Владимир Гурвич - Челюсти пираньи

Шутник словно коршун набросился на свою жертву, подобно вампиру, присосался к ее шее, одновременно пытаясь сорвать с нее одежду. Эммануэль сделала попытку закричать, но он зажал ей рот и вместо крика раздались только хрипы.

Я сделал то самое последнее движение, и веревки слетели с меня. Я спрыгнул с кровати, но Шутник, занятый сдиранием с девушки одежды, ничего не замечал. Я одним прыжком преодолел разделяющее нас небольшое пространство и ударил его ногой по спине. В свой удар я постарался вложить как можно больше силы, поэтому он получился столь мощным, что Шутника буквально смело с Эммануэль. Он прокатился по полу и ударился о стенку. Но тут же вскочил и выхватил из-за пояса пистолет. Я был готов к таким его действиям и едва он это сделал, я еще одним ударом стопы выбил оружие из его рук. Оно шлепнулось на кровать, где сидела наблюдавшая за нашим поединком француженка.

Шутник попытался добраться до своего пистолета, но я преградил ему путь и снова ударил его ногой на этот раз в грудь. Удар получился не очень точным, поэтому Шутник устоял на ногах.

— Ах, ты мразь! — воскликнул он. — Ну, получай!

Его мощный кулак полетел прямо мне в лицо, я увернулся и попытался снова пихнуть его ногой. Но тот отбил мое нападение и попытался, используя свое преимущество в том, что его руки в отличии от моих не были связаны, послать меня в нокаут. Частично это ему удалось, кулак Шутника, хотя и по касательной, задел мой висок. Я упал, Шутник бросился к пистолету и, схватив его, наставил на меня. Он был в такой ярости, что убить меня для него не представляло никакого труда.

— Получай! — прокричал он.

Раздался выстрел, и Шутник схватился за плечо. Я обернулся и увидел стоящего у входа в каюту Курбатова; его пистолет еще дымился.

— Ты что хотел сделать, идиот! — заорал Курбатов. — Кто нам даст деньги, если он будет покойником.

Шутник мрачно переводил взгляд с меня на своего шефа. Его рубашка намокала кровью.

— Перевяжи его, — по-русски сказал Эммануэли Курбатов, но та поняла его и показала свои связанные руки. Курбатов подошел к ней, достал из кармана нож и перерезал веревки.

В каюте имелась аптечка, где было все необходимое; об этом несколько дней назад мы позаботились вместе с моей Сашей. Теперь лекарства и бинт пригодились для обработки раны Шутника. Впрочем, его ранение было весьма легким, как мы вскоре убедились, пуля лишь слегка задела плечо.

— Пойдемте со мной, — сказал мне Курбатов.

Мы прошли во вторую каюту на яхте, она располагалась на корме. Мы с Сашей называли ее капитанской, в отличии от нашей она была немного просторней.

— Садитесь, если хотите, — сказал Курбатов.

Я сел и осмотрелся. Когда мы плавали вдвоем с Сашей, в этой каюте царил порядок, сейчас все вещи были разбросаны, на полу валялись окурки. Сама же яхта из-за тихой безветренной погоды едва двигались по морской глади.

— Вижу, не нравится вам тут, — усмехнулся Курбатов. — Так посудина не наша, потому и порядок не блюдем. А ведь вы должны быть мне благодарны, я вам жизнь спас. Этот идиот был в такой ярости, что еще секунду — и он бы вас изрешетил из своего пистолета.

— Вы спасали не меня, вы спасали свои десять миллионов. Только об этом думали, когда стреляли.

— Разве имеет значение причина, важен сам факт, вы остались в живых, а вот Шутник ранен. Говорил я ему: не шастай туда, только себя возбуждаешь. Получишь деньги — все телки мира будут в твоем распоряжении. Впрочем, я был уверен, что все равно не удержу его.

— А разве вы с самого начала не понимали, чем это могло кончиться. Девушка же к нашим играм никаких отношений не имеет, она тут случайная гостью.

— Что делать, помните дилемму наших достославных террористов: кидают бомбу в сановника, а погибает в том числе и кучер и масса другого народа. Вечная проблема случайных людей, которые оказались не в том месте и не в то время. Она была и будет всегда. Да и что вам до этой испуганной гусыне, вы бы думали о себе. Осталось всего три часа до окончания срока.

— Послушайте, вы же понимаете: при таких обстоятельствах тут не могут быть соблюдены такие точные сроки. Если она не прибудет вовремя, надо подождать еще.

