Владимир Гурвич - Челюсти пираньи
Это заветное место располагалось у противоположной стены, для здорового человека — всего десять шагов, которые займут десять секунд. Но не для такого, как я, у меня не было уверенности, что хватит сил, чтобы преодолеть такое гигантское расстояние. Но выхода не было, и я пополз.
Сколько времени я полз сказать не могу. Мне казалось, очень долго. Но я все же добрался до того самого места, оставляя на полу кровавые следы. Теперь осталось самое трудное: встать на ноги.
Я оперся о стену и стал подниматься. Это упражнение я делал раз пять, но все время не удерживался на ногах и падал. Но к шестой попытки я приобрел кое-какие навыки, учел прежние ошибки — и встал. Я просунул руку в углубление и нащупал ключ.
Теперь предстояла не менее трудная задача — открыть дверь. На это ушло минут десять. Или больше, точно я был не в состоянии определить. Впрочем, не это самое важно, а то, что я наконец оказался в гараже.
Я подполз к кнопке, надавил на нее. Дверь гаража бесшумно поднялась вверх. Путь на свободу был открыт.
Он занял у меня никак не меньше пятнадцати минут. И все это время я панически боялся, что появится кто-то из бандитов и преградит мне дорогу, ведущую из ада в рай.
Я выполз из гаража. Этот успех дал мне дополнительные силы, и мне удалось встать и сделать несколько шагов. Внезапно навстречу мне бросилась чья-то гигантская фигура; мое сердце буквально заходило ходуном от страха, я испугался, что меня обнаружил Зайченко. Но это был не Зайченко, человек приблизился ко мне и к своему изумлению я узнал Гарцева. Значит, и он с ними, обреченно подумал я.
Силы оставили окончательно мое измученное тело, и если бы меня не подхватил Гарцев, я бы упал.
— Александр Александрович, что с вами? — тихо, но изумленно воскликнул он.
Но говорить я уже не мог. Внезапно Гарцев направил луч фонаря мне в лицо. То, что он увидел, заставило его вздрогнуть.
— Что с вами случилось?!
— Вы тоже за них? — едва слышно прошептал я.
Гарцев посмотрел на меня.
— Дом окружен, здесь мои люди и милиция. Вам известно, сколько их там?
— Пять человек, у всех пистолеты.
— Так мы и предполагали.
— Они убили Яблокова. А где Саша?
— Тут рядом. Пойдемте со мной, я вас отведу.
— Я не могу идти.
Внезапно Гарцев взял меня на руки и понес. Делал он это аккуратно, даже нежно, прижимая меня, словно ребенка, к груди. Впрочем, я сейчас был слабее и беззащитнее любого ребенка.
Так мы шли, вернее так шел Гарцев со мной на руках метров триста. Он доставил меня к небольшому автобусу и положил на сиденье.
— Найдите немедленно Ланину! — приказал он находящемуся в нем охраннику.
Тот помчался на ее поиски. Мы же остались одни.
— Почему вы тут? — набравшись сил, спросил я.
Гарцев посмотрел на меня.
— Вы все время думали, я за них, против вас. Не скрою, так было, но я сумел удержаться, я понял, что иду не по той дороге. И это в том числе ваша заслуга. Вы помогли мне понять, что…
Но больше я его уже не слушал, так как до моего слуха донеслась чья-то стремительная поступь. Дверца распахнулась, и еще через секунду губы Ланиной прижались к моим губам. Кто-то включил свет в салоне, она посмотрела на меня, и на ее лице появилось выражение ужаса.
— Саша, эти звери тебя пытали! Боже, что они с тобой сделали!. — Она обняла и прижалась ко мне. — А что с Артуром? — вдруг встрепенулась она.
— Они его не трогали. Но надо спешить, когда они обнаружат, что я сбежал, они могут приняться за него, — с трудом произнес я.
— Дом окружен. Им никуда не деться. Я никогда не прощу Яблокову, что он с тобой сделал.
— Яблокова убили пулей, которая предназначалась для меня. Он загородил меня. А его последние слова — были просьбой к тебе о прощение.
Несколько мгновений она молчала.
— Бог судья дяде Паше. Знал бы ты, как я боялась за тебя. Но я поняла, как сильно я тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю, — едва слышно прошелестел мой голос, так как я вдруг почувствовал, что на этот раз силы окончательно покидают меня.
Кажется, это же ощутила и Саша.
— Что я делаю, тебя же надо срочно отправить в больницу. Владилен Олегович, надо отвезли немедленно его в больницу, иначе он…
Но дальше я уже ничего не слышал и не видел, что происходит, так как сознание снова покинуло меня. Впрочем, в тот момент это не имело для меня никакого значения, я уже выиграл свой главный поединок в жизни, я победил смерть тем, что не предал, сохранил любовь. И после того, как я сумел сделать в жизни самое важное, что будет дальше со мной, уже не имело такого уж большого значения.
