По делу обвиняется... - Вильям Михайлович Вальдман
...Нестеренко, маленькая, полная женщина, сильно волновалась. Видимо, от волнения у нее потели руки, и она ежеминутно вытирала их носовым платком. На Туйчиева смотрела настороженно и при каждом его вопросе сжималась, становилась от этого еще меньше.
— Знаете ли вы Фастову Марию Никифоровну?
— Нет, — поспешно ответила Нестеренко.
— Зачем же вы двенадцатого числа приходили к ней на работу?
— Никуда я не ходила и ничего не знаю.
— Но вас видели там.
— Не была я, меня с кем-то путают.
Не добившись ничего от Нестеренко, Арслан решил провести очные ставки между ней и сотрудниками отдела, с которыми она разговаривала, разыскивая Фастову.
Как только Шоира увидела Нестеренко, она радостно закричала:
— Вспомнила! Вспомнила! Вы ведь в районо работаете? — обратилась Шоира к Нестеренко и, повернувшись к Туйчиеву, объяснила:
— Когда я училась в десятом классе, нас, несколько девочек, директор послал в районо помочь перенести архив, и там я ее видела. А двенадцатого она пришла к нам и спрашивала меня, где сидит Фастова.
Несмотря на утверждение четверых сотрудников, что именно Нестеренко искала Фастову и потом они вместе вышли, а Аванесова видела их разговаривавшими под лестницей, Нестеренко категорически отрицала все.
Отрицание и Нестеренко и Фастовой несомненного факта встречи и разговора, самого по себе, возможно, ничем не примечательного и вполне обыденного, делало совершенно непонятным характер их взаимоотношений. То, что их связывает какая-то тайна, Арслан не сомневался. Не ясно было, какой поступок Нестеренко, до этого не знавшей Фастову, представил опасность, угрозу благополучию Марии Никифоровны, ведь при встрече Фастова так и сказала, что Нестеренко поступила с ней жестоко. «Что же сделала Нестеренко? — напряженно думал Арслан. — И вообще имеет ли она отношение к случившемуся с Фастовой?.. Может быть, она была в парке после Юдиной? Крюков в парке видел только Юдину, присутствие которой Фастова отрицает. «Коридорная» женщина — Юдина, стало быть, отпадает, а вот «лестничная» — Нестеренко, не исключено, и была той женщиной в парке, которую видела Мартынова. Эх, если бы Мартынова опознала Нестеренко, тогда, пожалуй, все прояснилось бы...»
Ира Мартынова не смогла опознать Нестеренко и заявила, что в парке была не она.
— Понимаете, — объяснила она, — я не могу описать ту женщину, которая была с Фастовой в парке, но эта женщина, которую вы мне показали, — другая. Это точно.
Ошибка была очевидна. Соснин понял это сразу, но было уже поздно. И теперь он мучился от мысли, что все испортил из-за поспешности, желания как можно быстрее закрепить полученные данные и выйти, как он любил говорить, на оперативный простор решающих доказательств. Их как раз и не видно. Все вернулось на круги своя, сказал ему Арслан, оценив обстановку.
Тактический просчет Соснина заключался в том, что он навязал Фастовой версию, выдвинутую Юдиной. Тогда, в больнице, от него не укрылись вздох облегчения Фастовой и то, как радостно засияли ее глаза, а лицо не выражало тревоги. Она безоговорочно приняла показания Юдиной.
— Мне только лишь сказать, что Юдина не отрицает знакомства с ней, и она вынуждена была бы заговорить. Тут голым отрицанием не отделаешься. А потом намекнуть, только намекнуть о кой-каких обязательствах перед Юдиной, и все было бы в порядке. А я так оплошал, — уже в который раз казнил себя Николай.
— Слушай, ты кончишь самоедством заниматься? Ну, допустил ошибку, — Арслан пытался успокоить друга. — Давай лучше подумаем, чем мы сейчас располагаем...
— Чем? Ничем! — перебил его Соснин. — И все по моей милости.
— Хватит! — рассердился Арслан. — Работать надо. Я не согласен с тобой, что у нас нет доказательств.
— Ты же сам сказал, что все возвернулось на круги своя.
— Не прав я, значит. Погорячился. Да сядешь ты, наконец?! Мельтешишь перед глазами. Тоже мне — лев в клетке. — Арслан встал, подошел к Соснину, описывавшему замысловатые фигуры по кабинету, и насильно усадил его. — Вот так. А теперь слушай. Ты говоришь: Фастова с готовностью приняла показания Юдиной... Что из этого следует? Во-первых, она подтвердила факт знакомства с Юдиной, который категорически отрицала. Во-вторых, Юдина сказала неправду о характере взаимоотношений с Фастовой...
— Но это в одинаковой мере устраивает обе стороны, — подхватил Соснин, уловив направление мысли друга.
— Совершенно верно. Значит, есть еще одно обстоятельство.
— Они хотят что-то скрыть? — задумчиво спросил Соснин.
— Я думаю, в этом и состоит разгадка. Иначе зачем Фастовой покрывать Юдину, нанесшую ей телесные повреждения.
— Ты полагаешь, что удар нанесла она?
— Когда разговаривают двое, а одного после этого находят с раной на голове, то нетрудно догадаться, кто нанес удар.
— Логично, но, — Соснин удрученно вздохнул, — пока бездоказательно. И все же никак не пойму: если удар нанесла Юдина, то почему Фастова скрывает это?
Зазвонил телефон, Николай поднял трубку.
— Капитан Соснин слушает. А он у меня. Хорошо, пропустите.
— Дежурный звонил. Фастов Леня пришел и тебя спрашивает.
Леня не сразу решился прийти сюда. То, что произошло, потрясло его, но он полагал, что случившееся не выходит за рамки интересов его семьи. Беспокоить кого-нибудь по этому поводу он считал неудобным. Но после долгих раздумий все же пошел к Туйчиеву, продолжая испытывать чувство неловкости. Как все нерешительные люди, он обрадовался, что Туйчиева нет на месте: ведь он выполнил намеченное, а раз отсутствует Туйчиев, он не виноват. Но дежурный не дал ему уйти и позвонил Соснину.
...Преодолевая робость и смущение, Леня постучал.
— Входите, входите, — раздался знакомый голос. Леня вошел и остановился у дверей, забыв даже поздороваться.
— Здравствуйте и проходите, — Николай жестом показал на стул.
— Здравствуйте, — только теперь поздоровался Леня. — Я ненадолго.
— Сколько потребуется, — приветливо улыбнулся Арслан. — У вас что-нибудь случилось? — сразу поинтересовался он.
— Да. То есть нет... В общем, я посоветоваться пришел. Если можно.
— Конечно, можно. Слушаем вас.
— У нас дома... облигации пропали.
— Что? Облигации? — недоуменно переспросил Соснин. — Какие облигации?
— Трехпроцентные, их еще золотым займом называют, — пояснил Леня.
— Вот что, Леня, вы уж нам понятней объясните, — предложил Арслан, — а то пока связь с делом не улавливается.
— Я понимаю, к делу не относится... Я просто посоветоваться, — застеснялся Леня. «И зачем я только пришел. Голову людям морочу!» Но Туйчиев дружелюбно положил ему руку
