Менеджеры халифата - Ирина Владимировна Дегтярева
Горюнов вчера наконец застал Ваиза дома и сказал ему пароль по-арабски: «Мы идем дорогой Аллаха». «Дорога приведет нас в рай», – обрадованно ответил Ваиз.
Маленький щуплый парень с черный патлатой головой и короткой реденькой бородкой, с косыми скулами. Его лицо напоминало лисью морду, как ее рисуют в детских книжках – несколько утрированно. Девушка, показавшаяся Горюнову слабоумной, была сестрой Ваиза – Темира Ахматжонова.
Имя Петр узнал просто, воспользовался старым добрым, испытанным по Ираку методом. Остановил на улице бездельничавшего после школы мальчишку в другом районе Бухары, заплатил ему аванс и попросил разузнать у соседей Ваиза, кто живет в означенном доме. Пояснил свой интерес тем, что ищет девушку, в которую влюблен. А девушку прячут от него ее родители, хотят выдать замуж за другого.
Мальчишка должен был изложить соседям Ваиза свою версию – якобы ищет школьного приятеля, который переехал со старшим братом в этот район. Горюнов проследил за мальчишкой, убедившись, что парень отработал аванс и не выдумал имя-фамилию Ваиза.
Тареку не сообщили ничего, кроме адреса и псевдонима боевиков. Джумаев страховался. Зачем курьеру знать детали? Передаст деньги, и все. Но у Горюнова имелись свои виды на Ваиза и Джари.
Вчера Горюнов увидел лишь Ваиза. На вопрос Петра о Джари Ахматжонов пробормотал в ответ что-то невнятное. То ли уехал, то ли вышел ненадолго. Решив зацепиться за эту недомолвку, Горюнов повременил отдавать деньги. Отсутствие напарника – веский повод для задержки финансирования, а то и для отказа.
Где гарантия, что Джари не задержан? А Ваиз, может, работает уже под колпаком. Этим могло объяснятся и его отсутствие дома несколько дней подряд. Попасться при передаче денег боевику в чужой стране – это совсем не то же, что просто встречаться с ним. Горюнов попросил прийти Ваиза к мечети вместе с Джари, так как хочет видеть их обоих. Ваиз не стал спорить с человеком из Турции, но выглядел откровенно раздраженным.
Теперь Ахматжонов опаздывал. Зоров поймал взгляд Петра и демонстративно постучал пальцем по циферблату своих наручных часов.
Мирон был взъерошенный, сердитый – он не высыпался здесь, в Бухаре, в доме Фатхуллы. Из-под старой деревянной кровати пахло сохнущими там тыквами. Горюнов беспрестанно курил. Ночью часто вставал и бродил по комнате, кашлял и курил, курил и кашлял. Или молился, расстелив на полу коврик, щепетильно соблюдая конспирацию. Хозяин мог зайти в любой момент. Так и случалось – он словно бы проверял. А Петр был настороже и усердно совершал намазы, которые называл на арабский манер – салятами. Поражала серьезность и даже истовость, с которой Горюнов произносил: «Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного! Нет бога, кроме Аллаха, Терпеливого, Щедрого! Нет бога, кроме Аллаха, Высокого, Великого!..» Он не терял концентрацию и вел себя как боевик ИГИЛ[38] всё время. Не ослаблял внимания, даже оставаясь с Мироном в комнате наедине. Зоров от этого испытывал напряжение и неловкость. Он понимал, что это умение быть сдержанным связано с опытом нелегальной работы. Зоров такой сдержанностью похвастаться не мог.
Да еще мешала спать жена Фатхуллы, она с раннего утра что-то варила и жарила, гремела посудой, и стоял удушающий запах кухни…
Горюнов хмурился, прохаживаясь около мечети, досадуя на необязательного Ваиза.
– Слушай, чего ты ночью бродил? – сварливо спросил Мирон, приблизившись. – Я не выспался. И где этот чертов Джари?! Что-то мне подсказывает – пора уносить ноги. Сейчас как нагрянет группа захвата!
– А фиг его знает! – Горюнов огляделся, прислушался к себе, но волнения не испытывал. – Подождем еще минут десять. Покочевряжится и придет. Что-то у него не заладилось с Джари – вот и боится, что ему финансирование перекроют из-за их разлада. Ты все-таки держись в стороне. Твое присутствие может его спугнуть. Подойдешь, когда я подам знак.
Петр не ответил на вопрос о своих ночных бдениях, но его беспокоило то, что сказал ему перед вылетом в Бухару Александров.
Горюнов к нему наведался буквально накануне, уточнял детали сообщения Тарека. Петр в какой-то степени стал посредником между разведчиком, действующим в Стамбуле, и Управлением, в котором теперь работал.
Между делом Евгений Иванович спросил неожиданно (а он любит неожиданные вопросы):
– А что у тебя с Юрасовым?
– Откуда вы его знаете? Он же из другого ведомства, – Горюнов поднял глаза от шифровки, полученной от Тарека.
– Он интересовался тобой у некоторых наших коллег, а мне об этом доложили.
– В каком плане «интересовался»?
Александров выбрался из кресла, прошелся вдоль окон кабинета. Он часто так прохаживался и на паркете словно протоптал дорожку, там почти стерся лак. Генерал будто не слышал вопроса или задумался о чем-то своем. Горюнов не торопил. И Александров все же пояснил:
– Расспрашивал, где ты обретаешься. Дескать, по старому адресу тебя не отыскал.
– Евгений Иванович, вы это к чему?
– Просто возьми телефон Юрасова у секретаря, – сердито ответил генерал. – Набрался от своих арабов хитрости. Ни слова в простоте.
Горюнов подумал, что то же самое в точности можно сказать об Александрове и его афганском прошлом. Но промолчал, дожидаясь продолжения.
Генерал походил еще, Петр уткнулся в донесение от Тарека.
– Он же тебе не друг? Он из Главного управления Генштаба? Встретишься с ним, разберешься, с чего такой интерес к тебе. И доложишь мне. Что ты ухмыляешься?
– Да так. Не знал, что все еще работаю под вашим началом. А почему такой интерес к Юрасову?
– Встретишься и доложишь. И не афишируй ему свои служебные перемещения и нынешний адрес. Сашу твою мы инструктировали на этот счет.
Недоумевая, отчего так всполошился генерал, Петр пожал плечами. Неужели турки попытаются выйти на него в России, чтобы отомстить? Такие предположения должны иметь под собой серьезные основания. Горюнов покосился на бывшего шефа и подумал: «Он будет отслеживать всех моих знакомых? Это в его полномочиях? А мне жить под колпаком у бывшего ведомства? Неужели турки решатся на убийство в России? Я бы на их месте попытался похитить неугодное лицо и, если и не удастся вывезти за границу, нашел бы где-нибудь укромное место, к примеру, в Подмосковье, и плотно поговорил бы с этим “лицом”. А потом прикопал в лесочке».
Но это он бы так поступил. А поскольку «неугодным лицом» являлся сам, насоливший туркам сверх меры, то заносчиво, однако небезосновательно рассудил, что похитить его будет крайне затруднительно. Зато Александра, Маня и Мансур окажутся под ударом. Мысль о Мансуре вызвала у Горюнова
