Джон Кризи - Инспектор Вест на отдыхе
— Ложитесь на сидение! — приказал Роджер.
Хенби повиновался. Сам же Роджер стал внимательно осматривать противоположную сторону, не показываясь из-за машины. Стрелять на ходу было невозможно, значит, выстрелы сделаны либо из окна дома, либо…
У обочины напротив стоял маленький «Моррис».
Щелчок очередной пули был слышен немного громче.
— Прижмитесь еще ниже, Хенби!
Роджер вытащил свой пистолет. Ему был виден человек за рулем «Морриса», а также сидящий сзади.
— Полиция! — крикнула какая-то женщина, увидев пистолет в руках Роджера.
Какой-то прохожий бросился вперед и выбил пистолет из рук Роджера. В ту же секунду водитель «Морриса» сорвался с места. Роджер яростно обернулся и заорал:
— Я сам из полиции!
Перепуганные прохожие расступились перед ним, но «Моррис» был уже далеко. Подбежал постовой полицейский, и Роджер распорядился:
— Немедленно позвоните в Ярд и объявите о розыске черного или темно-синего «Морриса» с номером 4-ВС-12.
Хенби лежал лицом вниз поперек обеих сидений.
— Хенби! — не своим голосом заорал Роджер.
Тот не двигался. Роджер влез в машину и приподнял его голову. Сбоку, на правом виске виднелась ранка и из нее текла тоненькая струйка крови. В машине Роджер подумал: «Убили»!
Он так растерялся, что с трудом сумел взять себя в руки и более внимательно осмотрел рану Хенби. Потом пощупал пульс: он бился. С чувством облегчения Роджер решил, что это просто ушиб.
Пуля лишь задела Хенби, и этого оказалось достаточно, чтобы его оглушить, но не более.
Сев за руль, Роджер с максимальной скоростью добрался до Скотланд-Ярда. Из холла быстро выбежали люди и отнесли Хенби в лазарет.
Через полчаса он сидел на постели и растерянно оглядывался вокруг.
— Ничего страшного, — успокоил его Роджер, — можете не волноваться.
— Не волноваться? Ах, да! Была стрельба, не так ли?
— Все страшное позади. Оставайтесь пока здесь, а когда почувствуете, что вы достаточно успокоились, пошлите человека к сэру Гаю Чартворду. Он будет вас ждать.
— Хорошо. У меня и вправду трещит голова, — пожаловался Хенби. — Заработал себе хворобу.
— Ваше счастье, что не гроб.
— Куда вы идете?
— На поиски О'Дара.
Но он вовсе не собирался искать О'Дара, а поспешно сбежал вниз, сел в «Райли» Хенби и поехал к Синтии. Всю дорогу он тревожился за нее. Увидев Винниджера на посту возле дома по Гросвенор-Плейс, он несказанно обрадовался.
Сзади тоже дежурил полицейский. Вряд ли кому-либо удалось бы пробраться незамеченным в дом.
— Есть новости? — спросил он у Винниджера.
— Около получаса назад отсюда уехал мистер Хенби, — ответил Винниджер.
— Никто не приходил?
— Никто.
Он не стал дожидаться Сейла, а прошел прямо в комнату направо от холла. В одном углу был торшер, от которого исходил приятный мягкий свет. На диване сидела Синтия с зажженной сигаретой. Она просматривала какой-то журнал.
— Я рад, что вы в полном здравии и невредимы, — начал Роджер.
Все напускное равнодушие исчезло, она была не на шутку встревожена.
— Что случилось?
— О'Дар продолжает стрелять. Мистер Хенби…
— Нет, нет! — закричала она.
— Он ранен не опасно. Это не вина О'Дара. Он старался вовсю. Миссис Риддел, скажите, зачем ко мне приезжал мистер Хенби? Ему велели так поступить в уплату за молчание в отношении кое-каких поступков вашего отца?
— Джордж… — прошептала она. — Где он?
— Отвечайте.
— Да, да. Я просила его не ездить, но он настоял, он…
— Чем грозили?
— Обычные угрозы, — устало проговорила Синтия, — открыть правду, которую я даже не знаю.
Она стояла неподвижно, держа руки по швам.
— Как было получено приказание?
— По телефону. Около семи часов вечера. Голос походил на голос О'Дара.
— Междугородный разговор?
— Вряд ли. Нас сразу соединили.
— И было велено Хенби явиться ко мне и сказать, что утром он был на Гросвенор-Плейс, в противном случае станет известна правда о вашем отце. Так?
— Да.
— В действительности Хенби был на Гросвенор-Плейс утром?
— Нет. Уверена, что нет. Он говорил мне, что не был. В противном случае я никогда бы не разрешила ему отправиться к вам, ведь это чистое безумие. Значит, я иной раз не понимаю, что делаю или думаю. И так неделя за неделей, месяц за месяцем. И я не знаю, почему.
