Тайник вора - Александр Жигалин
– Зачифирим? – Хрящ крепко пожал Николаю руку. – А то, если есть желание, можно и водочкой побаловаться?
Не отрывая взгляда от глаз Матёрого, он старался понять, с чем пожаловал на рандеву этот непокорный зэк. Задумал обмануть, обвести вокруг пальца, взгляд его будет растерянным, и уж точно будет стараться увести разговор в сторону, избегая прямых ответов.
Матерый, выдержав взгляд, лишь слегка ухмыльнулся и, раскрыв предложенную пачку папирос, достал одну с белоснежным мундштуком. Со знанием дела продув и смяв зубами, у самого края, он, не торопясь, закурил.
По его размеренным движениям Хрящ понял, что не просто будет вести беседу. Придётся сильно постараться, чтобы развязать ему язык. По всему было видно, что Матерый не чувствует за собой никакой вины и пришел к Хрящу с полной уверенностью в собственной безопасности.
Вместе с табачным дымом в комнате повисла завеса неопределенности, готовая мгновенно, от одного неосторожного слова, из безобидного сизого облака превратиться в страшную шаровую молнию.
– Чего звал? Наверняка не водку пить? – Николай сделал глубокую затяжку и сразу почувствовал легкое приятное головокружение. Он давно не курил папирос, предпочитая крепкому грубому табаку сигареты, и сейчас ощущал, как кумар медленно начинает овладевать сознанием.
– Отвык я от такого курева. – Он смял окурок и аккуратно положил его в пустую стеклянную банку, заменявшую хозяину пепельницу. – Дело какое ко мне или так?.. – Голос был тверд, хотя и слышались нотки уважения и подчинения к данной смотрящему власти.
– Ты, Матерый, как всегда прав. Дело к тебе есть. И я бы сказал, дело не шуточное.
– Интересно, интересно. – Николай постарался изобразить на лице удивление. – Если косяк какой, так я вроде всё по закону…
– Косяка за тобой никакого нет, а вот дело, касаемое тебя, имеется. – Хрящ еще раз внимательно посмотрел на Матерого. – Тебе ведь скоро на свободу, не так ли? По моим данным, три месяца осталось?
– Верно, три месяца.
– Знаю, что ждут тебя на воле. Я на днях весточку получил, там так и сказано, братва тебе встречу готовит как национальному герою. Небось уже дни считаешь?
– Есть такой грех, скрывать не буду. В баню очень хочется. По городу во всем цивильном прошвырнуться. Да и к женским прелестям не мешало бы прикоснуться. – Матерый улыбнулся, чем сразу подкупил Хряща.
– Я тебя понимаю. Я бы тоже не прочь, как говорится, набросить приличный прикид и в Сочи. Но рановато мне ещё, здесь дел невпроворот. Ты, Матерый, мне лучше вот что скажи, с каких это пор у тебя дружба с Дохлым закрутилась? До сегодняшнего дня ничего подобного между вами не наблюдалось, а тут – раз, и аж целый час, душа в душу. А, Матерый? Или я чего-то не догоняю?
– Да нет, всё правильно. «Шестеренки» твои всё верно доложили. Вот только глаза промозолили, а уши погреть не успели. Да и к чему было нужно, вынюхивать? Ты пригласил, я выложил. Тайн от смотрящего не держал и держать не собираюсь.
– Ну так вот ты мне и поведай, о чём вы с Дохлым тарахтели на плитах?
В душе Николая что-то шевельнулось. Он вдруг почувствовал, что в нём просыпается вулкан с бурлящей под сердцем лавой злости.
Понимая, что если произойдет извержение, тогда беды не миновать, Матерый собрал волю в кулак и, стараясь не выдавать состояния, изобразил улыбку.
– Все конечно, так, но я вроде не обязан отчеты держать. С кем говорил, куда пошёл… Пусть ты и смотрящий, но я-то не «шестерка»… Если косяк имеется, по которому можно предъявить, говори в открытую.
Цель была, вывести Хряща из равновесия. Сбить с толку, и когда тот, вспылив, начнёт наезжать, проявить покорность. Тогда победа будет убедительной, он – матёрый заставит смотрящего поверить. От него, от Матёрого, не убудет. Хрящ же в очередной раз почувствует властелином зоны, получившим право вершить человеческие судьбы.
Хрящ, не ожидая отпора, взорвался мгновенно.
– Ты что, волчара позорный, совсем страх потерял? Ты чего вдруг вздумал зубы показывать? Думаешь, я клыков не видал? Я здесь для чего поставлен? Для того чтобы за порядком следить, потому должен знать всё, что промеж зэков происходит, чем лагерь живёт и всякое такое. Иначе с меня тоже спросят и спросят не просто так, по закону. А законы зэковские не нами с тобой писаны и не нам их обсасывать. Понял, нет?
Николай был доволен. Он добился своего. Теперь надо подчиниться.
– А я что? Я просто так сказал, без задней мысли. И чего ты вдруг завелся? Спрашивай что хочешь. У меня от братвы тайн нет.
Хрящ обмяк, в глазах заиграл лукавый огонек. Одержать верх над таким непокорным зэком, как Матерый, непросто, даже для него.
– Давно бы так. Думаешь, мне приятно копаться во всём этом дерьме. В маляве с воли четко и ясно прописано – держать Дохлого на мушке. Не поверили, что он про куклу Валетову не знал. Думают, что зарыл Дохлый кубышку с баксами до лучших времён. Точно не знаю, кто там больше бесится? То ли мусорня интригу плетёт? То ли барыга заказал Дохлого, может, и сами законные решили к добыче присосаться? В наше время всякое может быть. Но мне до всего этого дела нет. Приказано глаз не спускать, я и выполняю. А ты вздумал с подопечным баланду травить, да еще чуть ли не взасос. Вот я и подумал, что если, Дохлый тебе форточку в душу приоткрыл?
– А ты его самого спрашивал?
– Не раз. Он, сучара, все кишки мне вымотал. Словно попка, заладил одно: не знаю и знать не хочу. Ты, говорит, Хрящ, у мусоров спроси, которые на этом деле зубы обломали, они тебе всё в лучшем виде распишут. Я его за такой базар чуть на ножи не поставил, а он мне вдруг так спокойно говорит – чикни меня, Хрящ, чикни. Мне всё равно скоро на тот свет, днем раньше, днем позже…
Я бы, конечно, мог из него кишки выпустить, да вот только руки связаны, не велено трогать, пока он про спрятанные бабки колыбельную не споет. А он, как видишь, молчит. Молчит, падла, словно Зоя Космодемьянская. И что прикажешь мне с этим пидором делать?
– Не знаю,
