Валентин Егоров - Марк Ганеев - Маг Нашего Времени

Валентин Егоров

Марк Ганеев — Маг Нашего Времени

Часть первая Школьные годы

Глава 1 Дворовый футбол

Люди, как простые обыватели или как высшие приматы нашего мира, привыкли к легко объяснимым и осязаемым вещам. К примеру, они легко восприняли и также легко привыкли к компьютерам и мобильным телефонам. Некоторые мобильники имеют такие красивые внешние формы, что девчонки, аж, даже повизгивают от восхищения, покупая их за бешеные деньги. И платит женский пол в основном за нечто неосязаемое, за какую-то внешнюю красоту форм мобильников. Мужской же пол наоборот, более серьезно и ответственно подходит к делу приобретения мобильного телефона. Он их покупает, прежде всего, принимая во внимание их технологическую навороченность, программное обеспечение! Главное, чтобы этот парень мог бы прямо со двора по спутниковому телефону позвонить матери домой на пятый этаж своего дома!

Нет, я, может быть, не совсем прав, когда пытаюсь утверждать нечто подобное. Девчонок техника совсем не интересует, их привлекают совсем другие тайны жизни, — любовь, супружество и дети. Ну, а вот парни, так это совсем другое дело! Они хотя бы единственный раз в своей жизни, но какой-либо мобильный телефон все-таки разбирали до последнего шурупа или чипа. Правда, обратно собрать эти части так, чтобы телефон снова заработал, у них чаще всего не получалось. Но благодаря своему любопытству такой парень, даже не заглядывая в приложенную к телефону инструкцию, мог детально рассказать обо всех его функциях. А заодно он мог рассказать об его электронной начинке, схеме, откуда берется источник сигнала, как сигнал подается на спутник.

В свое время человечество было помешено на религии, мистике и на магии, люди любили читать и зачитываться толстенными романами о сумасшедших и невменяемых людях, волшебниках и магах, которым все доступно и подвластно. Захотелось им, к примеру, мороженого на завтрак, так они могли только пальчиками щелкнуть, и ешь мороженного столько, сколько ни пожелаешь?! Я на собственном опыте убедился в том, что романы о магии и волшебниках люди читают по двум основным причинам, когда им совершенно делать нечего, или, когда им чего-нибудь очень хочется, а так лень вставать с теплой постели, одеваться и идти за этим на мороз или в тридцатиградусную жару на улицу. Всегда приятно, когда берешь роман в руки и читаешь о том, что кто-то, жалко, конечно, что не ты сам, одной силой мысли соображаешь себе новенькую Ладу-Калину или западный Кадиллак.

— Марк, ты почему все еще в постели, смотришь на потолок свои застывшим взглядом? Через свои очки ты ничего там не сможешь увидеть! А лучше, паренек, поднимайся на ноги, бери бидон и отправляйся в магазин за молоком и за докторской колбасой. Тогда я смогу чего-нибудь тебе с Виктором поесть приготовить на завтрак.

Эти слова произнесла моя мама, Наталья Георгиевна!

Она уже не работает, а сидит дома, получает государственную пенсию. Кстати, эта пенсия очень маленькая, на нее было невозможно прокормить двух сыновей оболтусов, один из которых ходит в девятый класс школы, а второй, младшенький, это я Марк, — в шестой класс. Поэтому маме приходится подрабатывать на стороне, она хорошо вяжет кофты, свитера и пуловеры. Ну, и все такое, что человеку можно связать из пряжи и шерсти! Это ее вязание дает небольшую прибавку к пенсии, на которую все мы, — я, брат и мама, живем.

Отец мой много курил, после войны он начал работать простым столяром. На всю Москву прославился тем, что из простого горбыля мог изготовить прекрасную мебель, очень похожую на мебель из красного дерева. Всю жизнь, до войны и после войны, проработал на московском "Водоканале", но из-за рака легких рано умер, когда ему только-только стукнуло пятьдесят лет. Ну, как ему было не закурить, когда его, простого сельского парня, в самом начале войны забрили красноармейцем в армию. Он прошел едва ли не все главные сражения Великой Отечественной войны, был трижды серьезно ранен. Один раз чуть-чуть не умер, когда его оперировали без всякого наркоза, даже спирта не дали. Вот отец и не выдержал всех этих военных невзгод, вскоре после войны умер от рака легких, оставив жену и детей без каких-либо средств существования. Мама же тут же взвали на свои плечи мою с братом кормежку, приобретения школьной униформы и всего того, что нужно пацанам для жизни в большом столичном городе. Но следует откровенно признать то, что особых возможностей у нашей матери, решать все эти житейские проблемы, практически не было!

Слава богу, что наша мама оказалась серьезной женщиной, она на мелочи не разменивалась. Решив из своих сыновей сделать настоящих людей, дать им образование, а не шваль там криминальную, мама ни шаг не отступила от этого своего решения!

В нашем бараке на Малой почтовой улице, где мы жили, в светлое будущее можно было пройти только двумя путям, через тюрьму, когда ты должен был бы перед путевкой во взрослую жизнь годика два-три отсидеть в тюрьме за какой-либо криминал, или через службу в армии. Из-за высокой близорукости, армия мне не светила, а до тюрьмы оставалось сделать всего лишь один шаг, она уже раскрывала для меня свои теплые объятия.

Когда мне исполнилось семь лет, то я пошел в первый класс советской школы, но к этому времени держал носочно-чулочную торговлю на одном из московских рынков.

Тогда московские рынки были совсем другими, бедными, честными и русскими, горцев и других крестьян в Москву еще не пускали, строжайшим образом соблюдался паспортный режим. А ты, чтобы не демонстрировать своего возраста, по городскому телефону связывался с начальником отдела сбыта чулочно-носочной фабрики, договаривался с ним о том, что он тебе за какие-то десять процентов сверх стоимости продукции начнет налево и честно гнать тебе эту свою чулочно-носочную продукцию. Тебе же оставалось только найти бабушек, которых в те времена было пруд не пруди, договориться с ними о рабочем взаимодействии. Бабулькам же было выгодно денек другой на рынке посидеть, за десяточку рубликов в день задешево продавать своим же людишкам заводские носочки и чулочки из прекрасного советского капрона или лавсана. В те времена мало кто знал о письменных договорах и контрактах, да и мои бабушки не требовали, приступая к работе на рынках, подписывать с ними какие-либо договора или контракта. Мои бабульки садились за рыночный прилавок, они работали с раннего утра до позднего вечера. Каждый же такой день мне приносил от трехсот до четырехсот рублей чистой прибыли. По тем временам это были бешеные деньги, очень скоро я должен был стать настоящим монополистом по распространению чулочно-носочной продукции той фабрики.