Менеджеры халифата - Ирина Владимировна Дегтярева
Однако у него не могло быть уверенности, что его уже не выявили раньше и что сегодняшняя встреча не проходит под наблюдением спецслужб. Но как бы то ни было надо стрелять, прорываться и уходить за границу. Так он, по-видимому, рассудил, и стекло стало опускаться около пассажира, сидящего за водителем, ближайшего к Горюнову, оказавшегося посередине дороги между «Жигулями» и бетонным забором.
Также Юрасов успел сказать Шамилю пару слов о Горюнове. В неведении о подлинной личности «араба» пребывал только Зелимхан, оставшийся за рулем «Лады». Но он быстро догадается по диспозиции, кто здесь лишний. Тот, по кому начнут стрелять. Ждать, когда его будут расстреливать, Петр не стал. Едва увидев ствол пистолета, показавшегося над кромкой оконного стекла, он начал стрелять.
Первым выстрелом нейтрализовал того, кто целился, затем выстрелил в шофера «Жигулей», чтобы боевики не смогли уехать. Но тут же началась ответная стрельба со стороны Юрасова и Наргизова. Подключился и Зелимхан, выскочив из машины. Он присел за крылом «Лады» и стрелял с колена из «Стечкина».
Горюнов больше опасался Юрасова, осознавая уровень его подготовленности. Но на деле серьезным стрелком вдруг оказался Зелимхан. И его устойчивая поза, и кучность стрельбы говорили о том, что он занимался этим профессионально. Либо на войне, либо служил в армии, либо был спортсменом-стрелком.
Петр перекатился несколько раз через голову. Но не мог же он кувыркаться так слишком долго, как рыжий на ковре. В рыжего хотя бы зрители не стреляют, только аплодируют. Тут вместо аплодисментов искры, выбитые пулями из асфальта, справа и слева и впереди.
Горюнов перебежал с линии огня, пытаясь укрыться за «жигулёнком». Но за колесом притаился Наргизов – между стеной и машиной. Он был ранен, под ним уже изрядно натекло крови, как успел заметить Петр, но стрелять от этого хуже Шамиль не стал – вдолбили ему инструктора в Сирии навыки. Там под страхом смерти быстро всему учились.
Беспокоил не столько подбитый Наргизов, сколько не прекращающий стрельбу Зелимхан. Горюнов перебежал за выступ дома и за несколько секунд передышки сменил магазин в ТТ и почувствовал, что голень мокрая. Брючина заметно потемнела и прилипала к ноге.
Ругаясь то по-арабски, то по-русски, он прикинул, добежит ли до дыры в заборе. Уж больно четко работает Зелимхан. Высунувшись на мгновение, Петр получил порцию каменной крошки в лицо и в глаза, но успел увидеть, как сюда бежит Игорь Тарасов. Невысокий и атлетичный, бежал он, как спринтер, и стрелял на бегу, не давая Зелимхану высунуться. Петр выскочил из укрытия, поддержав Тарасова огнем со своей стороны.
Краем уха он услышал какой-то шум за спиной. Успел обернуться и заметить выползающий из-за угла БТР. Тарасов подстрелил-таки Зелимхана. А сидевший рядом с Юрасовым на заднем сиденье боевик, в которого Петр выстрелил первым, оказался жив. Он отпер дверь, вывалился наружу и, падая, швырнул что-то в Горюнова. Тот не сразу смекнул, что летевшая в него бутылка – это «коктейль Молотова».
Вспыхнула брючина и ему пришлось сбивать пламя, стянув с себя ветровку. Его волновал БТР за спиной, но тот пока тарахтел, не приближаясь и не стреляя. Под прикрытием брони к ним приближались бойцы спецназа, наблюдая за тем, как боевики уничтожают сами друг друга.
Горюнова волновал Юрасов. Ему хотелось взять его живым. Петр быстро приблизился к боевику, запустившему в него бутылкой, и откинул от него в сторону ПМ. Раненый тяжело застонал. Горюнов заметил, что попал ему то ли в голову, то ли в шею – все было залито кровью. Перешагнув через него, Горюнов сунулся было в машину, но в салоне никого не было, пахло порохом и кровью. Вдруг из-под днища «Жигулей» под ноги Петру выкатилась эфка, ребристая, готовая взорваться.
Петр успел подумать: «Если она без замедлителя, мне хана!» – и бросился за багажник «Жигулей». Уже падая, чтобы не задело осколками, он получил в спину крепкий толчок взрывной волной, которая его, уже потерявшего сознание, протащила по асфальту несколько метров.
Он не слышал, как взревел мотор «Лады». Перебежавший в ту машину Юрасов рванул на ней в противоположную от БТРа сторону, хотя не мог не понимать, что район окружен, раз уж и тяжелую технику подтянули. Юрасов, наверное, решил, что спецоперация инициирована Горюновым.
В это же время из-за бетонного забора полезли спецназовцы, и Тарасов не успел подбежать к полковнику, лежащему на асфальте лицом вниз. Тогда Игорь отбросил пистолет в сторону, достал удостоверение и поднял руки над головой.
– Парни, я свой! – крикнул он. – ФСБ!
– На землю! – рявкнул спецназовец в маске. Он был готов к провокациям от боевиков. Нельзя исключать, что этот человек с удостоверением снаряжен поясом шахида и унесет с собой несколько бойцов, когда те приблизятся.
Тарасов лег покорно, понимая, что чем быстрее он это сделает, тем быстрее поможет полковнику. Удостоверение тщательно осмотрели.
– Братцы! – еще лежа на асфальте, воззвал Тарасов. – У нас тут свое мероприятие было. Там около «жигулёнка» лежит мой командир. Он ранен. Его удостоверение у меня в кармане. Надо быстрее оказать ему помощь.
Игорь и не собирался показывать удостоверение Горюнова. Совершенно им необязательно знать его настоящее имя.
– Остальные кто? – басом спросил другой спецназовец. – Вставай, капитан.
– Игиловцы, – пробормотал Тарасов, устремляясь к «Жигулям».
– Пропустите! – крикнул спецназовец своим, уже осторожно осматривавшим «Жигули» и лежащих на дороге мужчин. – Это свой! «Скорую» сюда! Тут раненые.
Тарасова сразу не подпустили.
– Да он же араб! – сказал кто-то из бойцов с опаской.
Контуженый Горюнов бормотал что-то на арабском. Он был дезориентирован. В его уже не раз контуженую голову (это была третья контузия за два года) втемяшилась идея, что он в Багдаде во время вторжения американцев. Петр видел людей в камуфляже и костерил их на чем свет стоит, обвиняя во всех смертных грехах, сообщив, что он обычный мирный багдадец, парикмахер и не приверженец Саддама.
Тарасова все-таки пустили. Он помог полковнику сесть. Спецназовцы уже перевернули его на спину.
– Петя, – позвал Тарасов, заглядывая в лицо полковнику. – Ты как? Говори по-русски.
У Горюнова наконец промелькнула в глазах хоть какая-то мысль. Узнавание. Он, чуть заикаясь, хрипло спросил:
– Где Юрасов? – Потом сообразил, что Игорь не знает, о ком идет речь, и добавил. – Куда д-делась «Лада»? Ее п-перехватили? Там предатель. Он чуть меня не прикончил. Сообщи Уварову. Срочно!
– У вас кровь, Петр Дмитрич, – Тарасов стал говорить официально, смекнув, что полковник уже приходит в себя и не оценит фамильярность капитана. – Сначала надо в больницу.
– Ты слышал, что я сказал?
Подошел спецназовец, присел на колено около
