Во тьме безмолвной под холмом - Дэниел Чёрч
– Как твои овцы? – спросила Элли. – Многих потерял?
– Да хрен там, вот что странно. Двух-трех, не боле – и то потом две нашлись. Одна, дура, в ущелье сверзилась, а вторая в ручье утопла. Обычно об это время года куда хуже бывает. Вот я и подумал, что собаки, кошаки или какая тут еще сволочь водится решили сыграть по-крупному, пидарасины эдакие. Да звери-то не рисуют.
– Угу. – Элли вздохнула и отвернулась, глядя через Тирсов дол в сторону Фендмурской пустоши и стараясь не думать о том, сколько народу полегло там за минувшие годы. И сколько лежит до сих пор: в такие утра пустошь казалась бескрайней, способной скрыть что угодно. Тут и стае одичавших псов обрадуешься: всяко понятнее и не так опасно, как то, что побывало здесь.
– Я об чем… – проговорил Берт; обернувшись, Элли увидела, что он указывает на дверь. – Кой черт это сделал? И чем?
Хороший вопрос.
– Большой красной отмычкой, наверное.
– Большим красным чем?
– Берт, ты телик смотришь? Такие тараны, которыми мы двери вышибаем.
– А, точно. – Берт сунул руки в карманы куртки. – Не думаю, что тут у многих такие есть. – И снова вопиющая очевидность. Но при том отличная зацепка.
– Кстати, у меня лежит такой в «Лендровере», – сказала Элли. – В старом участке был запасной, да высокое начальство прибрало.
– Добро, что один остался. Нынче он тебе охренеть как пригодится. – Берт кивнул в сторону Тирсова дола и Курганного подворья.
Элли снова окинула взглядом фасад. Из всех местных жителей можно подумать только на Харперов, но даже для них такое уже чересчур. Да и какой мотив? Она была уверена, что во время вчерашнего визита не обмолвилась, кто обнаружил тело; да если бы и так, зачем Харперам преследовать Беков?
Допустим, ради информации. Найти виновника и разобраться по-свойски. Элли снова взглянула на дом, на метку над дверным проемом. Интересно, какое лицо будет у Лиз Харпер, если показать ей это…
– Нам придется заходить? – спросил Берт.
– Лучше бы, – ответила Элли, благодарная за «нам». Она по-прежнему была при дубинке, да и баллончик под рукой, но как знать, много ли там осталось. Тишина в доме, зияющий дверной проем и высаженные окна заставили ее пожалеть о том, что не взяла с собой ружье.
Теперь она ведет себя глупо. Беки могут по-прежнему находиться внутри, раненые или прячущиеся от того, кто на них напал. Они могли и не услышать, как она их зовет. Элли направилась к дому, остановившись в паре метров от входа; темнота в коридоре казалась густой, как дым. Она посветила туда фонариком.
– Сэлли? Грант? Кейт?
На полу валялись лопнувшая дверная цепочка и осколки одной из сувенирных тарелок, которые Сэлли установила на брусьях и полках в прихожей. Среди осколков что-то блеснуло; Элли переступила порог и увидела, что это медная сковородка со сломанной пополам ручкой. На стене висела картина, которая всегда ей нравилась – городская улица в дождливый осенний вечер, – испорченная сажей или углем. Элли посветила на нее фонариком: тот же символ, что и над дверным проемом.
За спиной скрипнула половица.
– Берт?
– Ага.
Элли облегченно выдохнула.
– Я проверю первый этаж. Присмотри за лестницей, хорошо?
Берт нахмурился, потом сглотнул:
– Думаешь, они тут еще?
Элли знала, что в виду он имел не Беков.
– Береженого Бог бережет.
Несмотря на побеленные стены, в холле было неуютно. Элли щелкнула выключателем на стене, но потолочная лампа в стиле арт-деко не зажглась. Элли прошла вперед. На брусьях под черной краской виднелись знаки: кольца из пересекающихся кругов. Ведьмовские знаки, сказала ей Сэлли Бек. Она гордилась ими. Маленький кусочек истории.
Люди вырезали их на стенах, дверях и балках, чтобы отгородиться от зла.
Ну как, Сэлли, помогло?
Она не обнаружила никаких следов Беков – ни живых, ни мертвых. Из гостиной пропал телевизор, из столовой – стереосистема. На кухне пол был весь залит, но всего лишь водой: холодильник опрокинули и выволокли на середину кухни, а из задней стенки вырвали провод. Сверху лежали пропавший телевизор с разбитым экраном и стереосистема, корпус которой был вскрыт, а электроника вытащена и разломана на части. На них покоились три ноутбука, у каждого из которых экран был отогнут и оторван, а материнские платы сломаны пополам. На той же куче валялись кухонные часы, а также настольные часы с каминных полок из гостиной и столовой.
В этом погроме помимо злобы прослеживалась некая систематичность: скорее холодная ненависть, чем буйная ярость. Что всегда страшнее и намного опаснее, но Элли не могла припомнить, чтобы кто-то питал к Бекам такие чувства, даже Харперы. Может, дочка нажила себе врагов пострашнее, и они последовали за ней сюда. А может, ее дружок-плакса.
Вместо кухонных часов на стене теперь красовалась очередная черная метка. Несмотря на клятву не возвращаться на Курганное подворье без полноценного подкрепления, Элли с огромным удовольствием притащила бы сюда Лиз Харпер, чтобы ткнуть ее носом в этот знак и потребовать ответа: что он означает и какого черта здесь вообще творится? На секунду она снова оказалась на кухне в Курганном: почувствовала вонь сточных вод и собачьей мочи, кислый запах перегара изо рта Киры, увидела нож в руке Пола и ощутила, как Фрэнк сжимает ее руку. Пес лает, Дом спускает его с поводка. У Элли защемило в груди. Она представила, как под дулом автомата загоняет всю эту свору на кухню и открывает огонь. Господи, Элли. Ты должна быть профессионалом. Вот и веди себя как профессионал.
Дыши. Вдохни и выдохни.
– Все ясно, – сказала она. – Наверх.
– А как же…
Элли проследила за взглядом Берта до двери в кладовку под лестницей.
– Хорошая мысль. Забыла.
Скрупулезность. Работу нужно выполнять до конца. И никак иначе. Сосредоточься.
Дверь, побитая и расколотая, висела на одной петле, а засов внутри – зачем он внутри, в кладовке-то? – был вырван из стены. Элли открыла сломанную дверь. Полки были заставлены банками и баночками – джемами, соленьями, мясными консервами и фруктами, – а на стене напротив чернел еще один знак.
Элли переступила через порог, чтобы осмотреть остальную часть тесной каморки. Пол слегка прогнулся под ногами, чуть слышно скрипнув, и, будто в ответ, из-под него донесся другой звук. На оживленной улице, за шумом машин и голосами прохожих, Элли, пожалуй, и не услышала бы, но в тихом доме в то тихое утро он
