Ларс Кеплер - Соглядатай
Не выдавая своей тревоги, Йона размотал трос – наверное, двадцать оборотов. Теперь София на свободе.
– Здесь есть еще кто-нибудь? – вполголоса спросил он Софию, прежде чем вывести ее прочь из чулана.
– Только мы с сестрой, – ответила она.
– Мы вас вытащим отсюда, – прошептал Йона. – Как зовут твою сестру?
– Карола.
Металлический трос со звоном протянулся по бетонному полу.
Филип подергал нож. На боку коробки осталась вмятина, и Филип потерял и без того вялую хватку.
– Мы теперь здесь, но кто попал в Гуантанамо – вам не известно, – пробормотал он, не глядя на незваных гостей.
– Карола, – позвал Йона невозмутимо. – Подойди сюда, пожалуйста.
Первая девушка закрыла банку с шампиньонами и помотала головой, не глядя на него.
– Карола, иди ко мне, – сказала София.
Карола осталась сидеть, ковыряя банку. Филип посмотрел на нее и почесал шею.
– Идите же, – снова позвал Йона, чувствуя, как пистолет постукивает о ребра.
– Эуген с ними заодно, вы же знаете про Центр правительственной связи[7]… АНБ, всякое такое… Мне несколько лет морочили голову, держали за дурака… Все голые, всем весело… Но как защититься, когда ты голый и любой может заснять чью угодно спину?
Подвешенный под потолком фонарик крутнулся, по лицам и плечам задвигались темные тени.
– София хочет, чтобы ты подошла, – сказал Йона.
Карола подняла глаза и улыбнулась сестре. София вытерла слезы со щек и протянула руку.
– Теперь мы можем уехать домой? – прошептала Карола и наконец встала.
Она сделала пару шагов, и тут Филип схватил девушку за волосы и рванул назад; выдернув нож из картонки, он прижал лезвие к горлу Каролы.
– Стой, стой, успокойся, – закричал Адам. – Смотри – я опускаю оружие.
– Катитесь к черту! – завопил Филип и ударил себя в лоб, после чего снова прижал лезвие к шее Каролы.
– Сделайте же что-нибудь, – всхлипнула София.
Кровь из раны на лбу залила Филипу бровь, потекла по щеке.
– Я знаю, ты просто пытаешься защитить ее, – спокойно сказал Йона.
– Да, хотя вы…
– Послушай меня, – перебил Адам, прерывисто дыша. – Ты должен положить нож.
София плакала, зажав рот ладонью. Филип посмотрел на Адама и широко улыбнулся.
– Я знаю, откуда ты явился, – заметил он и сильнее прижал нож к шее Каролы.
– Положи нож сейчас же! – завопил Адам и сделал шаг в сторону, чтобы очистить линию огня.
Филип взглядом проследил за Адамом и нервно облизал губы. Даже в темноте было видно, как кровь течет по лезвию.
– Филип, ты делаешь ей больно, – сказал Йона, пытаясь пересилить головокружение. – Брось, мы не угрожаем тебе…
– Заткнись!
– Мы хотим только…
– Заткнись!
– Мы хотим только поговорить о Марии Карлссон, – закончил Йона.
– Мария? Моя Мария? – тихо спросил Филип. – Почему…
Йона кивнул и подумал: выстрелить Филипу в плечо, разоружить его, а потом лечь ничком на пол. Он ждал слишком долго. И уже почти ослеп, глазное дно жгло огнем.
– Смотри, я достаю свой пистолет и отдаю его тебе, – сказал Йона и осторожно потянул кольт из кобуры.
Филип уставился на него красными воспаленными глазами.
– Мария говорила, что Агентство национальной безопасности шпионит у нее в саду, – пояснил он. – Я ездил туда и сам видел – какой-то тощий человечек в желтом клеенчатом плаще, какие носили рыбаки в Лофотене, когда я был маленьким. Он снимал ее через окно…
Йона вытер кровь под носом. Потом в голове оглушительно зашумело, и ноги подкосились.
София закричала, когда Йона повалился на бок, попытался встать, но перевернулся на спину и остался лежать неподвижно, с подрагивающими веками.
Девушка подбежала, склонилась над ним. От пузырящейся, пульсирующей боли где-то за глазом у Йоны перехватило дыхание. Он еще успел почувствовать, как София вытаскивает пистолет у него из рук, а потом в глазах потемнело совсем.
София поднялась, выпрямила спину, коротко, прерывисто дыша, и наставила пистолет на Филипа.
– Отпусти мою сестру, – резко велела она. – Сейчас же!
– Положи оружие, – дрожащим голосом сказал Адам и встал между ними. – Я полицейский, ты должна доверять мне.
– В сторону! – крикнула она. – Филип не собирается ее отпускать!
– Не делай глупостей, – сказал Адам и протянул руку.
– Не трогай меня! Стреляю!
София обхватила пистолет обеими руками, но дуло все равно дрожало.
