Анна Белкина - G.O.G.R.
— Ну же, думай, рассуждай! — Эммочка быстро взяла себя в руки и напёрла на своего амёбного соседа, что растёкся по полу, словно желе и не желал включаться в человеческую жизнь.
— Бы-бы… — пробубнил ей сосед и вперился в некую точку, что парила над Эммочкиной головой.
— Блин! — злобно рыкнула Эммочка и залепила соседу вторую пощёчину.
— Полегче! — обиделся тот, потирая в темноте свою щеку. — Я действительно, не помню, кто я… И не знаю, как сюда попал… Вы словно разбудили меня…
— Так, хватит соплежуйства! — отрубила Эммочка. — Будем выбираться из этой могилы, а то тут и сгниём!..
С этими героическими словами Эммочка встала на затвердевшие ноги и мужественно двинулась к запертой двери.
Глава 34. В гости к Люциферу
А тем временем «полководец» Недобежкин снова повёл свой небольшой «полк» из трёх человек в жаркий бой с верхнелягушинским чёртом. Протиснуться в «каверну» под третьей казармой никто так и не смог — радиатор не давал просунуть и голову. Пришлось снова «атаковать» заколоченную комендатуру. Девятко топтался под ногами и робко отговаривал Недобежкина от решительного шага в бездну, но Недобежкина так просто не отговоришь.
— Вас я не прошу идти с нами, — сказал Девятке Недобежкин. — А то фуражек не напасёшься, — добавил он с едкой примесью сарказма. — Но препятствовать работе СБУ я вам тоже не советую…
При слове «СБУ» Ежонков съёжился, словно его облили ледяным уксусом, и буркнул так, чтобы никто не услышал его, особенно Недобежкин:
— Ох, и вспушат меня!..
Пока Недобежкин и Девятко решали организационные вопросы, Пётр Иванович и Сидоров делали «фонарокепки» — к обычным солдатским кепкам, что великодушно выделил им полковник Девятко, приклеивали скотчем карманные фонарики. Так будет удобнее, чем держать фонарики в руках.
— Готово, Василий Николаевич, — сообщил Серёгин, когда последняя «фонарокепка» была готова и легла на заплесневелый от сырости ободранный подоконник.
— Прекрасно! — просиял Недобежкин. — Начинаем «погружение»!
— Почему четыре?? — вопросил Ежонков, кивнул на расположившиеся на подоконнике «фонарокепки». — Вы хотите…
— Давай, Ежонков, не нуди! — подогнал его Недобежкин и надел на свою голову первую «фонарокепку». Он такой смешной в ней получился — как гномик-землекоп.
Пётр Иванович и Сидоров тоже водрузили на головы прошедшие «апгрейд» кепки, а вот Ежонков — тот начал пятиться к двери.
— Куда? — Недобежкин пригвоздил его к месту. — Давай, надел торшер и маршируй!
Проговорив сии слова, Недобежкин проследовал к прилипшему к двери Ежонкову и нахлобучил «фонарокепку» ему на башку, надвинув козырёк на самые глаза. Подпихнув упирающегося Ежонкова к тёмному зловещему погребу, Недобежкин отдал команду:
— «Вперёд и только вперёд»!
Когда остался позади сырой погреб, и милиционеры вступили в коридор, покрытый асфальтом, закованный в металл, в комендатуре появилась некая сущность. Она напоминало человеческую тень, которая отошла от стены. Существо проникло в щёлку под дверью, и теперь быстро и бесшумно скользило туда, к погребу, мимо полковника Девятко и капитана Сёмкина, которых Недобежкин оставил «на стрёме». Девятко и Сёмкин принесли из новой комендатуры два хороших удобных стула и уселись на них, чтобы не стоять. Оба смотрели на крышку погреба — непонятно, правда, чего ждали — но никто из них не заметил, как ничья тень шмыгнула по серому полу и просочилась в погреб сквозь щель в деревянной и гнилой крышке.
Идя пещерой, Сидоров по привычке соблюдал «правило Сидорова», и поэтому смотрел только вперёд, туда, куда светил фонарик на его «фонарокепке», то есть на спину Петра Ивановича, который шёл впереди. Но его голова, словно бы обрела собственную волю: она неумолимо поворачивалась то в одну сторону, то в другую, а глаза норовили заглянуть в один из тёмных и страшных боковых ходов. А они так и манили, так и манили сержанта к себе — специально, чтобы он увидел… Горящие Глаза выплыли из чернильного мрака и, не мигая, уставились на опешившего Сидорова.
— Пётр Иванович… — пролепетал сержант, застряв на месте, не в силах вырваться из власти гипнотического взгляда Горящих Глаз.
— А? — Серёгин обернулся на призыв Сидорова.
— Пётр Иванович, они там… — Сидоров не двигался с места и взирал остекленевшими от непонятного Серёгину мистического страха глазами куда-то в темноту побочного коридора, который вёл неизвестно, куда.
