Дэвид Хьюсон - Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен?
— И ты… решил?..
— А что мне было думать?
— Я не был с ней знаком, — вскричал Хартманн, отбрасывая снимок на стол и не желая больше видеть его. — И даже не помню этот день…
Вебер откинулся на спинку, прикрыл глаза со вздохом.
— Ты думал, что я способен на…
— Я двадцать лет трудился не покладая рук, чтобы сделать из тебя то, чем ты стал! — воскликнул Вебер. — И дождался наконец шанса достичь чего-то. Я не собирался пускать все коту под хвост.
Хартманну стало душно, комната поплыла перед глазами.
— Подумай сам, Троэльс! Я приехал в нашу квартиру в то воскресенье. Разбитый стол, все вверх дном. Я сразу понял: там что-то произошло. На следующий день стало известно про нее… — Его голос посуровел. — Конечно же, я сделал все, чтобы в квартиру никто не приходил. Видеозапись тоже я забрал. Думал, что передам ее в полицию как-нибудь после выборов. И в квартиру пущу. Но только когда эти факты уже не смогут нам помешать. Если только…
— Если?
— Брось, Троэльс. В принципе, я никак не помешал расследованию, я даже помогал ему…
— В принципе?
Вебер взял со стола графин с бренди, налил себе немного, встал над Хартманном. Как босс.
— Мне жаль, что так вышло с Риэ, — произнес он небрежно. — Но скажем честно: она тебе не подходила.
— Разве тебе решать, кто мне подходит?
Вебер прищурился на него:
— Неужели я не заслуживаю права голоса после каторжного труда, который я в тебя вложил? Вот та женщина из полиции, Лунд, тебе бы больше подошла. Скорее, она — твой тип. Я так и вижу вас… — он глотнул бренди, — в кровати. Ты думаешь о своей следующей речи, а Лунд со своими глазищами ищет, на что бы посмотреть.
— Ты отвратителен…
— Это ничего, Троэльс. Думай обо мне что хочешь. Что мне было делать, скажи? Выбросить двадцать лет моей жизни только потому, что кто-то убил девчонку из Вестербро?
Хартманн вскочил, выбил из рук Вебера бокал:
— Ты свихнулся, Мортен!
Вебер не стушевался, как обычно. Только усмехнулся и вызывающе посмотрел на Хартманна.
— Вовсе нет. Я просто делаю свою работу, — ответил он.
— В полиции обо всем узнают. Сейчас они уже на Сторе-Конгенсгаде.
— Нет. Я не звонил им.
Он достал из буфета новый бокал, налил себе снова и уселся в кресло Хартманна.
— Может, присядешь, Троэльс? Садись, нам надо многое обсудить.
Хартманн остался у окна.
— Ах, какие мы… — проворчал Вебер и, плеснув бренди в бокал Хартманна, пересел на свой стул. — Если тебе это так важно…
Он спокойно дождался, пока Хартманн опустится в кресло.
— Тебе сейчас не о чем беспокоиться. Все идет хорошо. Твоя завтрашняя речь… — Он взял со стола несколько листков. — Я тут кое-что подправлю. Нужно будет упомянуть Бремера, выразить сочувствие, восхищение и прочее.
— Завтра не будет никакой речи… Когда станет известно, что ты сделал…
Вебер засмеялся:
— Ну да, конечно.
— Если полиция не выяснит это, я сам расскажу.
— Ты этого хочешь? Ладно. — Он подвинул к Хартманну телефон. — Давай звони. — Постучал пальцем по фотографии. — Это тоже покажем. Заодно расскажешь им, как вы познакомились. В прошлом июле. Риэ тогда уехала с отцом в отпуск в Испанию. Помнишь?
Хартманн ничего не сказал.
— Ты помнишь, я знаю. Школьные соревнования в парке. И я там был. — Он снова ткнул пальцем в снимок. — Вот я, в заднем ряду, как всегда, в тени. Я знаю свое место и… — он блеснул очками в свете люстры, — и наблюдаю. Иначе никак. Ты тогда выпил пива, стал засматриваться на девушек. Не уехал сразу после награждения. Скажи мне, Троэльс, ты хотя бы запомнил ее имя? Или имя не имеет значения?
— О чем ты? — пробормотал Хартманн.
— О том, что ты… — Вебер отложил фотографию с Нанной Бирк-Ларсен и взял рамку с портретом четы Кеннеди. — Ты бредишь Белым домом. Я ведь знаю тебя, я вижу тебя день за днем. Я был рядом и знаю, каким ты был до женитьбы и пока был женат, каким стал после… — Он склонился через стол к Хартманну. — Я знаю: ты мечтаешь о Белом доме. Как тут не вспомнить Чаппаквидик?[11] Симпатичная девушка, несколько бутылок пива. Я видел, что ты дал ей номер своего телефона. Тогда мне не все было понятно, но… — Пожатие плечами. — Как мы теперь знаем, она спала с Йенсом Хольком. Может, захотела попробовать что-то новенькое из политической элиты? Пополнить свою коллекцию побед? Так или иначе, я видел…
— Мортен…
— Ты дал ей свой номер, потом поехал на Сторе-Конгенсгаде. Ты ждал ее, привез хорошего вина, закуски. Значит, такова схема действий? Я хоть поучусь у тебя.
