Замерзшее мгновение - Камилла Седер
Бернефлуд обогнул галерею Сулькаттен и площадь, проникнутую духом пятидесятых: бежевые и бледно-зеленые цвета, названия магазинчиков еще с того времени, когда светящиеся вывески были в новинку. Горстка пьяниц Лерума уже заняла выгодные позиции: четыре скамейки, стоящие полукругом, и винный магазин на удобном расстоянии.
Припарковавшись на площадке, он испытал некоторое самодовольство, не заплатив за парковку. Бумажка с написанными от руки словами «Полицейская необходимость» лежала за лобовым стеклом его личной машины. Она должна была отогнать полицейских, выписывающих штрафы.
— Пер-Эрик Старе примет вас, как только у него будет возможность.
Секретарша, или это была рецепционистка, забыла снять красный вязаный шарф. У нее была вызывающая внешность. Вероятно, ей, как и Старе, пришлось прервать свой только что начавшийся отпуск, чтобы быть в распоряжении полиции.
Бернефлуда раздражало сидение в грязном коридоре муниципалитета в ожидании этого самодовольного мелкого чиновничка, наверняка считавшего необходимым восстановить баланс сил. Бернефлуд нервно барабанил пальцами.
На мгновение он подумал, не сбежать ли отсюда в магазин скобяных изделий в галерее, расположенной на противоположной стороне улицы, и купить те петли для новой калитки, о которых он уже давно думал. Недавний ураган с корнем вырвал старую калитку — может, оно и к лучшему, поскольку она совсем проржавела. На самом деле в ней не было большой необходимости, но Улле нужна калитка — значит, она должна быть. Иногда ее невозможно переспорить.
Потом он отбросил мысль о петлях. Существовал риск, что Старе снова исчезнет, если как следует за ним не следить.
Секретарша сидела в Интернете — он отчетливо видел это из своего угла. Наверняка чатилась с парнями — сейчас ведь этим занимаются и красивые девушки. В его время только некрасивые подавали объявления о знакомстве или звонили на «горячие линии».
Над головой секретарши висели большие часы. Секундная стрелка довела Бернефлуда до исступления. В конце концов он встал и вытащил бумажник из внутреннего кармана кожаной куртки.
— Как я уже говорил, это полицейская необходимость. Будьте любезны, скажите мне, где находится комната Пер-Эрика Старе.
Прошло несколько секунд, пальцы девушки бегали по клавиатуре. Она нажала «Отправить» и наконец-то повернулась к Бернефлуду.
— Как я уже говорила, он сейчас занят.
«Соплячка чертова».
— Как я уже говорил, меня это не интересует.
Она закатила глаза, но все же поднялась и зацокала каблуками по линолеуму мимо Бернефлуда и дальше по коридору. Он поспешил за ней, и через мгновение уже стоял перед Старе. Тот сидел у круглого стола, напротив женщины с волосами огненно-красного цвета, который совершенно ей не шел. Бернефлуд поразился юному возрасту Старе. Он ожидал увидеть старика.
— Я занят…
— Бенгт Бернефлуд, полиция. Речь идет об убийстве, — сунул он свое удостоверение в лицо Старе.
Старе посмотрел на часы в десятый раз за полчаса и побарабанил пальцами по раскрытому календарю.
— Я не знаю, что сказать. Это возмутительно, но я по-прежнему не понимаю, чем могу вам помочь.
— Я тоже. Вы общались с Ларсом Вальцем, я пытаюсь понять, каким он был. Кое-кто утверждает, что вы враждовали с Ларсом Вальцем.
— Но это же смешно!
Он не обращал внимания на вибрирующий в кармане пиджака мобильник.
— Я был в контакте с Ларсом Вальцем по нескольким фотоработам в какой-то период, вот и все.
— В течение довольно долгого периода, если я правильно понял.
— Ну да, в течение ряда лет. Речь шла всего о нескольких заказах. Может статься, Ларс Вальц был раздражен во время наших последних контактов, но говорить о вражде — это слишком.
Бернефлуд задумчиво кивнул.
— Почему Вальц рассердился?
Старе замолчал и уставился в окно, словно размышляя, рассказывать короткую или длинную версию.
— Я прервал наше сотрудничество в пользу другого фотографа.
— Он был уволен?
— Нет!
Старе злобно стукнул ладонью по столу.
— Он был фрилансером! Не был нанят на постоянную работу. Мы не заключали никаких договоров, что эксклюзивное право на выполнение работ, о которых мы говорим, должно принадлежать ему. Я вполне мог выбрать другого фотографа, если считал, что это лучше для выполнения поставленной задачи.
— Но речь не шла об одном задании. Вы сказали, что прервали сотрудничество.
Старе вздохнул и два раза быстро провел рукой по волосам. Они встали на его голове как плюмаж.
— Если быть откровенным…
— Неужели вы еще не поняли, что должны говорить откровенно?
— …то Ларс Вальц был недостаточно хорошим фотографом, чтобы терпеть такие неудобства.
— Неудобства?
— Он был довольно специфическим человеком. Надеюсь, вы понимаете, что мне претит плохо говорить о покойном, — иначе я сразу упомянул бы об этом.
— Если бы все рассуждали как вы, господин Старе, то мы не смогли бы выполнять свою работу. Так что давайте без околичностей, я не могу сидеть с вами целый день. И вы со мной тоже, как уже сказали.
— Он был импульсивным. Называл свои причуды свободой художника и вообще имел дурной характер. В вопросах работы, должен добавить. О том, что Вальц представлял собой в частной жизни, я не имею ни малейшего понятия.
— А подробнее?
Старе развел руками.
— Тот тип работ, о котором мы говорим, очень конкретный по форме. Общественная информация. Никаких отклонений. Вальцу сложно было принять это. Он хотел все делать по-своему.
— А когда ему не давали?
— Тогда он приходил в ярость. — Он пожал плечами. — Скандалил, хлопал дверьми — наверное, считал себя эксцентричным, но это было просто невозможно. Кроме того, он запрашивал слишком много. Не было никакого резона нанимать его снова. Как я говорил, мы брали его только как фрилансера и не имели перед ним никаких обязательств. Но что между нами была вражда — это, мне кажется…
— О’кей, я понял.
Бернефлуд поднялся и застегнул куртку. В душе он сожалел о том, что люди вообще и жертвы убийств в частности редко настолько однозначны, как можно подумать в начале расследования убийства. Всегда появлялся кто-то разрушавший сложившееся представление.
— Спасибо, что уделили время. Я сам найду дорогу.
Он должен был успеть купить эти петли.
20
Немного холодный и пасмурный, но все равно такой любимый праздник. Рождество снова становилось разочарованием для детей — лил дождь, по тротуарам текли ручьи и стекали в колодцы. Телль сменил радиоканал, чтобы не слушать про священную ночь.
Парковка отделения полиции была освещена, как сцена, мокрые машины блестели, отражая свет. Необходимость в таком излишне мощном освещении была вызвана целой серией повреждений и взломов машин на парковке для сотрудников. Пару раз взламывали
