Марк Альперт - Последняя теория Эйнштейна
Карен сильнее вцепилась в Джонаса.
— Нет! Вы не имеете права!
Агент покачал головой:
— Ради вашей же безопасности. Пока не найдем вашего бывшего мужа.
Он полез в карман и достал два куска синтетического шнура.
— Пьем за Фила! Слава нашему Филу! Да здравствует Фил, черт побери!
Участники мальчишника Пита подняли бокалы «егермейстера», чтобы выпить за «альтер эго» Дэвида, за щедрого Фила из Нью-Брунсвика. Это был уже третий круг выпивки, которую ставил Дэвид, и дух веселья бурлил в полную силу. Ларри встал со стаканами в обеих руках, трижды воскликнул: «Фил! Фил! Фил!» — и быстро осушил оба. Даже Пит, совершенно напившийся жених, на миг оторвал голову от стола, пролепетал: «За тебя!» — и снова рухнул. Дэвид обнял его за плечи и заорал:
— Нет, за ТЕБЯ! За ТЕБЯ, мать твою так!
Но Дэвид, хотя и ревел и бушевал со всеми, не выпил ни капли: он незаметно подсовывал свои стаканы Ларри, который был только рад.
Когда стих хор воплей «за тебя», Ларри, шатаясь, поднялся.
— И Винни мы не забудем! — заорал он. — Пьем за Винни, подкаблучника Винни, которого нет сегодня с нами, потому что его гадская подружка считает, что мы на него дурно влияем, блин!
Раздались нестройные тосты за Винни и нехорошие пожелания его подружке, а Ларри открыл пластиковую папку, лежащую на столе, и извлек оттуда аккуратно сложенную синюю футболку — сделанную на заказ, такую же, как у всех веселящихся за столом, с надписью «МАЛЬЧИШНИК ПИТА».
— Смотрите все! — загрохотал Ларри. — Раз Винни не пришел, у меня, блин, лишняя футболка на руках! — Он с отвращением затряс головой. — Знаете, что я сделаю? Я заставлю его заразу-подружку за нее заплатить!
— Пусть заплатит! — подхватили вопль пирующие с теми же чувствами, но Дэвид уставился на футболку. Подумав, он ударил кулаком по столу, привлекая внимание.
— Я у тебя ее покупаю, Ларри! — крикнул он. — Сколько?
Ларри был слегка ошарашен.
— Да нет, Фил, не надо. Ты и так нам всем выпивку ставил, и…
— Покупаю, я сказал! Хочу купить — и покупаю. Блин, хочу официально участвовать в мальчишнике нашего Пита!
Он встал и сунул Ларри в руку двадцатидолларовую купюру, потом схватил футболку и натянул поверх своей.
Конечно, под приветственные вопли: «Фил! Фил! Фил! Фил!»
А потом кто-то заорал:
— Ребята, уже почти час тридцать, снова поезд на фиг пропустим!
Все заворочались на стульях.
— Пошли! — велел Ларри. — Надо успеть в «Лаки лоунж», пока открыто! Кто-нибудь, помогите Питу!
Двое гуляк подхватили Пита под локти, и Дэвид увидел свой шанс.
— Подождите меня! — крикнул он почти невнятно и повалился на пол, предусмотрительно выставив руки ладонями вперед.
Над ним склонился Ларри, благоухая «Егермейстером».
— Ты как, не ушибся, Фил?
— Че-то я это… не в себе малость, — ответил Дэвид, стараясь говорить как можно более пьяным голосом. — Ты мне… руку дашь?
— Легко, приятель!
Ларри схватил Дэвида за руку, поставил вертикально и направил к двери буфета. Дэвид привалился к его плечу, и так они вышли из бара. Хотя Дэвид уже почти двадцать лет ничего не пил, ему легко далась неверная походка — память засела в костях.
В зале ожидания уже почти не осталось пассажиров, зато полно было полиции. У выхода на путь номер десять стояло с полдюжины копов — именно туда направлялись участники мальчишника. Ларри, приблизившись к ним, взметнул в воздух кулак:
— Нью-Йоркской полиции почет и уважение! Мы с вами, ребята! Давите этих гребаных террористов!
— Смерть им! — поддержал другой пьяный голос.
Сержант со впалыми щеками поднял руки, будто останавливая уличное движение.
— Остыньте, парни, — сказал он. — Водительские удостоверения покажите.
У Дэвида перехватило дыхание, когда все прочие полезли за бумажниками. О'кей, подумал он. Вот он, смертельный номер.
Он принялся охлопывать карманы джинсов, сперва спереди, потом сзади.
— Ой, блин!
Дэвид рухнул на четвереньки и с пьяной тщательностью начал искать на полу.
— Чего случилось, Фил? — нагнулся над ним Ларри.
— Бумажник! — выдохнул он, вцепляясь Ларри в плечо. — Бумажник, блин, пропал на фиг.
— Ты его в баре не оставил?
Дэвид замотал головой:
— Не знаю, блин. Да всюду… может быть.
Полицейский сержант заметил суматоху и подошел ближе:
— В чем дело?
— Фил бумажник потерял, — объяснил ему Ларри.
