Убийство на Оксфордском канале - Фейт Мартин
Пшеничные поля.
Поля — и больше ничего.
Всю жизнь прожив в Оксфордшире и большую часть из этих двадцати лет в Кидлингтоне, она знала, что днем деревня обычно выглядит заброшенной, ибо большинство ее обитателей, словно выпущенные из клетки почтовые голуби, рано поутру разлетаются в город, на работу, чтобы вернуться лишь вечером, усталыми и измотанными, к ужину и телевизору.
Деревушка вроде Нортбрука — да какая там деревушка, в лучшем случае хутор, потому что нигде, куда ни падал ее взгляд, не было видно церковного шпиля, — не была исключением. Разве что пенсионер какой-нибудь попадется.
По узкой дороге она миновала несколько коттеджей и домов побольше, и тут дорога кончилась. А у конца ее, на обочине, был припаркован ярко-красный «мини-купер».
Хиллари вздохнула. Значит, она на месте. А еще это значит, что на дело вместе с ней назначили сержанта Джанин Тайлер.
Хиллари криво усмехнулась. Вот уж Джанин довольна.
* * *
Джанин Тайлер устало прохаживалась туда-обратно, в глубине души борясь с соблазном усесться на черно-белую верхушку рычага шлюзовых ворот. Ночь накануне выдалась бурная, да и на место Джанин прибыла добрых полчаса назад и теперь дожидалась приезда начальства, ответственного за ведение расследования. Она уже вызвала медика, который стоял сейчас на краю шлюза, глядя вниз, и эксперта-криминалиста, который был в пути. Если сейчас она оставит на воротах шлюза смачный отпечаток собственной задницы, эти ребята по головке не погладят.
Джанин тоскливо смотрела на траву, прикидывая, достаточно ли она суха, чтобы можно было сесть, как вдруг услышала приближающиеся шаги и повернулась на звук.
По тропинке шла инспектор Хиллари Грин — по обыкновению энергичная, невозмутимая и с выражением непоколебимой уверенности на лице.
Джанин ощутила укол разочарования.
Конечно, она и не думала, что на заурядный подозрительный труп приедет Мэл — то есть главный инспектор Филип Мэллоу, вот так правильно. Но все равно жаль. Ей нравилось с ним работать. Она крепко подозревала, что Филип к ней неравнодушен. А что такого? Он разведен. Даже дважды. И потом, однажды на парковке он притормозил и подождал, пока она сдавала назад. Ну да, не свидание, как в «Короткой встрече», но практически любой полицейский старше нее по званию просто ударил бы по газам и унесся прочь, сверкая мигалкой, оставив позади ее и ее новенький «мини-купер».
А главный инспектор улыбнулся ей, когда она выезжала. Особенной улыбкой. Так улыбаются мужчины, которым ты нравишься.
Как было бы славно, если бы у нее нашелся повод побыть хотя бы чуть-чуть рядом с Мякишем Мэллоу. Нет, она ничего не имела против Хиллари. По правде говоря, в Большом доме о Хиллари если и сплетничали, то по-доброму, всегда, даже когда впереди замаячило расследование по поводу ее покойного мужа. Как-то само собой выходило, что, если любой полицейский (или любой сотрудник полиции, или жена этого самого полицейского) попадал под микроскоп чужих служб, для родного участка он становился практически святым. Все так и норовили его поддержать. Хотя, конечно, бывали и такие, кто предпочитал оставаться в стороне от происходящего.
Джанин была не из тех, кто боялся запятнать себя общением с человеком, который, возможно, повинен в преступлении. Она просто не любила подчиняться женщинам. Вот и все. И зависть тут совсем ни при чем. Хиллари Грин до сих пор была обычным инспектором, а ведь ей уже лет сорок. Так себе карьерный рост, а? Конечно, дослужиться до инспектора даже и в наше время удается не каждой женщине, но Джанин в свои двадцать восемь уже была сержантом, еще через пару лет намеревалась стать инспектором, и была уверена, что пост главного инспектора получит задолго до сорока.
С Хиллари они вполне уживались. Да что там, если не считать этого придурка Фрэнка Росса, во всем Большом доме не было, пожалуй, никого, кто питал бы неприязнь к Хиллари. Если так подумать, сказала себе Джанин, это само по себе уже изрядное достижение. Просто когда две женщины работают вместе над одним делом, окружающие вечно начинают подпихивать вас локтем, подмигивать, подшучивать, а Джанин все эти шуточки «между вами, девочками» просто бесили.
И она крепко подозревала, что это написано у нее на лице большими буквами.
Подойдя ближе, Хиллари заметила, что подчиненная вытянулась в струнку, словно ожидая головомойки. С ней-то что не так, устало подумала Хиллари, но как ни старалась, так и не припомнила никакой мозоли, на которую она могла наступить сержанту в прошлом.
Вдобавок к этому рядом с Джанин она немедленно почувствовала себя уродиной. Ростом Джанин была пять футов шесть дюймов — на добрых три-четыре дюйма ниже Хиллари. И вдобавок блондинка, черт ее возьми. И к тому же стройная. Тысяча чертей!
Но у нее были все задатки хорошего полицейского, и Хиллари, будучи старшим следователем по этому делу, знала, что должна будет не только руководить сержантом, но и учить ее.
Даже если ученица предпочла бы в учителя кого угодно, кроме нее.
И наверное, кроме Фрэнка Росса.
— Что у нас тут? — спросила Хиллари, стараясь, чтобы голос ее не походил на рычанье собаки, у которой отняли кость.
— Босс, — приветствовала ее Джанин. — Некая миссис Миллакер вышла сегодня утром на прогулку с собакой и примерно в семь тридцать наткнулась на тело. Она работает в Саммертауне, в винном магазине, с девяти. Позвонила с мобильного и дождалась нас, чтобы все показать.
Хиллари кивнула. Все как обычно. Просто удивительно, как часто собачники на прогулке находят трупы. Будь люди поумнее, вздохнула про себя Хиллари, сидели бы после такого по домам.
Она посмотрела на женщину, которая стояла чуть дальше по тропинке. В ее позе читались тревога, возбуждение, любопытство и восторг — все одновременно. Хиллари вдруг захотелось дать ей совет: заведите кота. Или попугайчика.
Показания пусть снимает Джанин, попозже.
Хиллари подошла к краю шлюза и посмотрела на медика.
Стивену Партриджу перевалило за пятьдесят, хотя по его одежде и крашеным волосам догадаться об этом было невозможно.
Партридж играл в сквош. Причем получал от этого удовольствие. Хиллари, которой любые физические упражнения и спортивные игры внушали непреодолимое отвращение, считала, что этим все сказано. Впрочем, Партридж был ей симпатичен. Ему был не чужд специфический юмор патологоанатомов, но док относился к покойникам с уважением, да и полицейских не слишком третировал.
— Док, — негромко сказала она.
Задумчивый взгляд его водянистых голубых глаз задержался на ней, и врач рассеянно улыбнулся, словно не сразу узнав. Она не