— А я так полагаю, что она вообще не появится. Десять миллионов баксов — сумма большая. Или вы думаете, что ваша с ней любовь стоит больше? Я успел немного узнать ее: для Ланиной самым важным является ее дело, то, что завещал боготворимый ее папочка. Она помешена на нем, считает его образцом человека, новым рыцарем печального образа. А на вас ей глубоко наплевать. Вполне возможно, что вы ей нравитесь. Но платить за такую ерунду такие деньги? Нет, она никогда на этого не пойдет. Или вы так не считаете?

Курбатов озвучил те самые мысли, что постоянно буравили мне голову с того момента, как я оказался на яхте. В самом деле, отдавать за меня десять миллионов долларов, срывать очень важный контракт, на заключение которого потрачено столько времени — на это решатся очень немногие. Входит ли в их число Саша? Да и может Курбатов прав, стоят ли наши чувства такой громадной суммы.

Я поднял голову и встретился с внимательным взглядом Курбатова.

— Вижу, вы тоже начали сомневаться, — сказал он. — Будь я на ее месте, я бы ни за что не отдал за другого столько денег. Поверьте, на земле вряд ли найдется человек, отношения с которым оценивались бы в такую сумму. Говоря по правде и я, и вы знаем, какой выбор она совершила.

— Нет, я не знаю, — упрямо проговорил я. — Вы просто мизантроп. Вы всех ненавидите.

— Есть за что. Человек способен любить только самого себя. Все так называемые великие чувства испаряются, как вода в чайнике, когда они подвергаются таким испытаниям. Мы лишь используем друг друга даже тогда, когда якобы любим друг друга. Разве для вас это великое откровение?

— Вы обо всем и обо всех судите по себе, в этом заключается самая главная ваша ошибка.

— В этом заключается мое преимущество. У меня нет иллюзий по отношению к себе, поэтому я не тешу себя иллюзиями в отношении других. А вот о вас я думал лучше, мне казалось, что вы более реалистичней смотрите на этот гнусный мир. На самом же деле вы слезливый романтик, который старательно играет роль реалиста. Но появилась красивая дамочка — и ваша истинная натура проявилась в полной своей обнаженности. Ну и что вы получили взамен? Несколько дней счастья. Всего-то.

— Эти несколько дней стоят всей вашей дальнейшей жизни.

Курбатов вдруг рассмеялся.

— Вы в самом деле неисправимы. На что вы надеетесь? Эти счастливые дни, которые вы считаете стоят больше, чем вся моя жизнь, прошли, а что дальше-то? К рыбкам, на корм? Им плевать на ваше недавнее счастье. А я буду жить еще долго, и у меня будет еще столько женщин. Вот и весь расклад.

— Нет, не весь.

— Да, есть что-то еще?

— Когда вы получите свои неправедные деньги, то можете быть вы поймете, что мир все же устроен не совсем так, как вы считаете. И эти деньги не принесут вам счастье, так как счастье совсем не зависит от них. Оно совсем в другом. И вы не хуже меня знаете в чем.

Курбатов с каким-то странным выражением посмотрел на меня.

— Что ж, подождем, тем более ждать осталось совсем недолго.

Я вернулся в свою каюту. Эммануэль признательно улыбнулась мне. Я тоже улыбнулся ей в ответ. Внезапно она подошла ко мне и поцеловала в щеку. Не скрою, я был взволнован этим скромным и чисто женским выражением благодарности.

Но думал я о другом. Мне очень не хотелось, чтобы Курбатов оказался бы прав. И не только потому что в этом случае я бы нашел свой конец на морском дне, но и потому что очень боялся разувериваться в Саше, в ее чувствах ко мне. То, что нас связало, как оказывалось, было для меня даже важней, чем моя жизнь. Теперь я отчетливо понимал, что давно и безнадежно искал ту самую любовь, которая внесет свет понимания истинных ценностей в мою судьбу. И когда мне стало казаться, что этот момент наконец наступил, я стал опасаться потерять ту внутреннюю опору, что обрел с таким трудом.

Я лежал на узкой койке и молча смотрел перед собой. Да и говорить было не с кем, с Эммануэль я мог общаться преимущественно жестами. Ноги мои оставались свободными, но никаких попыток что-то изменить, предпринимать мне не хотелось. Мною овладела какая-то апатия. Даже если бы мне предоставили бы сейчас свободу, вряд ли бы она сильно меня обрадовала.

Отведенный срок истек, шли дополнительные часы, которые предоставил мне Курбатов. Но и они подходили к концу. В каюту снова зачастил Шутник, правда он появлялся буквально на несколько секунд, красноречиво смотрел на меня, кидал мне издевательские реплики — и исчезал до нового появления. Было очевидно, что соблазн расправиться со мной перевешивал у него временами даже желание получить деньги. Мы курсировали вдоль побережья, недалеко от пристани. Но никаких следов появления Ланиной не было.