Мы мирные люди - Владимир Иванович Дмитревский
Борис Михайлович шагал по улице Энгельса. Где-то здесь был магазин, в котором Галя помогала ему выбрать галстук, его первый галстук... Они остановили выбор на вязаном, темно-вишневого цвета с синими поперечными полосками. Галя сама завязала, отошла, посмотрела критически и сказала убежденно: «Очень хорошо. Носи».
А где же этот дом — вот здесь был дом, он отлично его помнит — двухэтажный, зеленоватый. Во втором этаже висели кисейные занавески на окнах, пестрели цветы и постоянно доносились оттуда звуки рояля. Ему часто хотелось узнать, кто же играет. Почему-то представлялась женщина, грустная, задумчивая... Дом исчез. Только фундамент виднеется из разросшейся лебеды.
А здесь, на углу, стоял павильон. В нем было чудесное мороженое. Олег всегда заказывал три шарика: один глянцевитый шарик — ванильное, второй кремового цвета — ореховое, третий бледно-розовый — клубничное. Ни мороженого, ни самого павильона... Может быть, его снесло взрывной волной? Или оккупанты во время своего хозяйничанья пустили его на топливо?
Из этого подъезда выходила Галя. Он запомнил ее в ярко-алой шелковой косынке. Долго можно было наблюдать, как мелькает косынка в толпе...
Однако как изуродован город! Что они натворили тут! Как набезобразничали! Ростовчане, кажется, вплотную взялись за восстановление. Здесь и там виднеются леса, строительство в полном разгаре. Как бы ни злобился, как бы ни шипел Вэр, город отстраивается, город молодеет!
В управлении его тотчас принял смуглый горбоносый подполковник.
— Так в чем же мы должны вам помочь, товарищ Мосальский? — осведомился он, выслушав сообщение Бориса Михайловича о цели его приезда.
— Я бы хотел установить, кто приехал в Ростов из-за границы за последние два-три месяца.
— Немудреная задача. Вот если бы вы потребовали список лиц, имеющих передатчики...
Подполковник откинулся на спинку кресла и рассмеялся, показывая свои крупные белые здоровые зубы. Он, по-видимому, вообще был веселый человек.
— Завтра к вечеру список будет подготовлен, — пообещал он, делая пометку у себя в блокноте.
— Я имею в виду не просто перечень фамилий. Нужны некоторые данные, если уж не характеристики. Так что очень спешить не стоит.
— Все ясно, товарищ Мосальский. Завтра вечером получите. — Подполковник щелкнул серебряным портсигаром: — Закуривайте. «Наша марка» по специальному заказу.
— Действительно, превосходные папиросы. Лучше «Казбека».
Борис Михайлович с наслаждением вдыхал ароматный дымок.
— Нашинские, ростовские! — похвалился подполковник и после небольшой паузы спросил: — Меня вот что интересует, товарищ майор. Получите вы от нас эти самые списки, ну, Иванов там, Петров и прочее подобное. А дальше? Какое решение собираетесь принять?
— Дальше? По правде сказать, сам еще не знаю. Ведь пока что Вэр — это иголка в сене.
— Вот то-то и есть, — оживился подполковник. — Задача, поставленная перед вами, чрезвычайно трудна.
— У вас есть какие-нибудь данные о человеке, передававшем шифровку?
— Переворошили весь эфир. Пустой номер. По-видимому, он меняет волну. Или передал и уехал. Тоже не исключена возможность.
Борис Михайлович и сам понимал, сколько трудностей впереди. Ну что ж, не следует падать духом.
После непродолжительной беседы они распрощались. Борис Михайлович ощущал просто органическую потребность глотнуть свежего воздуха. Вышел и снова стал бродить по ростовским улицам.
Решил прежде всего зайти в какой-нибудь ресторан и пообедать. И первой, кого он встретил, выйдя из подъезда, была... Галя! В легком светло-зеленом пальто и кокетливой шапочке, она шла прямо на него. Приблизилась, скользнула по нему безразличным взглядом и хотела идти дальше. Но он произнес тихо:
— Ой, Галина, ой, дивчина!
Она остановилась, в глазах ее отразилось удивление, любопытство... и вдруг что-то насмешливо ласковое:
— Борис! Да это же ты!
Она протянула к нему руки. Он бережно взял их — маленькие, теплые сквозь тонкие замшевые перчатки — и по-мальчишески застенчиво улыбнулся:
— Здравствуй, Галочка.
— А поцеловать не хочешь?
И Галя крепко поцеловала его в губы.
Ее первый поцелуй! Если бы это случилось тогда, в те годы, он принес бы Борису бессонные восторженные ночи, смятение, бурю, покорение целого мира...
— Что ты так на меня смотришь? Совсем старая, да?
Галя пополнела, лицо ее округлилось, под глазами легли легкие коричневатые тени, но так же прекрасны были ее насмешливые глаза, ее летящие брови.
— По-моему, ты стала еще красивее.
Она порозовела от удовольствия.
— Боренька, ты, кажется, научился врать. Я стала толстая и ленивая, как тетя Груша, — помнишь уборщицу в горкоме? Мы называли ее «кормящая мать»...
Только теперь дошло до ее сознания, что это тот самый Боря Мосальский, которого она не видела целую вечность.
— Да откуда ты взялся, Борис? И такой солидный, в шляпе! «Его усталые зеленые глаза...».
— Помнится, ты о них говорила: «глаза болотного оттенка». Из Москвы, Галя. А ты все время тут?
— До немцев и после немцев... Но что же мы стоим и глазеем друг на друга! Пойдем.
Она решительно взяла Бориса под руку.
— Но куда же, Галочка? По правде сказать, я собирался пообедать.
— Туда мы и направляемся.
— В ресторан?
— Фу, какой глупый! Ко мне, а не в ресторан!
— А тебе это удобно?
— Прошу не задавать вопросов согласно правилам этикета. Прошу взять меня покрепче под руку, а не держать, как хрустальную вазу. Так. Теперь рассказывай про себя все по порядку. Подожди, не начинай, сначала мы зайдем в магазин. Ты пьешь?
— Когда есть настроение.
— А у Алеши никогда нет настроения.
— Какой еще Алеша и при чем он здесь?
— При том, что он...
— Ты замужем?
— Даже второй раз. А кто твоя жена, Борис?
— Пока такой самоотверженной женщины не нашлось.
— Принципиальный холостяк?
— Нет, Галя, тут все серьезнее и сложнее...
— О серьезном и сложном после обеда. Ты долге думаешь пробыть у нас?
— Может быть, несколько дней, а может быть, несколько недель.
Только! Во всяком случае, на это время можешь чуть-чуть в меня влюбиться.
У Мосальского дрогнуло сердце. Если бы Галя сказала это тогда!
— Между прочим, помнишь, как ты страшно зевала, когда один раз пошла со мной в театр? Вероятно, я очень скучный влюбленный.
— Ага! Признание, хотя и запоздалое!