С отвисшей челюстью, мотая головой из стороны в сторону, Дэвид поднял глаза на сержанта:
— Не понимаю… вот только что… тут был.
Коп нахмурился, губы сжались в ниточку. «Ой-ой, — подумал Дэвид. — А ведь крепкий орешек».
— И никаких документов нет? — спросил сержант.
— Да это Фил, — объяснил Ларри. — Из Нью-Брунсвика. — Он показал на надпись на футболке «Мальчишник Пита». — Он с нами.
Сержант нахмурился:
— На поезд без документов не пропускаем.
Будто в ответ раздался высокий звук из станционного динамика:
— Внимание, — объявил записанный заранее голос. — Заканчивается посадка на поезд линии северо-восточного коридора, отходящего от десятого пути, с остановками в Ньюарке, Элизабет, Равей, Метучен, Нью-Брунсвик и Принстон-джанкшн. Посадка производится на платформе номер десять.
— Нам надо на этот поезд! — заорал Ларри. Лихорадочно порывшись в карманах, он вытащил собственный бумажник, показал сержанту. — Смотри, я работаю в полиции Метучена. Вот мой значок. Я ж тебе говорю, Фил с нами. Он мой приятель.
Сержант посмотрел на значок, все еще хмурясь, все еще не желая сдаваться. И тут Дэвид услышал собачий лай. Обернувшись, он увидел солдата национальной гвардии с немецкой овчаркой — они шли под доской объявлений прибытия-отправления, футах в пятидесяти. Собака рвалась прямо к ним, натягивая поводок с таким рвением, что солдату приходилось отклоняться назад, чтобы не упасть. «Господи Иисусе, — подумал Дэвид, — эта проклятая тварь что-то на мне чует».
Он закрыл глаза, и его затошнило. «Безнадежно. Меня сейчас арестуют, передадут в ФБР и опять отведут в такую же допросную». Мысленным взором он уже видел голые стены без окон, флуоресцентные лампы под потолком и агентов ФБР в серых костюмах вокруг металлического стола. Накатила новая волна тошноты, да такая мощная, что Дэвид вдруг согнулся пополам и издал звук сухой отрыжки. Изо рта до линолеума на полу протянулась нитка слюны.
— Осторожно! — крикнул Ларри. — Его щас вывернет!
Сержант быстро отступил назад.
— Черт побери, — сказал он. — Уберите его от меня, быстро!
Дэвид поднял голову, посмотрел на сержанта. Тот кривил губы в видимом отвращении. Дэвид по наитию шатнулся к нему ближе и издал звук подавленной отрыжки, влажный такой желудочный звук.
Сержант оттолкнул его к Ларри.
— Блин, да заберите его отсюда! Тащите его на свой поезд!
— Есть, сэр! — ответил Ларри, хватая Дэвида под мышки.
Они вдвоем бросились, шатаясь, вниз по лестнице на платформу номер десять и на поезд до Метучена в час тридцать.
Саймон сидел за антикварным столом в безбожно дорогом номере «Уолдорф-Астория». За плюшевую гостиную, выходящую на Парк-авеню, и спальню, украшенную, как придворный бордель, отель драл две тысячи долларов в сутки. Саймон мог себе позволить такие расходы, но не хотел платить из принципа. Вместо этого он стянул номер кредитной карты из какой-то интернетовской утечки. За номер Саймона в «Уолдорф-Астория», как и за заказанную в номер баранью отбивную и пол-литра столичной, платил ничего не подозревающий об этом Нил Дэвидсон из Орегона.
Саймон опрокинул еще рюмку и вперился в экран лэптопа, где была выведена веб-страница физического факультета Колумбийского университета. Что удобно, в списке преподавательского состава у каждого профессора, лектора и постдока была фотография. Саймон медленно прокручивал страницу, внимательно рассматривая каждое лицо. Логично было допустить, что сообщником Кляйнмана будет преподаватель физики. Einheitliche Feldtheory для профана была бы слишком сложна. Нужна хорошая подготовка по теории относительности и квантовой механике, только чтобы понять математические термины в модифицированных уравнениях поля. И все же Саймон никак не мог найти этого типа в кроссовках на странице физического факультета. Он посмотрел списки двадцати других университетов, славящихся физическими факультетами — Гарвард, Принстон, МТИ, Стэнфорд и так далее, — ничего похожего на искомое лицо в фотогалереях улыбающихся ученых. Через час поисков он захлопнул лэптоп и бросил пустую бутылку в корзину. Взбеситься можно — ему же нужно только имя.
Чтобы успокоиться, Саймон подошел к окну и уставился на огни Парк-авеню. Даже в два часа ночи по улице все еще мчались такси. Глядя на их гонку, Саймон стал думать, не упустил ли он что-то, какую-то ключевую деталь биографии профессора Кляйнмана, которая позволила бы определить его помощника. Может быть, он у Кляйнмана племянник или крестник, или побочный сын от какой-то давно забытой любовницы. Саймон подошел к шкафу, открыл сумку и вытащил книгу, по которой Кляйнмана и выследил. Книга большая, пятьсот с лишним страниц, набитая полезной информацией о физиках, работавших с Эйнштейном последние годы его жизни. Называется «На плечах гигантов».
