Марк Альперт - Последняя теория Эйнштейна
— Ах ты черт! — выдохнул Дэвид и повернулся к Монике — она положила револьвер и патроны на полку и сейчас смотрела в потолок.
— Скинхедские скоты, наверняка школьники, — объяснила она. — Я видела, как они тут кучкуются на автобусной остановке в кожаных куртках и ботинках «Док Мартенс». Вероятно, увидели мой портрет в газете и решили, что им выпала удача — сука черномазая, живущая в доме самого знаменитого в мире жида. Лучше не придумаешь.
Дэвида передернуло:
— Когда это было?
— В прошлые выходные, когда я ездила к друзьям в Бостон. Эти заразы умно поступили — подождали, пока никого дома не будет, потом выломали дверь. Стены снаружи они не расписывали, потому что понимали: с улицы их будет видно.
Дэвид вспомнил кабинет на втором этаже.
— Наверху они тоже учинили разгром?
— Да почти во всем доме. Даже газон содрали на заднем дворе. К счастью, кухню не тронули и мебель не всю поломали.
Она показала на большую черную софу, хромированный кофейный столик и ярко-красный кожаный стул с каркасом из нержавейки — все это явно никогда не принадлежало Эйнштейну.
Кит стоял над одной из дыр в полу, сунув большие пальцы в передние карманы джинсов. Дэвид увидел у него на левом плече татуировку в виде гремучей змеи и еще заметил его лицо — свежее серьезное лицо человека двадцати одного года от роду.
— Мы когда услышали твой звонок, подумали, что это кто-нибудь из этих панков — хочет убедиться, что никого дома нет. Мы решили, что если зажечь свет, они убегут, и я пошел через заднее крыльцо — захватить их врасплох.
Моника обняла Кита за талию и прильнула виском к татуированному плечу.
— Кит — лапушка, — сказала она. — Эту неделю каждую ночь у меня оставался.
Кит ответил пожатием ее бедра и поцелуем в макушку.
— А что мне было делать? Ты же мой лучший клиент. — Он обернулся к Дэвиду с улыбкой на юном лице: — Понимаешь, я ей машину чиню. В «Принстон автошоп». У нее жуть до чего склочный «корвет», но все же машина горячая.
Дэвид уставился на них смущенно. Моника, признанный физик-теоретик, крутит роман со своим автомехаником? Неправдоподобно. Но эта мысль быстро вылетела у него из головы — Дэвида волновали вопросы поважнее.
— Моника, можем мы где-нибудь здесь посидеть? Я знаю, что попал к тебе в нелегкую минуту, но я в большой беде, и мне нужно понять, что происходит.
Она подняла бровь и посмотрела на него внимательно, будто впервые почувствовав, в каком он сейчас отчаянии.
— Можем пойти на кухню, — ответила она. — Там жуткий бардак, но хотя бы свастик нет.
Кухня была большая и современная. Ее пристроили к дому несколько лет назад, заменив тесный кухонный уголок, где готовила когда-то Эльза, вторая жена Эйнштейна. Но хотя теперь кухня стала большой даже по меркам пригорода, все свободное место было забито коробками, книгами, лампами и прочей мелочью, вынесенной из других помещений. Моника подвела Дэвида к столу для завтрака и сняла с ближайшего стула стопку книг.
— Ты извини, — сказала она, — пришлось все сюда перенести, потому что кабинет стал зоной стихийного бедствия.
Дэвид помог ей освободить стол и стулья. Перекладывая стопку книг на подоконник, он заметил сверху один том — «На плечах гигантов».
Моника села со стоном изнеможения, обернулась к Киту, ласково положила руку ему на колено.
— Детка, кофе сваришь? Умираю кофе хочу.
Он потрепал ее по руке.
— Легко. Тебе «Коламбиан супремо»?
Она кивнула, посмотрела ему вслед, когда он шел к кофеварке в дальнем конце кухни. Когда он уже не должен был услышать, Моника наклонилась через стол к Дэвиду:
— Ну, ладно. Так что у тебя стряслось?
В бытность свою в спецназе, на чеченской войне, Саймон научился полезному способу поиска противника. Его можно сформулировать в восьми словах: чтобы кого-то найти, надо знать, чего он хочет. Скажем, чеченский боевик хочет убивать русских солдат — значит, искать его надо в горах возле расположения частей. Все просто. А вот с Дэвидом Свифтом имеется дополнительный фактор: американцы его тоже ищут. Если у этого профессора истории хоть что-то есть в голове, он станет держаться подальше от своего кабинета в университете, от своей квартиры и вообще от мест, где его может ждать ФБР. Значит, Саймону снова приходится импровизировать. И он начал искать в Интернете тайные желания Дэвида Свифта.