— Кто? — не понял Серёгин. Проследив завороженный взгляд Сидорова, он тоже заглянул в тот же побочный коридор, но ничего там не увидел, кроме темноты да неопрятного лохматого клока серой паутины.
— Горящие Глаза, — дрожащим шёпотом выдавил Сидоров и показал пальцем в тёмный и пустой коридор.
— Да? — пожал плечами Серёгин. — Василий Николаевич! — крикнул он Недобежкину, который уже ушёл далеко вперёд.
— Что?? — раздался из охристого полумрака голос Недобежкина.
— Кажется, Сидоров что-то нашёл! — Пётр Иванович повернулся и сделал большой шаг в испугавший Сидорова коридор, навстречу Горящим Глазам.
Заинтересованный демоническими Глазами, Недобежкин дал «полный назад» и тоже свернул в побочный коридор, а вот Ежонков заклинился на входе и заявил:
— Я туда не полезу! Помните, что я вам говорил про нацистских агентов?
— «Анекдот с бородой»! — отпарировал Недобежкин. — Давай, Ежонков, в темпе!
Ежонков уныло вздохнул на свою любимую тему о том, что его «снова вспушат» и тяжело потащился в арьергарде вслед за Недобежкиным.
Пётр Иванович шёл вперёд, обходя разбросанные по полу пыльные обломки какого-то устройства, освещал высокие покрытые металлическими пластинами стены лучом фонарика на своей «фонарокепке» и не видел ничего кроме полнейшего запустения. Иногда в стенках торчали некие камеры, отгороженные толстыми решётками, а иногда — решётки оказывались грубо выломаны и их куски валялись на полу.
— Ну, что там нашёл твой Сидоров? — вопрошал Недобежкин у Серёгина.
А Пётр Иванович не знал, что ему ответить, потому что так нигде и не увидел Горящие Глаза.
— Саня, — наконец сказал он Сидорову. — Ну, где твои эти «глаза»?
Сидоров, озираясь по сторонам, только пожал плечами. Наверное, видеть Горящие Глаза может только он один, и только его они пугают.
— Там… — неопределённо пробормотал Сидоров и показал пальцем в пространство, утонувшее во мраке.
— «Там»! — фыркнул Недобежкин, разочарованный пустотой коридора. — Ты, Сидоров, сначала глаза разуй, а потом уже… Ежонков, ты где?
Недобежкин заметил, что Ежонков куда-то пропал, а ведь только что тут топтался!
— Вот, трусло! — зло буркнул Недобежкин и снова совершил призыв Ежонкова:
— Ежонков!
— Да тут я! — раздался из темноты жиденький голосок Ежонкова. — Сюда лучше идите, я нашёл!
Глава 35. В гости к Люциферу
«Потерянный» Ежонков отыскался у некоего люка, что торчал в гладком металлическом полу. Тяжеленная, покрытая заклёпками крышка блестела в электрическом свете фонариков, а Ежонков стоял около неё на коленях и, видимо, был полон рвения открыть её.
— Ну и что? — не понял Недобежкин. — Мы ещё тут не всё обошли, а ты нас в погреб какой-то затаскиваешь!
— Ты не знаешь, — отпарировал Ежонков. — Я смотрел электронную карту подземных помещений «Наташеньки». И вход в главные лаборатории был именно здесь! Если мы откроем эту крышку и спустимся — мы найдём, откуда взялся этот «чёрт», ничья тень и тот жутик из «Хозтехника»!
— Ты растоптал свой компьютер! — напомнил Недобежкин. — Откуда ты теперь знаешь, что эти твои лаборатории были именно здесь??
— У меня феноменальная память! — пискнул Ежонков. — Давай, Васюха, поднимай её и всё! Я знаю, что делаю!
— «Феноменальная память»! — передразнил Недобежкин. — Тогда скажи мне, почему ты свой компок раздраконил? Если у тебя такая память — ты должен помнить, кто на тебя «порчу» навёл!
— Очень смешно! — обиделся Ежонков. — Я, всё-таки, в отличие от тебя, Васюха, в СБУ служу и лучше знаю! Открывай её!
Пока Ежонков спорил с Недобежкиным, открывать ли им таинственный люк, или же оставить его как есть — задраенным на века — Сидоров снова нарушил «правило Сидорова» и помимо своей воли заглянул в одну из покрытых вековым мраком камер, что ютились в стенах. А оттуда, из покинутой камеры, Сидорову подмигнули Горящие Глаза.
— Пётр Иванович, — прошептал Сидоров, не поворачивая головы, чтобы Горящие Глаза не заподозрили, что он заметил их и доложил. — Они там… — и кивнул в ту сторону, где была камера.
Серёгин молча оторвал взгляд от ругающихся Ежонкова и Недобежкина — кажется, они сейчас сцепятся и начнут друг друга тузить — и проследил, куда же уставился «ясновидец» — Сидоров. Горящие Глаза подмигнули Петру Ивановичу левым Глазом и ещё — словно бы кивнули, призывая идти к ним.
