Анна Белкина - G.O.G.R.
Серёгин молча оторвал взгляд от ругающихся Ежонкова и Недобежкина — кажется, они сейчас сцепятся и начнут друг друга тузить — и проследил, куда же уставился «ясновидец» — Сидоров. Горящие Глаза подмигнули Петру Ивановичу левым Глазом и ещё — словно бы кивнули, призывая идти к ним.
— Что за чёрт?? — изумился Серёгин и тут же подумал, а не сходит ли он с ума от лазания по этим подземельям и от всего остального??
Но нет, не сходит! Горящие Глаза до сих пор были там, они светились демоническим светом и, лишая разума, заставляли ноги сами собой передвигаться и идти…
— Саня! — Пётр Иванович положил руку на плечо поддавшемуся «гипнозу» Глаз Сидорову и остановил его прямолинейное движение «в бездну». — А ну-ка…
Серёгин выцарапал из кобуры пистолет и сразу же выстрелил в Горящие Глаза, целясь так, чтобы попасть между ними. Недобежкин и Ежонков сразу же замолчали, уставились на Серёгина, и напуганный выстрелом Недобежкин вопросил:
— Ты чего, Пётр Иванович, чертей стреляешь?
— Да, вроде того, — пропыхтел Серёгин, вглядываясь в темноту камеры — прибежища Глаз — и видя, что Глаза пропали. — Василий Николаевич, давайте-ка вон ту камеру осмотрим. Кажется, в ней прячется кто-то…
Недобежкин перестал терзать Ежонкова понуканиями и наставлениями, поднял голову и вперил свой зоркий глаз сыщика в темноту пустой камеры с выбитой решёткой.
— Хм… — хмыкнул суровый и прагматичный начальник, не различив там ничего, кроме струящейся в свете фонарика пыли. — Вы уверены?
— Да, — Сидоров принял твёрдое решение одержать победу над Горящими Глазами и решительно, большими шагами направился прямо туда, в пасть монстру, который уже поджидал его и уже собрался съесть…
Камера была пустая — просто некое помещение, ничем не занятое, по размеру такое же, как кабинет Серёгина, может быть немного больше… Фонариков на «фонарокепках» вполне хватило, чтобы осветить всю камеру от стенки до стенки. Здесь ничего не было, только в дальнем углу, над самым полом — большая решётка, заросшая пушистыми клубками пыли. Наверное, тут когда-то была вентиляция. Прутья у решётки были редкие и толстые, а между прутьями висела мгла. И вот из этой мглы, сквозь прутья решётки, сверкнули Горящие Глаза, и даже послышалось негромкое рычание.
Сидоров застрял посреди этой чёртовой комнатки, не в силах бороться со сковавшим его ужасом. Вот и всё, они разозлили его, и чудовище сейчас выпрыгнет, чтобы съесть… Недобежкин медленно пятился назад, Пётр Иванович целился в решётку из пистолета, а Ежонков — стоял спиной и ничего не видел. Горящие Глаза медленно передвигались за решёткой из стороны в сторону, а когти чудища — разумеется, они были длинные, острые и крючковатые — скребли по металлу и вызывали жуткий скрежет.
— Ребята мне это не нравится, — пробормотал Недобежкин и медленно выудил из кобуры пистолет. — Сейчас мы все медленно отходим назад…
Недобежкин сделал ещё один шажок спиной вперёд, за ним отступал и Серёгин, увлекая за собою Сидорова.
— Саня, представь, что перед тобой — волк… — пролепетал Пётр Иванович. Растеряв свою прагматичность, даже он поверил в Верхнелягушинского чёрта! А кто же ещё может ТАК скрести, ТАК глазеть и ТАК рычать??
— Бежим! — скомандовал Недобежкин, едва они поравнялись с каким-то поворотом.
Все трое уже приготовились развить «первую космическую», но тут заметили, что Ежонков остался в злополучной комнатке и даже не думает двигаться с места!
— Давай, шевелись! — Пётр Иванович схватил Ежонкова за рукав и потащил прочь, в темноту и в относительную безопасность. Милиционеры завернули за угол, и в тот же миг решётка с грохотом вылетела, покатилась по металлическому полу, высекая искры. Сзади послышались частые топочущие шаги, словно оно настигало..
Недобежкин на бегу пустил назад несколько пуль, надеясь попасть в неизвестное подземное существо, чтобы если не убить, то хотя бы задержать его. Похоже, что он не попал — шаги «чёрта» приближались, становились всё громче, всё тяжелее, словно этот «чёрт» весит тонну, или около того…
Сидоров бежал впереди всех, но всё равно, чувствовал, что зубы чудовища клацают у него над ухом… Сержант свернул куда-то и тут перед ним вырос непроходимый тупик. Сидоров упёрся носом в холодную стенку, а за ним — в эту же стенку упёрлись и Недобежкин с Серёгиным, а последним — медлительный Ежонков. Все четверо повернулись к стенке спиной, вглядывались в темноту перед собой, ожидая, что сейчас выпрыгнет её суровый и мрачный обитатель, который… Недобежкин и Пётр Иванович держали наготове пистолеты, чтобы, если что, выстрелить в Верхнелягушинского чёрта и убить его…
Время тянулось медленно, словно сливочная тянучка с хорошенькой добавкой дёгтя, или битума. Вокруг звенела могильная тишина. Шаги чудовищного существа затихли. Только откуда-то издалека раздавались некие… выкрики? Да, чей-то надтреснутый и нестрашный голосок громко и настойчиво призывал какого-то Гейнца, что ли?
