Мы мирные люди - Владимир Иванович Дмитревский
Когда Германия капитулировала, Раскосов оказался в американском секторе, в лагере для репатриированных. Отсюда и извлек его Весенев, выполняя задание своего шефа: «Вэра выкопал Камерон, а мы откопаем что-нибудь получше!».
— Из него может выйти толк, — потирал руки Патридж, выслушав историю Раскосова. — Видать, парень не терял даром времени!
— Пестренькая жизнь! — неопределенно отозвался Весенев.
Но Раскосов хотел бы знать, за какую же работенку ему обещают шикарную жизнь. Ехать в Советский Союз? Лицо его вытянулось. Он вспомнил Бутырки... Таганку...
— Могила! — мрачно подытожил он свои мысли.
— Мой мальчик, помните: под сенью звездного флага вы неуязвимы. Где наши люди, там незримо присутствуем мы. А могила — ее можно легко заработать и здесь.
— Уясняете? — любезно спросил Весенев.
— Уясняю. Куда ни кинь — все клин.
Весенев перевел, и полковник долго хохотал, смакуя эту русскую поговорку.
— Именно так, мистер Раскосов, и я рад, что вы трезво оценили обстановку. Риск, находчивость, упорство. И поменьше церемоний.
— Церемонностью-то я никогда не отличался.
— А теперь, мой мальчик, вы поступаете в распоряжение Весенева. В добрый час, мой друг! И они выпили виски.
ГЛАВА ШЕСТАЯ. ФИЛОСОФИЯ ОТЧАЯНИЯ
1
Разумеется, выбор пал на Раскосова не случайно. К нему долго присматривались, изучали. Во всех подробностях узнали его биографию. Получили отзывы от многих лиц и организаций и только тогда выудили его из лагеря № 7.
Виктор Андрианович привез Раскосова во Франкфурт-на-Майне и поместил его в некоем подозрительном пансионе «Вильгельмина».
— Набирайтесь сил, — сказал он, снабжая Раскосова достаточной суммой оккупационных марок.
Комнатка была чистая, кормила фрау Гюнтер вкусно.
По мановению американского дядюшки у Раскосова появились и приличный костюм стального цвета, и пальто, и рубашки, и две пары моднейших полуботинок. Денег хватало и «на пиво», и «на девчонок». Вскоре Раскосов заметил, что в заботах о нем не упущено даже такой мелочи, как безмолвный, отнюдь не назойливый вечный спутник — мускулистый молодой человек в синем габардиновом пальто, тенью следовавший за ним. Раскосов ничего не имел против. Они отлично уживались. В конце концов американский дядюшка должен же быть осведомлен о его времяпрепровождении! И Раскосов жил в полное удовольствие.
Весенев занимался в эти дни двойниками Бережновыми, отшлифовывая свою работу до полного блеска. Вскоре, однако, Патридж напомнил ему о «русском гангстере».
Полосу дождей сменила солнечная жаркая погода. На прощанье лето хотело взять свое. В удушливо жаркий день Весенев был вызван к патрону. Патридж сидел в кабинете за огромным черным столом, грузный, потный, в оранжевой, пропотевшей под мышками рубашке. Он сосредоточенно изготовлял невероятную адскую смесь изо льда, ликера и виски.
— Садитесь. Делаю прохладительное. Хватит и для вас. Если хотите, курите. Сигары в ящике.
Весенев достал портсигар и закурил сигарету собственного изготовления.
— Какого черта вы бродите в такую жару в вашем пасторском сюртуке, Весенев?
— Я не страдаю потливостью.
— Зато вы страдаете рассеянностью. Вы совсем забыли, что надо объезжать нашего дикого мустанга, которого мы подцепили в конюшнях для репатриированных. Что бы вы сказали о нашей мюнхенской школе «24»?
— Я думаю, что она не хуже и не лучше других. — Что вы хотите этим сказать?
— Я хочу сказать, полковник, что обучать всю эту шантрапу из перемещенных лиц в школах разведки — почти то же, что пытаться научить шимпанзе штопать носки.
— Не дымите мне под нос. Воняет жженой собачьей шерстью. И ради господа, поменьше парадоксов.
— Упомянутая мною деятельность — прежде всего игра талантливого ума. Вот что такое разведка. Между тем основатели этих школ забыли, что служба разведки покоится главным образом не на том, что нужно делать, а на том, чего делать не следует. Уясняете?
— Разумеется. Например, если ты заброшен в страну, где пьют водку, не пытайся там делать коктейли...
— То, что нужно делать, — всегда область блестящей импровизации, то есть, если хотите, экспромт.
— Не говоря о нас, даже и французы не были бы, пожалуй, в восторге от высказанных вами идей, когда они создавали в Париже в первом десятилетии нашего века знаменитую разведывательную академию.
— Но, дорогой полковник, я лично знал некоторых русских офицеров, окончивших эту самую пресловутую Парижскую академию. Увы, светилами разведки они не стали. Правда, их, бедняг, не баловали там специальными дисциплинами. К курсу академии генштаба было мало чего добавлено: психология народных масс во время различных ситуаций войны... и еще что? Шифровка, дешифровка, тайнопись и чуть ли не искусство маскировки и грима. С таким багажом далеко не уйдешь. Вы, полковник, не согласны со мной?
— Шпарьте дальше, развивайте вашу мысль. Вы ведь вообще любите оригинальничать.
— Хорошо. В таком случае я продолжу. Все мало-мальски способные разведчики и контрразведчики скептически относились к установкам Парижской академии. Но противопоставить что-то свое не умели. Только в 1924 году некий майор германской полицейской службы, скрыв свое имя под двумя звездочками, издал цикл пособий под общим названием «Теория восстания».
— И, как полагается немцу, напорол дребедень? — пробурчал Патридж, потягивая из фужера.
— Вот и ошиблись! У этого полицейского офицера оказалось достаточно здравого смысла. Его цикл был подлинным практическим пособием для людей нашей профессии. Майор объединил в нем опыт «Каморры», «Черной мафии», русской эсеровской школы террористов, подрывной работы анархистов, затронул, насколько я помню, карбонариев и мартинистов. Уясняете, полковник? Получился довольно объемистый сборник заповедей для разведчика и контрразведчика. И это лучшее из всего, что я знаю в этой области. Главное, все у него зиждется не на рассуждениях, а на развитии самых невероятных ситуаций, иногда доведенных до абсурда. Но в этом случае абсурд — небольшая беда...
— Глотните этой жидкости, — пододвинул Патридж Весеневу бокал с коктейлем, — она кое-чего стоит. И валяйте дальше, вы сегодня в ударе.
Весенев сделал несколько глотков, но смесь показалась ему слишком приторной.
— Быть может, вам, полковник, известно, что гитлеровцы целиком приняли для своих школ учебник этого майора. Что касается самого майора, то они его, конечно, ухлопали, у них на этот счет рука легкая. Добавили они к его учению только технические и вспомогательные дисциплины. Такие, как минно-взрывное дело, обращение со всеми родами оружия, бокс, джиу-джитсу, элементарные шифровку и дешифровку, и тайнопись...
— Позвольте, но вы не сказали главного: какие разделы разрабатывает ваш хваленый майор? — нетерпеливо перебил Патридж. Несмотря на все увеличивающуюся