— О'Дар упомянул имя вашего отца?
Задав этот вопрос, Роджер подошел к стенному бару, который не был заперт, и налил немного виски с содовой. Затем он протянул стакан Синтии.
— Нет, отца не упоминали. Благодарю вас. Вы меня не обманываете? Джордж ранен не серьезно?
— Сейчас, возможно, он уже разговаривает с помощником комиссара. Послушайте меня, миссис Риддел. Отпечатки пальцев Хенби были обнаружены на телефонной трубке в кабинете полковника Гарнера, а также на руле той машины, в которой увезли вашего отца. Это неопровержимое доказательство того, что он был сегодня утром в доме полковника Гарнера и что он звонил вашему отцу. Вы понимаете, что это означает? Хенби вам лжет, Хенби шантажирует вашего отца, Хенби…
Она выплеснула на него виски.
Оно попало на плечо, но несколько капель достигли шеи и лица. Бокал бесшумно упал на толстый ковер. Синтия стояла с белым, как мел, лицом, глядя на него широко раскрытыми глазами.
Потом она резко отвернулась и заломила стиснутые руки.
— Я не в своем уме, — проговорила она.
— Простите меня, но я так боюсь, что вы, может быть, правы. Если да — почему же в него стреляли? Ответьте мне, почему в него стреляли?
Она снова повернулась к Роджеру, однако это была уже другая женщина с возродившейся надеждой.
— Раз покушались на его жизнь, значит то, что вы сказали — неправда. Вы ведь не выдумали про это, нет?
— Нет, но…
— Тогда это неправда, неправда… — она чуть не рыдала.
— Почему вы посчитали, что так могло случиться? — допытывался Роджер.
— Нет никакой необходимости отвечать на ваш вопрос, никакой… — она не договорила, подошла к креслу и упала в него. — Практически следят за каждым моим шагом. Я не могу выйти из дома. Но надо не иметь головы, чтобы предположить, что Джордж может быть шантажистом.
— Отпечатки пальцев как раз говорят обратное, — продолжал Роджер, — и сегодняшняя стрельба была подстроена специально, чтобы представить его жертвой. Понимаете, он единственный член первого Комитета, которого до сих пор не трогали.
— Но его же ранили?
— Ничего серьезного, царапина, — ответил Роджер.
Если бы ему удалось перепугать и запутать Синтию до такой степени, чтобы она выложила ему все, что ей известно, тогда, возможно, это было бы концом данного дела! Чем более безнадежным он рисовал положение Хенби, тем больше было вероятности того, что она заговорит. Поэтому он продолжал:
— Есть и другие признаки, миссис Риддел. У него в доме однажды был таинственный пакет. Позднее у меня его украли, но сама история так и осталась невыясненной. Не исключено, что люди, которые, как я предполагал, приходили подбросить пакет в квартиру Хенби, на самом деле пытались взять его у него. Сейчас самое важное — найти вашего отца, спасти ему жизнь. Если О'Дар действует заодно с Хенби, я сумею заставить Хенби заговорить.
— Он не стал бы вредить моему отцу.
— Сегодня вечером он сказал мне, что не испытывает к нему любви, — спокойно возразил Роджер.
— Но он не мог бы…
Синтия не договорила, и он заметил, что она дрожит. Тогда он налил ей второй бокал, добавив побольше содовой. Она выпила без возражений. Это помогло ей справиться с волнением, но голос ее звучал глухо, когда она вновь заговорила:
— Это началось… началось после того, как я расторгнула помолвку с Джорджем.
Роджер промолчал.
— Об этом никому не говорили. Мне пришлось ее порвать потому, что отец был категорически против этого брака. Ну и кроме того я не была уверена в самой себе. В Джордже есть что-то всесильное. Люди делают то, что ему хочется. Он может заставить почти каждого подчиниться своей воле. Если бы я вышла тогда за него замуж, мне пришлось бы порвать со своим отцом. Я все это взвесила и поняла, что мне не выдержать. Вскоре после этого отца начали шантажировать. Я не знаю, что использовали против него. Мне было известно, что Тэнди приходил и забирал деньги. Я это не связывала с Джорджем, да и никто бы не мог. Я даже думала, что это… мой муж.
Роджер затаил дыхание.
— До дня его смерти я была уверена, что это он. Я вышла за него замуж по настоянию отца. Мне показалось, что в этом отношении на отца было оказано давление. И надеялась, что после свадьбы нам станет легче, но стадо гораздо хуже. Никто не знает, что я выстрадала, живя с моим мужем. Пытка, мука… если на свете существовал когда-нибудь дьявол, то это был Джонатан Риддел.
