По делу обвиняется... - Вильям Михайлович Вальдман
Славик оглянулся, вскочил, наступил ногой на только что построенный дворец и опрометью бросился навстречу Лёне, обнял за ноги, прижался.
— Не надо подарков, только приходи чаще, — тихо сказал он, когда Леня подхватил его на руки и поднял над головой.
— А я вообще больше не уйду, — успокоил он малыша. — Мама дома?
— Ага. Я все спрашивал про тебя, она говорила, что скоро придешь.
Так со Славиком на руках он и поднялся на третий этаж.
— Вот и мы, — обрадованно прокричал мальчик матери, когда она открыла дверь. — Теперь все в сборе. Поцелуйтесь! Мишкин папа всегда целует Мишкину маму, когда приходит, я видел.
— Здравствуйте, — голос Лени дрогнул, он стоял на пороге, не решаясь войти. — Тут не до поцелуев, не знаю, пустят ли меня в дом.
Ира безулыбчиво смотрела на него.
— Входите уж, раз пришли, только ноги вытирайте, — я полы мыла. Проходите на кухню, сейчас ужинать будем.
Ужинали молча. Славик, чувствуя напряжение, ел без капризов: недолго схлопотать от мамы, когда она такая...
— Ты посиди возле меня, — попросил он.
Леня взял детский стульчик, поставил у кровати, сел.
— Сказку, — потребовал Славик.
— В некотором царстве, в некотором государстве жил был худой свинопас, — он поправил одеяло и продолжал. — Этот свинопас без памяти полюбил принцессу...
— Они потом поженятся, я знаю, — сонно перебил его мальчик. — Другую.
Пока Леня пытался восстановить в провалах памяти оскудевший запас детских впечатлений, Слава заснул.
Он поднялся и вышел из спальни. Ира сидела в столовой на диване и вязала. Он полистал журнал и сел в кресло.
— Ну что, прекрасный принц, — начала она атаку. — Пришел пригласить меня на свадьбу?
— Я устал и хочу мира, — тихо ответил он.
— Мира хотят все, но не все могут жить в мире. — Она шла в наступление без оглядки. — Как здоровье Марии Никифоровны?
— Спасибо, она уже дома.
— И отпустила тебя ко мне? Или ты ушел тайком? Только правду.
— Она знает, где я. Но дело не...
— Я не верю тебе, — перебила его Ира. Она бросила вязать, встала. — Но ты прав: дело не в этом, а в том, что до пенсии ты будешь соразмерять каждый шаг с ее желаниями.
— Она заслуживает этого.
— Все матери заслуживают, однако...
— Она не моя мать, — невесело объявил Леня.
Ира села на диван, недоверчиво скривила губы.
— Моя мать отказалась от своего сына, когда ему было девятнадцать дней. Мария Никифоровна усыновила меня, отдала всю жизнь неродному ребенку, сотворила из него кумира... Ее нельзя винить. И вот в один прекрасный день появляется мать мальчика, Юдина, ты видела ее мельком в парке... нет, не предъявляет свои права, а просто шантажирует разоблачением, требует деньги за сохранение тайны.
— Позволь, но как она узнала твой адрес? Насколько мне известно, такие сведения держат в тайне.
— Конечно. Но Юдина сумела разжалобить инспектора районо, сказала, что только одним глазом посмотрит на меня и уйдет. Та сдуру и выдала ей информацию. Потом испугалась, побежала к маме на работу предупредить. Ну а мама, конечно, была готова на всё. Правда, сначала она решила мне написать письмо — рассказать правду, но не смогла, порвала его, взяла облигации и пошла на встречу с Юдиной.
— И Юдина ударила ее и завладела ими?
— Нет, не совсем так, — замялся Леня. — Облигации попали к Трегубову.
— К кому? — побелела Ира. — Так это он...
— Да. В общем, вся эта история уже позади. Главное, мама поправилась, скоро выходит на работу, — он помолчал немного. — И самое главное, что я здесь.
Примечания
1
Здесь у авторов явная ошибка. Они, очевидно, имели в виду кнопку селектора. — Прим. Tiger’а.
2
Авторы наверняка хотели написать «осаживаю», но почему-то выбрали хоть и похожий, но имеющий совершенно другое значение глагол. Хотя... вполне возможно, что это проделки редактора. — Прим. Tiger'а.
3
Надо полагать, что у авторов в рукописи было: «последним кругом «дантова» ада». — Прим. Tiger’а.