В три часа ночи он все еще пялился в лэптоп в том же роскошном номере «Уолдорф-Астория». Ему удалось вломиться во внутреннюю сеть Колумбийского университета и сделать счастливое открытие: администратор отслеживал в Интернете действия всех сотрудников — наверное, чтобы порнуху не смотрели в рабочее время. Саймон засмеялся — советским чиновникам такое понравилось бы. А что самое лучшее — протоколы слежения не были зашифрованы. Буквально несколькими нажатиями клавиш можно было считать адрес любого веб-сайта, куда заходил Дэвид Свифт за последние девять месяцев.
По экрану лэптопа бежал длинный список адресов — всего 4755. Слишком много, чтобы отдельно рассматривать каждый, но был способ их сократить: смотреть только поиски в Гугле. Этот самый Гугл — новое окно в душу человека.
Поисков Саймон обнаружил 1126. Все равно слишком много, но можно теперь посмотреть, что ищется. У него на лэптопе была программа, умеющая выделять имена в любом образце текста. Анализ оставшихся адресов показал, что Дэвид Свифт вводил имя в 147 поисках. Вот теперь список сократился настолько, что Саймон мог бы проверить каждый адрес, но Свифт облегчил ему работу куда сильнее: только одно имя появлялось больше одного раза. Начиная с сентября Свифт три раза искал некую женщину по имени Моника Рейнольдс. И когда Саймон повторил его поиск, то понял почему.
Он позвонил на ресепшн и попросил портье, чтобы его «мерседес» был готов через пять минут. Саймон направлялся в Нью-Джерси — посетить последний приют вечного жида из Баварии.
Дэвид глубоко вздохнул.
— Ганса Кляйнмана убили, — начат он. — Вчера вечером.
Моника отшатнулась вместе со стулом, как от удара, губы раскрылись буквой «о».
— Убили? Как? Кто его убил?
— Не знаю. Полиция сказала, что это неудачливый грабитель, но я думаю, тут другое… — Он осекся. Насчет убийства профессора у него имелись лишь туманные соображения, и уж совсем не понятно было, как объяснить это Монике. — Я говорил с Кляйнманом в больнице перед тем, как он умер. Вот так и начался весь этот кошмар.
Он готов был рассказать ей, что случилось в здании ФБР на Либерти-стрит, но пока промолчал. Лучше постепенно, не надо так сразу ее пугать.
Она покачала головой, устремив невидящий взгляд на полированную столешницу.
— Боже мой, — шепнула она. — Ужасно. Сперва Буше, теперь Кляйнман.
Дэвид вздрогнул:
— Буше?
— Да, Жак Буше из парижского университета. Ты ведь его знал?
Дэвид его прекрасно знал. Буше был одним из старых столпов французской физики, блестящий ученый, внесший свой вклад в проектирование ряда мощнейших европейских ускорителей заряженных частиц. Кроме того, в начале пятидесятых он был ассистентом Эйнштейна.
— А что с ним случилось?
— Его жена сегодня звонила директору института. Сказала, что Буше на прошлой неделе скончался, и она хочет сделать пожертвование в его память. Директор был удивлен, поскольку не видел нигде некролога. Но жена сказала, что родственники не хотели огласки, поскольку это было самоубийство. Он, очевидно, взрезал себе вены в ванне.
Дэвид интервьюировал Буше, собирая материалы для своей книги, «На плечах гигантов». Они тогда потрясающе поужинали в сельском доме физика в Провансе и играли в карты до трех ночи. Умный, веселый, беззаботный человек.
— Он заболел? И потому так поступил?
— Директор ничего об этом не сказал. Но он упомянул, что жена Буше говорила как-то очень странно. Будто никак не могла в это поверить.
Мысли Дэвида понеслись галопом. Сперва Буше, теперь Кляйнман. Два ассистента Эйнштейна в течение недели. Конечно, все они уже очень старые — под восемьдесят и за восемьдесят. Вполне можно ожидать, что они станут умирать. Но ведь не так же!
— Можешь мне временно выдать какой-нибудь компьютер? — спросил он. — Хочу кое-что в сети посмотреть.
Моника недоуменно кивнула на черный лэптоп рядом с какой-то коробкой на столе.
— Можешь взять мой «Макбук», у него вай-фай. А что ты ищешь?
Дэвид перенес лэптоп на стол, включил и вызвал домашнюю страницу Гугла.
— Амила Гупту, — сказал он, вводя имя в поисковик. — Он тоже в пятидесятые работал с Эйнштейном.
Не прошло и секунды, как на экране стали видны результаты поиска. Дэвид быстро прокрутил список. Большая часть записей относилась к работе Гупты в институте робототехники университета Карнеги-Меллон. В восьмидесятых годах, после тридцатилетней карьеры ученого Гупта внезапно ушел из физики и основал софтверную компанию. Через десять лет он стоил несколько сот миллионов долларов. Он сделался меценатом, давал деньги на самые необычные исследовательские проекты, но главным его интересом был искусственный интеллект. Он дал институту робототехники пятьдесят миллионов долларов, а через несколько лет стал его директором. Когда Дэвид интервьюировал Гупту, лишь ценой больших усилий удавалось возвращать его мысли к Эйнштейну — он хотел говорить только о роботах.
