Мое лицо первое - Татьяна Русуберг
Я скосила глаза на секретаршу, успевшую занять стратегическую позицию за своим компьютером, и несколько столь же прилизанных дам, которые с жутко деловым видом пялились в свои мониторы. Казалось, я вижу, как уши у них вытягиваются и встают торчком.
— А о чем, собственно?
— Нам любезно предоставили кабинет для беседы. — Смуглая полицейская, в чертах которой сквозило что-то восточное, махнула в сторону одной из дверей дальше по коридору: — Давайте пройдем туда, и мы вам все объясним.
Ха, как будто у меня был выбор.
В небольшом помещении, где обычно проходили беседы с научным руководителем или специалистом по карьере и профориентации, стоял на столе графин с водой, рядом белела стопка пластиковых стаканчиков. Под одним из стульев валялась смятая салфетка, еще не обнаруженная уборщицей. Я отодвинула соседний. Полицейские уселись напротив.
Внезапно мне стало нечем дышать. Как будто из тесной комнаты выкачали весь кислород. Моя грудь судорожно вздымалась, но воздух не поступал в легкие. Внутренности скрутило, я чувствовала подступающую дрожь в ногах и пальцах.
— Что с вами? Вам нехорошо? — Панцирь, назвавшийся Алланом, обеспокоенно нахмурился, снял верхний в стопке пластиковый стаканчик, нерешительно им похрустел. — Может, воды?
Я задержала дыхание и медленно выпустила воздух сквозь стиснутые зубы. Спокойно, это не коллеги Свена Винтермарка. Мы в сотнях километров от Хольстеда. Это другое полицейское управление и вообще даже не допрос.
— Спасибо, все нормально. — Я засунула подрагивавшие пальцы между коленями. Как обычно, на отливной волне приступа я ощутила благостное спокойствие и расслабилась. — О чем вы хотели со мной поговорить?
Полицейские переглянулись.
— О Дэвиде Винтермарке, известном широкой публике как Шторм, — взяла слово смуглянка Ребекка.
У меня возникло ощущение дежавю. Выходит, неуемному Кавендишу мало было самому мне названивать. Теперь он решил еще и панцирей на меня натравить!
— Послушайте… — Я старалась говорить спокойно и смотреть копам прямо в глаза — кажется, так делают те, кто искренен? — Я уже все рассказала Генри Кавендишу, агенту Шторма. Мы разговаривали в четверг, и, поверьте, с тех пор у меня никаких новостей о Дэвиде.
Полицейские молча сверлили меня бездушными взглядами. Наверное, такие вырабатываются в душных, провонявших потом подозреваемых опросных, где людям в черном часами приходится мурыжить всяких бедолаг. Меня начала раздражать эта игра в гляделки.
— Не понимаю, зачем вообще было вмешивать полицию, — пробормотала я, переводя глаза на окно. Начался дождь, и первые капли прокладывали по стеклу неуверенные извилистые дорожки.
Старший в паре, Аллан, хмыкнул, а Ребекка, по виду едва окончившая полицейскую школу, заявила с неприязнью:
— Вообще-то, именно полицию вмешивают, когда бесследно исчезает человек. А разве вам не все равно, что случилось с вашим другом?
Я сдавила коленями ладони и снова взглянула на полицейских. Ну точно, подозрительность в карих и голубых глазах + 20 lvl. Ладно, давайте сразу расставим все точки над «i».
— Десять лет назад мы с Дэвидом в течение нескольких месяцев учились в одном классе и жили через дорогу друг от друга. Несколько месяцев десять лет назад, офицер. Вы следите за судьбой всех одноклассников из вашего бывшего восьмого «А»? Поддерживаете с ними связь? — Я уставилась на Аллана, пытаясь представить этого рослого тридцатилетнего мужчину мальчуганом с зелеными от травы коленками. — Или это был восьмой «В»? Меня, конечно, беспокоит, что от Шторма нет вестей, но…
Губы панциря дрогнули в намеке на улыбку, глаза неожиданно потеплели:
— «В». Я учился в «В». И до сих пор общаюсь почти со всеми в фейсбуке. А в прошлом году был на встрече выпускников… Но даже если не так, — голубизна его глаз внезапно покрылась ледком, — у меня бы точно сложилось особое отношение к парню, по делу которого я проходил одним из основных свидетелей.
Слова полицейского ударили меня под дых. Несколько мгновений я сидела, тупо пялясь на стопку пластиковых стаканчиков, и беззвучно шевелила губами, отыскивая потерянные слова.
Ну, конечно. Первое, что они сделали — это пробили CPR номер[8]Дэвида по своей базе.
— Я даже не выступала в суде, — пробормотала я. — Мои показания сняли на видео.
— Потому что вам на тот момент еще не исполнилось пятнадцати лет, — кивнула въедливая Ребекка.
Наверное, она в полиции новичок, вот и рвет жопу на службе.
А дальше на меня посыпались вопросы:
— Вы поддерживали связь с Дэвидом после суда?
— Нет.
— Вы знаете, где он может сейчас находиться?
— Нет!
— Какие отношения вас связывают?
— Кто, по вашему мнению, мог бы желать Дэвиду зла?
Тут я не выдержала и взорвалась:
— Да кто угодно! Он же селебрити. Знаете, сколько у него фанатов только в инстаграме? И какие психи ему там пишут?
— Вы же только что говорили, что не следили за жизнью Дэвида после того, как ему вынесли приговор? — Ребекка с рвением молодой легавой решила подловить меня на слове.
Пришлось, скрепя сердце, объяснить копам про инсту и даже показать комментарии горячо желающих забеременеть от Шторма девиц.
— Можно? — Панцирша поколдовала над моим мобильником: то ли отправила себе скриншот, то ли поделилась аккаунтом модели.
Аллан по старинке пометил что-то в небольшом блокноте с потрепанной обложкой.
— Шторму угрожали? — перехватил он инициативу.
Я пожала плечами:
— Возможно. — И поделилась своими мыслями по поводу удаленных Дэвидом фотографий и его временного отсутствия в «Инстаграме».
Копы снова обменялись непроницаемыми взглядами.
— Вы подозреваете кого-то конкретного? — посмотрел на меня Аллан. — Быть может, за угрозами стоял кто-то из прошлого Шторма?
— Все-таки не у всех за плечами имеется судимость и приговор к бессрочному психиатрическому лечению, — прибавила, сверкнув глазами, Ребекка.
Я отплатила той же монетой и облокотилась на стол.
— Приговор ведь давно пересмотрен, так? Дэвид здоров. Иначе его бы не выписали.
— У любого может случиться рецидив, — скривила нетронутые помадой губы панцирша.
— А что, кто-то еще умер? — ляпнула я и тут же пожалела об этом.
История повторяется. Я снова становлюсь для Дэвида прекрасным адвокатом.
Коллега Ребекки только головой покачал:
— Давайте не будем заниматься домыслами. Сосредоточимся на том, что нам известно. Мы разговаривали с аэропортом Каструп. Дэвид прошел паспортный контроль восемнадцатого января в десять тридцать два утра. Затем его кредитка засветилась при билетном контроле в скором поезде Копенгаген — Фредерисия. Во Фредерисии Дэвид должен был пересесть в региональный поезд до Хольстеда. Но пассажир с его данными билетный контроль в тот день не проходил. Впрочем, как и в последующие дни, — подытожил Аллан, сверля меня взглядом.
Я машинально сжала сплетенные