— Гейнц, где ты там застрял? — послышалось совсем рядом, чуть ли не за ближайшим поворотом.
Страх пред мистическим и несуществующим чёртом мгновенно сдал позиции трезвому уму и милицейской прагматичности. Нет чудища. Есть некие типы. Одного из них зовут Гейнц, а второй имеет надтреснутый голосок. Похоже, он не молод и многовато курит…
— Эй, кто здесь? — окрепшим и громким голосом потребовал от пустоты Недобежкин, забив пистолет в кобуру. — Милиция!
Он отлип от стены, в которую вжимался ещё минуту назад, спасаясь от чёрта, и пошёл на поиски обладателя надтреснутого голоска и его товарища Гейнца. А голосистый тип, кажется, услышал Недобежкина — он перестал голосить и, кажется, убегает!
Недобежкин из жертвы чёрта мигом превратился в охотника на жуликов и с криком:
— Стой, милиция! — ринулся в погоню!
Пётр Иванович, решив, что начальнику понадобится помощь, устремился за ним! Сидоров тоже побежал — не столько в погоню, сколько убегая от одиночества. Да и запыхавшийся Ежонков потрусил трусцой — чтобы не потеряться.
Сидоров первым заметил убегающего от них незнакомца — он поймал в круг света своего фонарика его невысокий и некрупный юркий силуэт, что норовил нырнуть во мрак.
— Стой! — сержант ни капельки не боялся бандитов, и поэтому прибавил ходу, чтобы настичь этого «бесёнка» и повалить на пол. — Пётр Иванович, я сейчас его поймаю! — крикнул Сидоров в ту сторону, где метался по стенам свет от фонарика следователя. — Бегите сюда!
Вот, беглец уже близко… Можно хватать… Сидоров прыгнул.
Сержанту хватило одного прыжка, чтобы настигнуть беглеца и повалить его на пол. Тот пискнул, забарахтался сбитый, а Сидоров прижал его коленкой и полез в карман за наручниками.
— Пётр Иванович! — крикнул сержант. — Я поймал!
«Чёртик» брыкался, пытался лягнуть, но Сидоров держал его крепко и не оставлял ни малейшего шанса на побег. «Ну, где же эти наручники?!» — досадовал Сидоров, обнаружив свои карманы пустыми.
— Пётр Иванович! — снова крикнул сержант, чувствуя, как юркий «чертёнок» начинает выскальзывать у него из рук.
— Я здесь! — Серёгин подскочил за секунду до того, как пойманному «лягушинцу» удалось освободиться от Сидорова.
Пётр Иванович перехватил беглеца и снова повалил его на пол.
— Гейнц! — только и успел пискнуть беглец, и тут же Пётр Иванович заковал его в наручники, благо он не запрятал их так далеко, как Сидоров.
— Ну, вот сейчас и разберёмся, кто такой ваш Гейнц, — прокряхтел Пётр Иванович, поднимаясь на ноги около лежащего носом в пол «бесёнка». — Милиция, вы задержаны.
«Бесёнок» ворочался и бурчал:
— Бе-бе-бе…
— Вот тебе и «бе», — передразнил Серёгин. — Василий Николаевич, он попался!
Откуда-то издалека послышались шаги Недобежкина — начальник откликнулся на призыв Серёгина и теперь спешил сюда.
Серёгин и Сидоров подняли пойманного с пола под локотки и предъявили подоспевшему Недобежкину. Начальник осветил его своим фонариком и увидел, что на голове «чертёнка» нахлобучен парик, и этот парик сбился с макушки на лоб и на глаза.
— Так, хорош гусёк, — оценил пленника Недобежкин. — Молодец, Пётр Иванович, и ты, Сидоров, тоже. Тащим его наверх — там разберёмся, что за кадр.
«Подземный житель» уже не отбивался и не ныл. Он покорно топал туда, куда толкал его Сидоров и глухо молчал. Недобежкин пытался на ходу выяснить у него, что он делает в подземных лабиринтах, но тот начал играть в партизана и всю дорогу к погребу в Девяткиной комендатуре не проронил ни звука.
А авангарде топал Ежонков — руководствуясь своей «феноменальной памятью суперагента», он показывал обратную дорогу. И завёл «экспедицию» в тупик.
— Упс… — сказал Ежонков, когда перед ним выросла стена, а пленённый в железо наручников «чертёнок» издал довольное жёлчное «хы-хы».
