Инна Тронина - Ночь с четверга на пятницу
А позже понял, что вербовщики правы, и спокойной жизни Сибилла всё равно не захочет. Последней каплей оказалась та самая страшная авария сразу после рокерской свадьбы с Силингом. Тогда Харальд едва не лишился своей девочки — дочери любимой Кармен. Переделать, перевоспитать Сибиллу можно было только одним способом — предложить ей всё то же самое, но только во имя некой высшей цели, а не просто скуки ради.
Харальд Юхансон не спал всю ночь, прежде чем, наконец, решился на противное его натуре дело. Но, в то же время, он понимал, что Сибилла никогда не станет ни рачительной домохозяйкой, ни законопослушной бизнес-вумен. Есть люди, словно самим Господом созданные воинами или шпионами, путешественниками и авантюристами. А если не дать им возможность реализоваться, на свете появится ещё очень много преступников, потому что жить обыденной жизнью они всё равно не захотят и не смогут.
В следующий раз Сибилла погибнет, ввязавшись в очередной рискованный проект. Погибнет бессмысленно и, может, позорно — от передозировки наркотиков, в пьяной драке. Дочь любила это дело и махала кулаками лучше иного парня. И не простит ему никогда Кармен-Кристина, которая смотрит с их свадебной фотографии, если так случится. Самое главное, он сам себе этого не простит.
Но, с другой стороны, дочери придётся работать на те самые спецслужбы, что в семьдесят третьем погубили её мать. Имя тогдашнего директора ЦРУ Уильяма Колби было для Харальда так же ненавистно, как и имя самого Пиночета. Сибилла же станет, подобно другим сотрудниками Лэнгли, губить чужих матерей и отцов, множить на земле зло и горе…
Как быть, он не знал. И, сжав голову руками, смотрел на другой снимок, где они с Кармен стояли около памятника Эрнесто че Геваре в Сантьяго. Того самого, что потом был взорван и отправлен в переплавку. Они казались такими маленькими на фоне фигуры человека, высоко поднявшего в вытянутых руках автомат и запрокинувшего голову к небу. Человек будто искал там, наверху, ту правду, которую так и не нашёл на земле.
А маленькая Мария в это время весело карабкалась по каменным плитам постамента, распевая во всё горло какую-то местную песенку. Жаркое солнце зажигало золотом её мягкие светлые кудряшки, делая ребёнка похожим на ангела. А теперь этот ангел должен был стать демоном.
И всё же Харальд Юхансон решился. Чужим, деревянным голосом он объявил дочери о своём согласии на её отъезд в США, чем вызвал бурный восторг. Сибилле надоело валяться в госпитале с подвешенной к потолку ногой и гипсовым воротником на шее, а потом гулять в колясочке и прыгать на костылях. То, что девушке удалось, одной из очень немногих, выжить после перелома основания черепа, её отец счёл благословением Божьим; и не знал, правильно ли распорядился даром небес.
А перед Сибиллой раскинулись такие необъятные горизонты, что у юной вдовы перехватило дыхание. Она уже не боялась смерти, потому что после аварии побывала ТАМ. И горячо уверяла отца, что видела маму в раю. А вот она оказалась недостойной и вернулась на Землю, чтобы начать новую жизнь.
Сибилла обнимала отца за шею, вставала перед ним на колени, умильно заглядывала в глаза, целовала его руки и щёки. В конце концов, Юхансон сдался, после чего отбыл к новому месту работы — в Мадрид.
… И теперь, много лет спустя, сидя на краешке постели в петербургском отеле, Сибилла сушила казённым феном волосы и вспоминала своё первое задание. Оно было не очень важное, и роль стажёрки выглядели эпизодической. Тогда ей исполнилось двадцать, и официально шведка училась в Штатах на этнографа. Впоследствии Сибилла Силинг беспрепятственно разъезжала по разным городам, странам, материкам, не привлекая к себе внимания местных спецслужб и коллег из других стран мира.
Как правило, агентура действовала под дипломатическим прикрытием. Но Сибилла выбрала для себя оригинальный «зонтик», который ещё ни разу её не подвёл. Милая блондинка с ямочками на щеках, в широкополой шляпе, тёмных очках и костюме-«песчанке» непринуждённо болтала то с полуголыми чернокожими обитателями африканских хижин, то с калашами, живущими в горах на границе Афганистана и Пакистана, то с колумбийскими наркоторговцами в непролазных джунглях.
А потом она же, сменив полувоенный костюм на вечернее платье и украсив себя фамильными бриллиантами, блистала на приёмах среди совершенно другой публики — респектабельной, богатой, влиятельной. И везде была своей, везде была желанной гостьей.
