Я думаю, мне нужна твоя помощь.
Две студентки, оторвавшись от мобильников, с ухмылкой посмотрели в сторону пожилого профессора. Девушки шли вроде бы вместе, но каждая вела телефонный разговор с собственным невидимым собеседником.
«Не так уж сильно они отличаются от меня, — подумалось Адриану. — Если не принимать во внимание, что человек на противоположном конце моей телефонной линии давно мертв».
Адриан вспомнил одну из историй, которые Брайан рассказывал порой после нескольких порций виски, — как он был в разведке в долине Ашау.
— До лагеря оставалось всего пара километров. Последний отрезок пути в конце длинного, бесполезного дня. Жара, жажда, невыносимая усталость.
Адриан оглянулся. Он надеялся увидеть Брайана неподалеку. Голос брата, отдаваясь гулким эхом у него в ушах, рассказывал много раз слышанную Адрианом историю. Он звучал совсем рядом, однако Брайан был невидим.
— Иными словами, Адри, это была идеальная ситуация для того, чтобы расслабиться и потерять бдительность.
В их разведотряде было двадцать человек. В предыдущую неделю они уже трижды проходили этим путем, и всякий раз без происшествий. Брайан описал, как выглядела местность вокруг. Справа простиралось широкое рисовое поле, за ним, примерно в семидесяти пяти метрах от дороги, высилась темная стена огромных тропических деревьев. Слева маячили пара хижин и тропинка, ведущая в соседнюю деревушку.
Два крестьянина работали в поле. Картина была хорошо знакомой и настраивала на умиротворенный лад. Все было как обычно. Когда Брайан рассказывал эту историю, последние слова он всегда повторял как минимум трижды. «Как обычно. Как обычно. Как обычно».
Эти слова звучали в его устах словно какое-то заклятие.
Солдаты чертовски устали и мечтали только о том, чтобы поскорее вернуться в лагерь, поесть, отдохнуть, привести себя в порядок. Брайан любил подчеркивать, что у них не было абсолютно никаких причин для того, чтобы делать привал.
Но в тот день — Брайан навсегда запомнил, что это был вторник, — он принял решение остановиться. Люди буквально рухнули на землю. Двадцатикилограммовые рюкзаки на плечах и жара в сорок пять градусов дурно сказались на процессе принятия решений, делился Брайан своими наблюдениями. «Полагаю, ты мог бы изучать этот феномен», — говорил он брату. Солдаты ворчали: делать остановку в подобном состоянии всегда тяжелее, чем продолжать путь. Угрюмые, они жадно глотали последние капли воды из опустевших фляжек, потом курили, в то время как Брайан, глядя в бинокль, прочесывал взглядом лесополосу. Он изо всех сил старался сосредоточиться на темной линии горизонта, тщательно рассматривая каждый силуэт, каждую тень. Ничего подозрительного он не видел. Совершенно ничего. Но от этого ему стало только хуже.
— Адри, тебе должно быть знакомо это чувство, так иногда бывает с каждым. Вроде бы все в порядке, но что-то не то. Именно такое чувство я испытал тогда. Все было слишком хорошо. Чересчур.
И тогда Брайан сделал следующее: он начертил тревоживший его участок леса на своей карте местности и передал координаты на базу огневой поддержки. При этом он солгал артиллерийскому офицеру, сказав, будто заметил какое-то движение в районе деревьев.
Первый залп не заставил себя долго ждать. Он убил двух крестьян и забросал все вокруг кровоточащим мясом буйвола. То, что в результате неточности погибли мирные жители, не смутило Брайана. Он спокойно сообщил по рации уточненные данные для дальнейшей корректировки огня. Через несколько секунд в джунглях загремели мощные взрывы. Земля затряслась. Раздавался омерзительный свист снарядов. Деревья разлетались на мелкие куски, и в небо вздымались смертоносные фонтаны щепок и обломков металла.
Через считаные мгновения все закончилось. Солдаты не хотели обследовать обстрелянную территорию, но Брайан отдал приказ, и они подчинились. Молча прошли они мимо трупов крестьян. Блестящие человеческие внутренности смешались с молодыми побегами риса. Кровь, густая, как нефть, сочилась меж комьев земли. Тем временем на горизонте показались жители деревушки и в знойном вечернем воздухе раздались первые вопли ужаса.
