Ларс Кеплер - Соглядатай
– Мадде думает, что пора перекрасить стены в детской, а я сказал, что с удовольствием помогу.
– Ладно, – сказала Джеки. На лице у нее было недоумение.
Глава 48
Адам ждал Марго в подземном депо полицейского управления. Из-за бинтов его футболка туго натянулась на груди. Марго двинулась было к нему, но остановилась – ребенок толкнул в живот. На обтянутых пластиком столах были выложены для анализа пронумерованные предметы из чулана Филипа Кронстедта.
Подошел коллега, сказал что-то лестное Адаму и удалился к лифтам.
В ярком свете усталое лицо Адама с темной тенью щетины выглядело почти прозрачным.
Позади него как будто происходила опись имущества Филипа. На первом столе лежали позолоченная спинка кровати, деревянный ящик с накрахмаленными льняными простынями, потертые книги и три пары спортивных туфель.
– Ну как ты? – спросила Марго, подойдя к Адаму.
– Легко отделался. – Он положил руку на ребра. – Правда, не могу избавиться от мысли: если бы она чуть сместила дуло, быть бы мне покойником. Три миллиметра влево – и привет.
– Вам нельзя было соваться в подвал без подкрепления.
– Именно так я и рассуждал… но я не сразу понял, что Йона развалина, он упал, упал прямо на пол и выронил пистолет.
– Ему нечего было там делать.
– Все пошло к черту, – кивнул Адам. – Начнется внутреннее расследование… это ясно, я же ранен… вероятно, оно уйдет в отдел прокуратуры по делам полицейских, так что нам надо кое-что обговорить.
Марго рассматривала выцветшую школьную схему женской анатомии. Глаза на плакате были закрашены синим мелом.
– Но без Йоны мы не взяли бы Филипа Кронстедта, – заметила она.
– Я взял Филипа, это я его взял, Йона валялся на полу…
Слепящий свет люминесцентных ламп и ламп для фотоувеличителя бликовал на пластике стола между предметами. Марго остановилась перед тремя видеокамерами с разбитыми линзами. Камеры в защитной пленке лежали в просторной картонной коробке.
– Уже сравнивали записи с камер Филипа с записями, на которых были жертвы? – спросила Марго.
– Думаю, да.
– А украшений для языка или фарфоровой косули не нашли?
– Найдем, – улыбнулся Адам. – Это просто вещи из чулана. Спешить некуда, самое главное сделано, мы его взяли.
Они прошли мимо горстки раскрашенных от руки оловянных солдатиков, и Марго подумала, что остаток фарфоровой фигурки и украшение с Сатурном здесь, поскольку на момент преступления Филип жил в подвале.
– Насколько мы уверены, что убийца он? – спросила она.
– Сейчас его оперируют в Каролинской больнице, но, когда он придет в себя, он признается.
– Ты поставил там охрану?
– Ему прострелили грудную клетку, легкое разорвано. Едва ли его нужно сторожить.
– И все же поставь охрану.
Штук двадцать полароидных снимков, на всех – молодые женщины с обнаженной грудью, лежали в маленькой пластиковой папке.
– Когда поднимемся – поставлю, если тебе так спокойнее, – пообещал Адам.
– Я говорила с Йоной в больнице. Он, похоже, считает Филипа невиновным в убийствах и…
– Черт возьми, – перебил Адам, раздраженно улыбаясь. – Я взял Йону с собой, потому что пожалел его, это была ошибка, и я не собираюсь ее повторять. Мы не можем позволить ему играть в полицейского.
– Я согласна, – быстро сказала Марго.
– Он опозорился и больше близко не подойдет к расследованию.
– Я только хотела сказать, что назначить Кронстедта виновным – просто и наивно, – спокойно заметила Марго и двинулась дальше вдоль стола.
– Филип уже готов был признаться, когда в него выстрелили, он рассказал, что пробрался к окнам Марии Карлссон. – Адам, улыбаясь, повернулся к ней. – У него нет алиби на вечера убийств, он легко приходит в ярость, параноик и совершенно чокнулся на камерах слежения и шпионаже…
– Я знаю, но…
– Он заперся с двумя женщинами. Видела бы ты это! Он держал их на привязи, на стальном тросе.
Глаза Адама, ввалившиеся от недосыпа, странно блестели, щеки раскраснелись.
Адам замолк и задержал дыхание, оперся костяшками пальцев о стол и закрыл глаза.
Страшные, тревожные воспоминания прошлой ночи качнулись, как тяжелый маятник. Адам вспомнил, как звенело в ушах после последнего выстрела, как кровь ползла по боку и затекала под джинсы, когда он разоружал Софию.
Вспомнил большую собаку, которая пыталась повалить и разорвать его, и оргию в отеле «Биргер Ярл», секс без презерватива с незнакомой женщиной.
На глаза навернулись слезы, когда он подумал, насколько мало контролирует происходящее, как мало знает самого себя.
