Эхо забвения - Хелен Гард

— А ты кого-то другого ждал?

Сердце отдавало гулом в пальцах. Передо мной стоял человек, вылитый тот самый, что попал на запись в мотеле, но теперь он утверждал, что он — Макс.

Я выдохнул резко, чувствуя, как внутри всё сжимается.

— Как ты… Где ты был?.. — слова срывались неровно, как будто я пытался их догнать.

Он смотрел спокойно, почти с ленивым интересом.

— Ты пропал двадцать лет назад, — продолжил я, голос чуть подрагивал, но я не мог остановиться. — Никто тебя не видел. Никто не знал, что с тобой… И теперь ты просто… стоишь тут?

Никаких эмоций на лице. Только лёгкий наклон головы, будто мои вопросы его забавляли.

— Почему именно сейчас? — я сжал кулаки, чувствуя, как ладони начинают мерзнуть. — Что ты здесь делаешь?

Он молчал, и от этого мне становилось только хуже.

Скользнул взглядом по его лицу, по волосам, чуть длиннее, чем я запомнил у Макса. По глазам. Голубым, холодным, не отводящим взгляда.

Это он?

— Алекс, — спокойно произнёс он.

Я вздрогнул от того, как естественно прозвучало моё имя. Будто он знал меня так же хорошо, как и тогда, в детстве.

— Чего ты молчишь? — голос сорвался на глухой смешок. — Это всё, что ты собираешься сказать? Алекс?

Он чуть приподнял брови, уголки губ дрогнули.

— А что ты хотел услышать?

Я сглотнул.

— Например, как ты выжил. Как ты оказался здесь. Где ты был все эти годы.

Он не сразу ответил.

Вместо этого просто смотрел, оценивающе, будто изучал.

Потом усмехнулся, совсем легко, будто разговор ни к чему не обязывал.

— Думал, ты будешь рад меня видеть.

Внутри меня что-то щёлкнуло.

Я смотрел на него, и во мне боролись тысячи мыслей.

Макс.

Или не Макс.

Я провёл языком по сухим губам, с трудом сглатывая ком в горле.

— Рад… — выдохнул я, сам не до конца понимая, правда это или нет. — Но я не могу в это поверить.

Он кивнул, будто ожидал такого ответа.

— Понимаю. — В его голосе не было ни обиды, ни удивления. Только спокойствие. — Вряд ли я бы поверил, окажись на твоём месте.

Я всё ещё не мог отвести от него взгляд. В голове крутилось слишком много вопросов, но ни один из них не имел смысла, пока я не был уверен, кто передо мной.

— Ты говоришь, что ты Макс… — Голос сорвался, но я заставил себя продолжить. — Но как мне знать, что это правда?

Он чуть склонил голову, разглядывая меня, словно решая, стоит ли продолжать.

— Я не всё помню. — Слова прозвучали спокойно. — Но что-то осталось. Ты тоже пойми, мне пять было.

Я невольно шагнул ближе, напряжённость внутри не отпускала.

— Например?

На мгновение в его взгляде мелькнуло что-то похожее на воспоминание.

— Сарай, — сказал он наконец, и у меня внутри что-то дёрнулось. — Ты часто прятал там что-то такое, что не хотел, чтобы отец нашёл.

Мог догадаться. Мог услышать от кого-то.

— Что ещё? — спросил я, голос стал жёстче.

Он смотрел на меня всё так же внимательно.

— Ты всегда боялся высоты, но никогда и никому, кроме меня, не говорил об этом, — произнёс он, чуть качнув головой. — Держался так, будто тебе всё равно.

Это было правдой.

— Достаточно? — спросил он спокойно.

Я не знал.

Он посмотрел на меня внимательно.

— Хорошо. Тогда еще кое-что.

Выждал пару секунд, явно специально. Потом спокойно, почти буднично произнёс:

— У тебя был нож. Маленький, складной. Ты хранил его в ящике с носками и никогда никому не показывал.

Меня словно ударило током.

Этот нож был.

Маленький, с деревянной ручкой. Отец отобрал его после какой-то драки, но до этого он лежал в ящике. Я никогда не говорил об этом.

В голове всё спуталось, логика скомкалась в клубок непонимания.

Я заставил себя говорить.

— Кто… тебе это сказал?

Он улыбнулся.

— Никто. Я просто помню.

Я стоял, не в силах выдавить ни слова.

Мысли метались, сцеплялись, рвали друг друга в клочья. Всё это… не укладывалось.

Макс смотрел спокойно, будто понимал, что мне нужно время.

— Ты помнишь… как тебя ударили в затылок отцовским гвоздодёром? В сарае. Когда ты меня нашёл.

Я вздрогнул.

Перед глазами вспыхнуло то самое воспоминание.

Внутри пахло пылью, прелыми досками и чем-то ещё — терпким, неприятным, как мокрая тряпка, забытая в углу.

Полумрак заглатывал очертания старых инструментов, свисающих с крючков на стенах.

Я сделал шаг вперёд, прислушался.

Где-то в темноте раздался шорох.

Я сделал ещё шаг вперёд, моргнул, пытаясь привыкнуть к темноте.

В сарае было прохладно, пахло сыростью и ржавчиной. Где-то в углу стояли старые ящики, сломанный стул, металлические банки, давно покрытые пылью.

— Макс? — позвал я снова, заглядывая за деревянный шкаф.

В этот момент что-то с грохотом рухнуло на пол. Я вздрогнул, сердце бухнуло в груди, а внутри что-то сжалось от резкого звука.

Гвозди и куски древесины покатились по полу, подняв облако пыли.

— Макс! — теперь голос сорвался почти на крик.

Я резко обернулся и увидел его.

Он стоял в дальнем углу, прижавшись спиной к стене, широко распахнутыми глазами глядя на меня. Губы дрожали, руки были сжаты в кулаки.

— Эй, что случилось? — я уже собирался подойти, но не успел. Что-то тяжёлое с силой ударило меня в затылок.

Моргнул снова.

Я шумно втянул воздух, снова стоя в этом тёмном коридоре, перед Максом.

Грудь вздымалась, руки дрожали.

Он смотрел внимательно, не отводя взгляда.

— Я… — голос сорвался, дыхание сбилось.

Макс медленно покачал головой.

— Когда я спрятался в сарае, там уже был мужчина.

Макс говорил ровно, спокойно, но каждое его слово будто царапало меня изнутри.

— Кто?

— Не знаю… Не знал.

Макс посмотрел на меня, как будто ждал, осознаю ли я смысл его слов.

— Он закрыл мне рот, усадил в угол и сказал молчать. А потом просто… ушёл. Я слышал, как он вышел. Как обошёл сарай. И потом пришёл ты.

Я чувствовал, как кровь гулко стучит в висках.

— И он… ударил меня?

Чуть кивнул.

— А я не мог ничего сделать.

Губы дрогнули, грудь сжалась так, что невозможно было вдохнуть.

Всё вдруг навалилось разом — этот голос, этот человек, воспоминания, сарай, всё, что я похоронил в памяти и считал навсегда забытым.

Я сделал шаг вперёд.

А потом ещё один.

Прежде чем осознал, что делаю, вцепился в Макса, обняв его так, словно боялся, что если отпущу — он исчезнет.

Он сразу ответил на объятие.

Я чувствовал