Зрелище, ожидавшее солдат впереди, было поистине кошмарным. В лесополосе, на которую Брайан обрушил артиллерийский огонь, их поджидала целая рота солдат Вьетнамской народной армии. Впрочем, вполне вероятно, что врагов было даже больше. Повсюду, куда бы ни падал взгляд, он натыкался на человеческие тела или отдельные их части. Разбросанные взрывной волной, они свисали тут и там с искореженных стволов. Головы. Руки. Туловища. Едва узнаваемые, они являли собой закономерный результат прямого попадания снарядов семидесятипятимиллиметровой гаубицы. Повсюду были кровь и фрагменты солдатского обмундирования. Весь окружающий пейзаж окрасился в багровый цвет. Слышались стоны раненых. Кто-то из вьетнамцев наверняка отполз в джунгли и затаился там, чтобы дождаться прихода своих или просто умереть. Впрочем, Брайану не было до этого никакого дела.
Ни один из его солдат не проронил ни слова. Кое-кто лишь присвистнул, да слышно было, как у некоторых учащалось дыхание, когда приходилось ступать в лужи крови. Солдаты безропотно выполняли приказ Брайана, методично обследуя расположение врага и отдельными выстрелами добивая раненых. (Сам Брайан говорил, что не помнил, как отдал такой приказ. Но наверное, отдал.) Затем пересчитали убитых. Их оказалось около восьмидесяти. Серьезная победа, особенно если учитывать, что обошлось без сражения. Это был не бой, а скорее бойня. Каждый солдат в отряде Брайана понимал, что если бы они просто прошли через поле, как делали много раз прежде, то нарвались бы на вражескую засаду и были бы убиты все до одного. После этого случая никто и никогда не подвергал сомнению интуицию Брайана. Обо всем этом он рассказал своему старшему брату.
Брайану дали орден.
Адриан чувствовал, что брат, упоминая о своей награде, не испытывал ни малейшей гордости. В его словах звучала только печаль.
Собственное прошлое стало ловушкой для Брайана — так казалось Адриану. «Но не произошло ли и со мной нечто подобное?» — спросил он себя.
— Я думаю, ты прав, Адри.
Адриан посмотрел по сторонам, но вновь не увидел брата. Лишь голос Брайана продолжал звучать где-то рядом.
Студенты небольшими группами переходили от одного учебного корпуса к другому. Где-то вдалеке часы пробили три. Адриан вспомнил, что именно в это время Брайан попросил об огневой поддержке, которая сохранила ему жизнь.
Профессор ускорил шаг. Архитектура университетских зданий представляла собой смешение различных стилей. Модерн соседствовал с классицизмом. Широкие окна больших каменных корпусов с плавными очертаниями смотрели на подстриженную лужайку, по другую сторону которой стояли старые деревянные каркасные дома, отданные под общежития.
Адриану приятно было видеть, что практически ничего здесь не изменилось с тех пор, как он вышел на пенсию.
Кафедра психологии находилась в сравнительно новом здании: кирпичная кладка, широкие двери — словом, ничего особенного, если не считать увившего стены плюща. Адриану нравилось работать в таком непримечательном здании: здесь замысел архитектора не бросался в глаза, не привлекал к себе излишнего внимания, не то что в корпусах бизнес-школы или химического факультета. Несомненное преимущество этой пуританской простоты состояло, по мнению Адриана, в том, что она куда менее занимала и связывала воображение, чем нарочито модерный дизайн, а значит, оставляла больше свободы для научной мысли и всех тех процессов, которые происходили внутри здания. Оно скрывало таящееся в нем сокровище знания, вместо того чтобы громогласно заявлять о нем всем своим видом.
Адриан поднялся на третий этаж. Он постоянно напоминал себе, что направлялся в кабинет номер 302, и губы его шевелились, беззвучно повторяя имя нужного человека. Это был его старый друг и коллега, но в стенах родного факультета Адриану не хотелось дать кому-либо понять, что он серьезно болен. «Будь последователен, ничего не упусти, — твердил он себе, — ни единой подробности».
Он постучался и открыл дверь.
— Роджер? — позвал Адриан, входя в кабинет.
Элегантно одетый человек худощавого телосложения, с проплешиной на затылке, высокий, как баскетболист, сидел за письменным столом, пристально глядя в компьютерный монитор. Рядом сидела привлекательная девушка с выражением беспокойства на лице. Первое, что бросалось в этом помещении в глаза, — множество книг, громоздившихся на черных металлических полках. Одна из стен, прямо как в почтовом отделении, была увешана фотографиями с надписью «Внимание: розыск!», какие рассылает обычно ФБР. На противоположной стене в рамке красовалась афиша «Молчания ягнят», с поставленными на ней черной ручкой автографами режиссера и сценариста нашумевшего фильма.
