Мое лицо первое - Татьяна Русуберг
Быть может, он просто не хотел показывать слабость и страх, но на троицу во главе с Тобиасом этот маневр подействовал, как красная тряпка действует на быка. Еще бы, какой-то чмошник их игнорил: вместо того чтобы прибежать по первому свистку, шлендрал себе преспокойно мимо, морда тяпкой.
Отстрелив пальцами бычок, Йонас сказал:
— Ну все, трындец тебе, обсос.
Парни рванули с места, как по сигналу. Монстрик и пикнуть не успел, как его уже волокли к нам, заломив руку. Один пакет остался сиротливо лежать на дорожке, из него раскатились краснобокие яблоки. За второй Дэвид цеплялся так отчаянно, будто там была выручка из ограбленной им кассы. Он все еще смотрел в землю, завесившись челкой, но Йонас дернул его за волосы, заставляя поднять голову. Разноцветные глаза, огромные и дикие, заметались по берегу, запнулись о зрителей, с удобством расположившихся в партере. Казалось, черный смотрит на нас с ненавистью, а прозрачно-голубой видит насквозь. Я знаю, это ужасно, но в тот момент — давай уже будь честной с самой собой — мне захотелось ударить парня: за то, что он знал. Точно знал, что я из себя представляю и что чувствую.
— Смотри, Чили, — Еппе одним движением сдернул мешковатые джинсы с тощих бедер Дэвида. — Вот почему он у нас Гольфист: носит с собой все восемнадцать лунок[6].
— Ага, и шары в них закатывает!
Я не успела зажмуриться, а теперь было уже поздно. Вокруг гремел смех, а я не могла отвести глаз от трусов Дэвида: восемнадцать лунок или нет, но через дырочки в застиранной до желтизны ткани просвечивала бледная кожа, а длинные полы рубашки не скрывали маленькую выпуклость посередине — выпуклость, к которой приклеились жадные девчоночьи взгляды.
Монстрик тонко, невнятно вскрикнул и попытался прикрыться оставшимся пакетом. Его тут же безжалостно вырвали и бросили на землю. Из лопнувшего бока высунулся пакет молока, в траву потекла тонкая белая струйка.
— Ну че, позвеним бубенчиками? — Еппе подмигнул мне и потянулся к трусам Дэвида.
Тот тоже понял, что сейчас случится, и забился в руках Йонаса и Тобиаса. На тощих ногах выступили пупырышки, полы рубашки задрались, обнажая несколько маленьких голубоватых шрамов на левом бедре.
— Не надо! — вырвалось у меня непроизвольно. — Оставь его, Еппе, пожалуйста! Хватит!
Я встретилась с блондином глазами: он колебался. Неожиданно мне на помощь пришла Кэт:
— И то верно: ненавижу маленьких розовых червяков, бр-р. Потом еще кошмары будут сниться. А нам в пятницу на пати, верно, Чили? — Она приобняла меня за плечи, и я кивнула через силу.
Тогда я готова была на что угодно, лишь бы этот кошмар наяву поскорей закончился!
Еппе ухмыльнулся и убрал руку. Воздух с шумом вырвался у меня из груди: оказалось, все это время я задерживала дыхание. Но ничего еще не завершилось: блондин вдруг нагнулся и выхватил из мешка полупустой молочный пакет. Пальцы стиснули стенки, и белая жидкость брызнула на живот и трусы Дэвида, потекла по его ногам. От неожиданности он вскрикнул и инстинктивно сдвинул бедра, от чего мучители покатились со смеху:
— Гольфист обкончался!
— Гляди, Чили, как ты его возбуждаешь.
— Не, он же педик, у него на Еппе встал.
Казалось, это будет длиться вечно. Держали Дэвида крепко, и он оставил попытки вырваться. Только смотрел на меня — казалось, прямо в душу, — закусив губу. И оба его глаза просили об одном — чтобы меня там не было.
— Эй, что вы там делаете? Хулиганы! — дребезжащий старушечий голос долетел до нас с парковки.
Пацаны обернулись. Ухоженная бабулька довольно бодро двигалась в нашу сторону, толкая перед собой ролятор. Смехотворная угроза, но с рожи Тобиаса вдруг исчезла ухмылка.
— Фак! Это мамашка дира! — Он напрягся. — Валим!
Да будет благословен Дыр-таун, в котором любой школьник знает, как выглядят родственники их директора!
Дэвида толкнули напоследок, и он рухнул на колени, запутавшись в штанах.
— Ходу! — Кэт вздернула меня на ноги.
Сразу за поляной у пруда начинался лесок, туда мы и рванули. Я чувствовала себя преступницей. Всей душой меня тянуло к Дэвиду: помочь ему подняться, собрать продукты — как он их дотащит в одном пакете? Извиниться перед ним наконец. Ведь я не хотела всего этого! Я совсем не такая! Что он теперь обо мне подумает?! А что я должна думать о самой себе?
Как только мы отбежали подальше, я соврала, что подвернула ногу, и, нарочито хромая, отправилась домой. Пацаны вызвались проводить меня, но я отказалась. Мочи не было выслушивать, как они смакуют подробности недавнего «подвига». «А ты видела, как он?..» «А как я его?..» «Вот педик!» «Ага, урод!»
Тьфу, мерзость. Отвратительно, гадко и стыдно. Как же мне было стыдно!
Дома я спряталась от папы в своей комнате: если бы он меня о чем-нибудь спросил, я бы не выдержала. Разрыдалась и выложила ему все, а это было бы просто самоубийством — он же учитель!
До темноты я наблюдала за домом соседей из окна. Вдруг Дэвид выйдет? Тогда бы я могла набраться мужества и все-таки извиниться перед ним.
Но он так и не появился.
Так далеко и так невообразимо близко
Меня вызвали прямо с коллоквиума. Секретарша из администрации факультета засунула прилизанную голову в аудиторию и объявила, что Чили Даль жаждут видеть в деканате. Я чуть кирпичей не наложила: у меня что, слишком много пропусков? Или с курсовой какая-то проблема? А может, с зачетом по методике? Но почему тогда выдергивают прямо с пары? Что за срочность?
Кристина пихнула задремавшего Микеля под локоть, зашептала ему в ухо. Оба проводили меня сочувственно-обеспокоенными взглядами. Я молча проследовала за секретаршей в деканат. Ее напряженная спина так и кричала, что там меня не ожидает ничего хорошего. И точно: уже на подходе через стекло офисного аквариума я различила две фигуры в черной униформе. Полицейские! Совпадение?
В груди неприятно екнуло, а перед глазами пронесся перечень всего криминала, совершенного мною за последние месяцы. Блин, как же скучно я живу! Ничего страшнее вождения велосипеда в нетрезвом виде и без фонарей даже не припомнишь. За это, конечно, тоже по головке не погладят, но вряд ли панцири[7]заявились в универ посреди учебного дня только для того, чтобы заставить меня дыхнуть.
— Чили Даль? Я — Аллан, а это моя коллега Ребекка. — Полицейские по очереди пожали мне руку. Я заметила у обоих на
