Мы мирные люди - Владимир Иванович Дмитревский
По наведенным справкам, за Горкушей никаких крупных проступков не замечалось. Пьяным напивается и тогда буйствует, это верно. Характеристика, полученная с места работы, не давала никаких нитей, ничего не поясняла, хотя и похвал особенных в ней тоже не расточалось.
Беседовал следователь с Широковой, вызывал и топографа Зимина — первого, кто сигнализировал о буйстве пьяного.
Широкова отмечала отрицательное влияние на молодежь этих людей, вроде Горкуши, людей с нехорошим прошлым. Но фактов все не было, были только общие рассуждения, разговоры о том, что необходимо усилить воспитательную работу, что нет неисправимых, что водка губит человека.
Топограф Зимин, возмущаясь поступком Горкуши, говорил:
— Нам особенно стыдно, товарищ следователь, что произошло это в такой торжественный день, что этот пьянчуга испортил нам праздник, наложил грязное пятно на наш дружный коллектив тоннельщиков...
Из всех слов многоречивого Зимина выходило, что Горкуша — обыкновенный рабочий и что все они, как напьются, на стену лезут.
— Как вы думаете, где он достал револьвер?
Зимин пожал плечами:
— Не сцапал ли у какого-нибудь ротозея? А тот помалкивает теперь, боясь ответственности.
И Зимин рассказал, как однажды сам нашел личное оружие, забытое его владельцем, и вручил ему, пристыдив.
— Кто же это?
— Дело давнишнее, и было это не на нашей стройке, — уклончиво ответил Зимин, давая понять, что он не доносчик. — Я хочу только высказать предположение, что револьвер попал в руки пьяного парня случайно, и это, конечно, прискорбный случай.
Одним словом, Горкушу осудили условно, и он вернулся обратно, на стройку тоннеля. И вот теперь Раскосов решил использовать его, получив предписание ликвидировать некоего гражданина, какого-то там контролера или ревизора, который такого-то числа выедет из Москвы на стройку поездом номер такой-то, вагон шесть, мягкий, четвертое купе, место номер пятнадцать, блондин, пожилой, «снять» на станции такой-то.
Раскосову понравилось, что к нему обращаются с конкретным заданием. Через посланца указывалось, с кем и где связаться по этому делу. Исполнителя должен был обеспечить Раскосов.
Возни было немало с подготовкой. Раскосов, как всегда, действовал через Кайданова и изображал эту затею, как ограбление, уверяя, что ревизор везет большие деньги. Однако Горкуша получит свою долю позднее, когда все будет сделано.
Кайданов клялся, что на этот раз не получится такого конфуза, как было с покушением на Агапова.
— Снимем аккуратненько! — заверял он. — Горкуша стрелять не может, а если другим способом — то у него рука не дрогнет. А как он доволен, что теперь отквитает свой долг, свой карточный проигрыш! Надоело ему в заигранных ходить. И что жертву ему заменили — тоже хорошо, с этим легче управиться.
В четвертом купе, кроме ревизора, ехала какая-то блондинка. Ехал бородатый пассажир, Ухитрявшийся сутками спать. Четвертым в купе был Горкуша.
Ревизор, направлявшийся на стройку с большими полномочиями, был человек немолодой, поездка предстояла не из легких, но что поделаешь: служба. Он был из старых кадров железнодорожников-строителей. Ему предстояло познакомиться с ходом работ КГМ перед приемкой магистрали в эксплуатацию. Дело свое он знал, вез с собой инструкции, формы, бланки, а также все необходимые командировочные документы.
На вокзал ревизор явился за десять минут до отхода поезда и тотчас расположился в купе со всеми возможными удобствами: и постель заказал, и чаю выпил.
Определил на глаз, что в купе народ все непритязательный, за блондинкой попробовал даже слегка поухаживать, галантно выходил курить в коридор. Настроен был прекрасно и мысленно перебирал в памяти, что ему нужно сделать и с чего начать, приступив к ревизии. Стройка отличная, по-видимому, работать ему будет легко.
Ревизор курил, поглядывая в окно, или просто стоял и смотрел и что-то такое насвистывал в такт мягкому постукиванию поезда.
«Да! Не забыть бы сразу по приезде послать домой телеграмму, жена будет беспокоиться».
Поезд мчался мимо лесов, полей, широких просторов, громыхал через пролеты мостов, пролетал мимо маленьких разъездов, полустанков...
Каждый вечер, попросив блондинку присмотреть за вещами, ревизор уходил в вагон-ресторан, там плотно ужинал, выпивал бутылку пива и, возвращаясь, ложился спать. Одним словом, вел весьма размеренный образ жизни. В последний вечер (утром поезд прибывал в Лазоревую) он, как всегда, отправился ужинать... и больше не вернулся в свой вагон. В полночь, когда ревизор направлялся из вагона-ресторана к себе, он задержался в тамбуре, чтобы покурить перед сном; вышел покурить и Горкуша. Здесь Горкуша и выполнил поручение Кайданова.
Ревизор не успел даже вскрикнуть. Горкуша распахнул дверь вагона, в тамбур ворвался ветер. Не потребовалось много времени, чтобы столкнуть туда, в темноту, убитого.
Затем Горкуша вернулся в свое купе. Там все спали. Поезд мчался дальше, прорезая тьму. В вагоне было тихо. Горкуша хозяйственно и деловито забрал все вещи ревизора, переложив их в свои чемоданы, преспокойно вышел на станции Лазоревая и пересел на местный поезд, на Тоннельную. Он очень гордился выполненным поручением, радовался, что наконец-то перестал быть заигранным, не представляя себе, в каком деле участвовал и что совершил.
Наутро, когда проводница пришла собирать постели, ей сообщили, что два пассажира вышли ночью. Ни у кого это не вызвало никаких подозрений.
Блондинка, которой предстояло ехать еще целые сутки, развернула домашнюю снедь и принялась за завтрак. Бородач спал.
Раскосов был верен своему слову: Кайданов и Горкуша получили свои доли за работу.
ГЛАВА ШЕСТАЯ. ГЕНЕРАЛЬНОЕ СРАЖЕНИЕ
1
В шесть часов утра на Лазоревой раздается заливчатый гудок. Машинист электростанции Володя Мартынов с удовольствием нажимает на рычаг и прислушивается. Призыв к труду разносится далеко. Он слышен не только в поселке, не только на аэродроме, но и на трассе и на ближайшей железнодорожной станции. Он гулко разносится по зеленому простору, летит над сопками и тайгой.
Андрей Иванович Агапов открывает глаза и несколько секунд слушает. Да, гудок! Кажется, только что заснул, а вот уже и ночь пролетела. Андрей Иванович берет с ночного столика часы. Без двух минут шесть. Незаконно. Надо гудеть ровно в шесть. Не забыть сказать Мартынову.
Андрей Иванович две минуты демонстративно лежит. Затем поднимается с постели, поглядывая на мирно похрапывающую супругу.
По дороге Андрей Иванович стучит в окошко зеленого домика; В окошке незамедлительно появляется усатая сияющая физиономия Агаяна:
— Идите! Безусловно догоню. Частное слово!
«Однако прохладно, — думает Агапов, шагая по сверкающей в утреннем солнце тропинке. — В этой Сибири, пожалуй, жди