Но поначалу пришлось несладко. Новичков, особенно женщин, использовали на самой «грязной» работе. Нужно было сразу знать, насколько далеко готовы пойти в своём служении «дамы плаща и кинжала». Чересчур целомудренных и совестливых сразу же отсеивали, как и не годных по здоровью. Собственно, для того и требовались руководству молоденькие смазливые барышни без комплексов, чтобы заставить взятое в разработку лицо совершить безрассудный, непростительный поступок и заставить его «проглотить крючок». С этого крючка человек при всём желании уже не мог сорваться.
… Вытянувшись под невесомым одеялом, не чувствуя от усталости даже подушки под головой, Сибилла досадовала на принятый в самолёте препарат, который всё ещё действовал и не давал забыться. Сколько прошла она отелей — похожих на этот и совсем других, от фешенебельных до тёмных и грязных! Но очень редко, как сейчас, засыпала одна…
Сибилла собиралась на задания, как бизнес-леди — в деловую командировку. Брала с собой портмоне с запасом визиток на разные имена. И полученные от новых знакомых карточки дисциплинированно убирала в нагрудный карман жакета. Всегда при ней были дорожный утюг, фен для скоростной сушки волос, классический костюм и элегантные туфли на невысоком каблуке. Прихватывала она также трико и коврик для занятий йогой, без которых уже давно не мыслила себя. А также кое-какие чисто профессиональные аксессуары — о них никто не должен был знать.
И каждый раз учитывала путешественница характерные особенности, проще говоря, «пунктики» жителей той страны, в которую направлялась. В Италии Сибилла щеголяла обувью и сумочками. Во Франции ярко красила губы, оставляя бледным лицо, и повязывала на шею платки сочных расцветок. В Англии она даже в туалет не выходила без укладки и макияжа. А вот в Германии моментально надевала джинсы, куртку и кроссовки, превращаясь в лицо унисекс. Доводилось ей разгуливать и в парандже — во время длительной, кропотливой работы на берегах Персидского залива…
И в первый раз, и после она неукоснительно выполняла то, что он неё требовалось. А требовалось, как правило, всегда одно и то же. Сибилла знакомилась с мужчинами, прыгала к ним в постель, беззастенчиво выступая то в роли провокатора, то в амплуа исповедницы. А дальше в игру вступали другие люди, которые краткое время спустя выкладывали перед потрясённым любителем поразвлечься не только позорящие его качественные снимки. Ему предъявлялись доказательства куда более страшного греха — государственной измены. И для того, чтобы тайное не стало явным, несчастный любовник должен был во всём слушаться этих вежливых, но безжалостных, неумолимых джентльменов. И он всё крепче запутывался в их сети, как муха в паутину.
А если случалось Сибилле когда-нибудь встретиться со своей жертвой, она рыдала и уверяла, что всё произошло без её ведома. И теперь она осталась без мужа, без денег, без всяких перспектив на будущее. И очень часто тот самый человек, что совсем недавно хотел свернуть ей шею, начинал жалеть несчастную блондинку, которое ещё тяжелее, чем ему. Ведь в любой измене общественное мнение всегда винит женщину.
Её любили, ей верили, её прощали, ей поклонялись. А она была просто профессиональной любовницей, совмещающей приятное с полезным. Внутри холодная, как айсберг, она неустанно совершенствовала мастерство обольщения и весьма преуспела в этом. Сибилла танцевала, хохотала, кокетничала, рыдала, шептала, пела, грязно ругалась. Давно уже вызубрив «язык жестов», Сибилла не терялась в чужих странах и всегда знала, повёлся «объект» на её чары, или с ним ещё нужно работать.
Как правило, рано или поздно крепость сдавалась, и старательную «Мари» сдержанно хвалил немногословный шеф. В конечном итоге, именно ей решили поручить задание, от выполнения которого в тот момент зависело очень многое. Над Персидским заливом сгущались тучи. Войска США и их союзников концентрировались в Саудовской Аравии, чтобы освободить Кувейт от иракской оккупации.
Впервые в жизни «Мари» выполняла главную, а не вспомогательную роль. Рядом с ней не должно было быть ни резидента, ни радиста, ни связных. Шеф не говорил ей об этом прямо, но намекал — скорее всего, придётся пожертвовать собой. Уйти живой вряд ли удастся. Поэтому и заехала Сибилла накануне «погружения» к бабушке в Чили, боясь, что больше такого случая не представится.