Хартманн тер лоб пальцами:
— Я не помню…
— Когда ты уехал из парка, я отвел девчонку в сторону, отобрал карточку с твоим номером, запугал до смерти. Вот почему она не приехала в тот день в квартиру. Зато приехал я, как бы случайно. А на самом деле хотел убедиться, что ты один. Что ты не развлекаешься со школьницей, которую увидел в первый раз в жизни три часа назад. Теперь вспомнил?
Хартманн молчал.
— Вот так. И когда она погибла, я не мог не задаваться вопросами. Может, она нашла-таки способ встретиться с тобой, та хорошенькая школьница, которая на вид была гораздо старше своих лет.
— Я не убивал ее!
— Я знаю. Теперь знаю. Это хорошо. С этим можно жить. А будь все иначе… Мне бы пришлось принять пару трудных решений. — Он встал, надел пальто. — Еще есть вопросы, Троэльс?
Хартманн так и не прикоснулся к черному аппарату на столе, который подвинул к нему Вебер.
— Прекрасно. Мы все выяснили и больше не будем возвращаться к этому разговору. Никогда. — Мортен Вебер взглянул на часы. — Увидимся утром, — сказал он. — Не опаздывай.
Машина неслась по длинной трассе, ведущей из города. Скованная страхом, Пернилле сидела на пассажирском сиденье, Лунд за рулем. В разбитое выстрелом окно врывался дождь, стеклянная крошка засыпала пол.
— У вас есть склады в этом районе? — спросила Лунд.
— В Сюдхаунене есть один…
Сюдхаунен. Промышленный район, недалеко от автострады, ведущей в аэропорт и Вестамагер.
— Лунд? — раздалось из рации. — Это Брикс.
— И?
— Вы были правы насчет Скербека. Девушку держали в подвале.
Сбоку от Лунд Пернилле зажала рот рукой.
— Тогда ищите его, — сказала Лунд.
— Найдем. Вы должны вернуться.
Мгновенный ответ:
— Нет.
— Лунд, вы не знаете, где они. Вы мешаете проведению операции. Мы подняли по тревоге пограничные патрули…
— Вагн не собирается бежать из страны.
В гараже Скербека найдены ружейные патроны. Он вооружен. Я не хочу, чтобы вы или Пернилле Бирк-Ларсен находились там. Вы не сможете ничего сделать. Разворачивайтесь и приезжайте в управление.
Она посмотрела на женщину справа от себя. Та отрицательно покачала головой.
— Вы думали о лесе? — спросила Лунд. — Может, они в Пинсесковене?
— Какого черта он там будет делать? — нетерпеливо воскликнул Брикс. — Это просто тупик посреди болот и каналов.
— Там все началось. Может, там он хочет и закончить.
— Хватит, Лунд. Я сам займусь этим.
Она отложила микрофон и продолжила ехать, свернув при первой возможности на Вестамагер.
— Зачем им ехать в лес? — спросила Пернилле.
Чем темнее становилась ночь, тем меньше машин встречалось им по пути. Вскоре уже не осталось фонарей вдоль дороги, и широкая трасса сменилась сырой грунтовкой, уводящей их все дальше в болота. Через некоторое время она превратилась в едва заметную колею в пожухлой траве.
Тупик, сказал Брикс. Конец пути. По крайней мере, в этом он был прав.
Тайс Бирк-Ларсен доканчивал третью банку пива, не обращая внимания на то, куда они едут. Он был немного пьян и в прекрасном расположении духа, ему хотелось поболтать.
— Мою первую собаку звали Корфу, помнишь ее?
— Угу, — буркнул под нос Вагн Скербек без особого интереса.
— Вывез ее тайком в рюкзаке из Греции. Мы тогда кое-чему научились.
— Да уж. Никогда не думал, что один щенок может наделать столько дерьма.
Бирк-Ларсен взглянул на пивную банку.
— Может, опять придется заняться контрабандой. Надо за дом платить. Если меня посадят за того учителя… — Он посмотрел на приятеля, похлопал его по плечу. — Ты сможешь. Да, ты справишься. — Он открыл новую банку. — Пива не хочешь?
— Не-а.
— Ладно. Тогда я допью твою долю.
Они оказались на грунтовке. На кочках фургон подбрасывало и бросало в стороны.
— Черт, где это мы?
— Почти приехали.
— Пернилле убьет нас, если не вернемся к торту. — Он поднял банку. — За женщин! — И отхлебнул добрую треть.
Сверху раздался глухой нарастающий рокот. Потом по небу пронеслась тень в ярких точках огней. Бирк-Ларсен проводил пассажирский авиалайнер глазами. Тот заходил на посадку.