Ему вдруг отчаянно захотелось домой, к жене, заползти в теплую постель к Катрине, к запаху ее крема для рук, к ее таким некрасивым носкам, которые она надевала на ночь, к родинкам, которые образовывали у нее на спине почти что Большой Ковш.
Марго прошла мимо патефона и остановилась перед украшениями, разложенными на картонке. Она вынула ручку и ее концом подвигала потемневшие серебряные кольца, брошки, оборванные цепочки и кресты. Подцепила ручкой брелок в форме сердечка – и тут у нее зазвонил телефон.
Сердечко скользнуло назад, на картонку. Марго взяла телефон и назвалась.
Что-то в ее голосе заставило Адама повернуться к ней.
Марго потом вспоминала этот момент – как они стояли в ярком свете среди вещей, принадлежавших Филипу, и как стук ее сердца на мгновение заглушил все остальные звуки.
– Что? – спросил Адам.
Марго уставилась на него – она потеряла дар речи, в горле пересохло; она заметила, что у нее дрожит подбородок.
– Клип, – выдохнула она наконец. – Пришел новый клип.
– Проклятье, – выругался Адам и бросился к лифтам.
– Позвони в больницу, – задыхаясь, проговорила Марго, когда они бежали мимо столов. – Проверь, не сбежал ли Филип.
Адам прижал телефон к уху; он уже нажал кнопку лифта, когда Марго догнала его. Загремел нерасторопный механизм. Марго сорвалась с места слишком резко и теперь чувствовала жжение в тазовых костях.
Адам с прижатым к уху телефоном помотал головой.
– Он там или нет? – задыхаясь, спросила она.
– Не берут трубку, – нервно сказал Адам.
Лифт открылся двумя этажами выше. Марго снова нажала на кнопку, шепча ругательства.
Наконец в больнице ответили. Протяжный голос сообщил, что Адам позвонил в отделение интенсивной терапии.
– Меня зовут Адам Юссеф, я следователь из уголовной полиции, мне нужно узнать про пациента… про Филипа Кронстедта, у вас ли он еще.
– Филип Кронстедт, – протянул мужчина на другом конце.
– Да послушайте же! – негодовал Адам, – и сам понимал, насколько бессвязно говорит. – Сходите проверьте, он в палате или нет.
Мужчина вздохнул, словно собираясь исполнить каприз избалованной особы. Адам услышал, как он положил трубку на стол и куда-то ушел.
– Он пошел проверить, – передал Адам Марго.
– Проследи, чтобы проверили личность, – сказала она. Двери лифта снова закрылись.
Пока лифт тащил их вверх, они топтались по кабине, как нетерпеливые животные. Адам плечом смял объявление о концерте полицейского хора.
– Филип Кронстедт еще не отошел от наркоза, – проговорил наконец Адаму в ухо медлительный голос.
– Филип еще не отошел от наркоза, – повторил Адам.
Глава 49
Адам бежал по коридору впереди Марго. Филипу Кронстедту дали наркоз рано утром, как только он поступил в отделение травмы, и держали его под наркозом до сих пор.
Настоящий серийный убийца все еще был на свободе.
Марго следом за Адамом вошла в кабинет, взглянула на деревья Крунубергспаркена в бледном свете дня.
– Мы получили копию клипа?
– Похоже, да, – ответил он.
Марго, задыхаясь, опустилась на стул, как раз когда Адам открывал видеофайл. Поясницу ломило, и Марго откинулась на спинку, отчего блузка задралась на большом животе.
– Клип идет две минуты, – прошептал Адам и запустил запись.
Камера довольно быстро проплыла над кромкой живой изгороди. Листья на миг закрыли объектив, а потом показалось окно спальни, запотевшее снизу.
Сад был полон теней, но в жести оконного ската поблескивало белесое небо.
Камера отъехала назад, когда в комнату вошла женщина в белье. Она повесила на спинку стула большое махровое полотенце в старых пятнах от краски для волос, остановилась и оперлась рукой о стену.
– Еще минута, – сказал Адам.
Комнату заливал мягкий свет люстры. На зеркале и косо висевшей на стене афише о выставке Пикассо в Музее современного искусства, в рамке под стеклом, виднелись следы пальцев.
Камера сместилась в сторону, и теперь обоим была видна каштановая фарфоровая косуля, стоявшая на ночном столике.
– Косуля, – выдохнула Марго и приникла к экрану; коса соскользнула с плеча.
Отломленная головка косули, зажатая в руке Сусанны Керн, судя по всему, принадлежала точно такой же безделушке.
Женщина в спальне, закрыв рот рукой, медленно подошла к ночному столику, открыла ящик и что-то достала. Ночник осветил ее лицо. Светлые брови, прямой нос, глаза скрыты за стеклами солнечных очков с черными дужками; мягкая линия губ. Красный поношенный лифчик, белые трусы с прокладкой. Она потерла чем-то бедро, взяла маленький удлиненный предмет и прижала его к мышце.