– Отдай мне оружие и…
Уши заложило от грохота, когда пистолет выстрелил. Пуля оцарапала Адама и попала Филипу в плечо. Нож упал на пол. Филип в изумлении уставился на Софию; кровь текла у него между пальцев.
– В сторону! – снова крикнула София.
Адам отшатнулся, чувствуя, как горячая кровь, пульсируя, просачивается через одежду. София выстрелила еще раз и попала Филипу прямо в грудь. Кровь брызнула на коробки позади него, запачкала зеркало. Пустая гильза звякнула о бетонный пол.
Карола, которая так и стояла, опустив глаза, медленно коснулась рукой шеи. София, опустив пистолет, ошалело смотрела на Филипа, который осел на пол и привалился к коробке.
Он вяло щупал рану на груди; сочилась кровь. Глазные яблоки задергались, когда он попытался что-то сказать.
Глава 46
По дороге на урок Эрик заехал в супермаркет «ICA» в Глобене. Он знал, что Мадде обожает попкорн, и решил захватить несколько упаковок. В молочном отделе он заметил своего бывшего пациента Нестора. Нестор, тощий, высокий, был одет в отутюженные брюки и серый вязаный пуловер поверх белой рубашки. Его худое, гладко выбритое лицо и белые волосы, расчесанные на косой пробор, совсем не изменились.
Нестор увидел его и изумленно улыбнулся. Однако Эрик не подошел – просто помахал ему и пошел дальше по залу.
Прихватив попкорн, он направился на кассу и тут увидел спецпредложение – машинку для приготовления попкорна. Эрик знал, что склонен тратить лишнее, но машинка была легкой и компактной и стоила не слишком дорого.
Выйдя на парковку с упаковками кукурузы и машинкой для попкорна, он снова заметил Нестора. Долговязый Нестор ждал на пешеходном переходе, направляясь к метро. Возле его тощих ног стояли шесть набитых битком пакетов. Они были такими тяжелыми, что Нестор мог пронести их всего несколько метров.
Эрик открыл багажник и сложил туда покупки. Он был уверен, что пациент не видит его. Застенчивый Нестор что-то пробормотал, поднял пакеты, с трудом сделал несколько шагов – и ему пришлось снова опустить пакеты на землю.
Нестор стоял и дул на свои тонкие пальцы, когда Эрик подошел к нему.
– Похоже, тяжелые, – сказал он.
– Эрик? Нет, не ос-собенно, – улыбнулся Нестор.
– Где ты живешь? Я тебя подвезу, – предложил Эрик.
– Я не хочу доставлять хлопот, – прошептал Нестор.
– Никакие это не хлопоты. – Эрик поднял четыре пакета.
Сидя в машине рядом с ним, Нестор повторил, что справился бы и сам. Эрик ответил, что не сомневается, и осторожно вырулил с парковки.
– Спасибо за кофе… но, пожалуйста, не делай мне впредь подарков, – сказал Эрик.
– Ты с-спас мне жизнь, – тихо возразил Нестор.
Эрик помнил, что психоз начался у Нестора три года назад, когда умерла его тяжелобольная собака.
Начав работать с этим пациентом, Эрик прочел записи, сделанные в закрытом психиатрическом отделении, где наблюдался тогда Нестор. Худосочный пациент беседовал с мертвецами: с серой дамой, которая щеткой вычесывала перхоть из волос, и с каким-то злобным парнем, который заставлял его тянуть руки в разных направлениях.
Во время беседы Эрик выяснил, что Нестор зациклился на моменте, когда усыпляли собаку. Он твердил об игле в правой передней лапе, о том, как смертоносный раствор вливается в тело. Собака задергалась, со стола потекла моча, когда мускулы потеряли тонус. У Нестора было чувство, что ветеринар и жена обманули его.
Нестор хорошо отвечал на стадии стабилизации, но, стоило Эрику снять его с риспердала, пациент снова начал слышать голоса.
Эрик не был уверен, получится ли загипнотизировать Нестора, – вполне возможно, тот принадлежал к небольшому проценту людей, не поддающихся гипнозу. Однако во время расслабляющих бесед в полутемной комнате они все же докопались до переломной ситуации, которую потом эпизод за эпизодом разобрали.
Нестор рос с матерью и младшим братом, а еще у него был черный лабрадор. Когда Нестору было семь, его пятилетний брат заболел острым воспалением легких, которое усугубило и без того тяжелую астму. Мама сказала Нестору, что братик умрет, если они не усыпят собаку. Нестор отвел собаку на озеро Сёдербюшён и утопил ее в хоккейном сумке, набитой камнями.
Но брат все равно умер.
В сознании Нестора две картинки срослись. У него навсегда отпечаталось, будто он утопил брата в сумке, а собака стерлась из его памяти.
Они тогда проработали его гнев на материнскую манипуляцию, и через месяц Нестор наконец отпустил мысль о своей вине, как и представление о том, что мать способна дотянуться до него из могилы.
