Эллери Квин - Санаторий смерти
Инспектор терпеливо ждал.
— Поднимите руку, если у вас есть что сказать, — попросил он.
Одна из женщин робко подняла свою белую вялую руку.
— Да, я слушаю вас! — воскликнул Квин и указал на нее пальцем. — Вы вспомнили что-то необычное?
Пожилая дама скромно встала и пролепетала писклявым голоском:
— Я не знаю, важно это или нет, сэр, но припоминаю, что в какой-то момент второго акта женщина — да, вроде бы женщина — прошла по проходу, а несколько секунд спустя вернулась.
— В самом деле? Очень интересно, милостивая государыня, — откликнулся инспектор. — Вы не помните, когда примерно это было?
— В точности не смогу припомнить, сэр, — сказала она. — Но примерно минут десять после начала второго акта.
— Понимаю… И вы можете описать, как эта женщина выглядела? Молодая или в возрасте? Что она намеревалась делать, по-вашему?
Пожилая дама поглядела на инспектора, и во взгляде у нее отразилась мука.
— Ничего этого я не могу припомнить, сэр, — пролепетала она. — Мне нечего добавить…
Вдруг откуда-то сзади донесся звонкий голос, и все головы разом повернулись. Мадж О’Коннел вскочила со своего места.
— Можете не затягивать этот спектакль, инспектор, — дерзко выкрикнула она. — Дама видела в проходе меня. Это было перед тем, как я… ну, да вы знаете…
Она бесстыдно подмигнула инспектору.
Все присутствующие разом перевели дух. Пожилая дама, вид которой не мог не вызвать сострадания, обескураженно поглядела на билетершу, затем на инспектора, а потом села на свое место.
— Что ж, тогда для меня это не новость, — спокойно сказал инспектор. — Ну, кто-то что-нибудь добавит?
Никто не ответил. Так как инспектору стало ясно, что многие просто стесняются говорить на публике, он пошел по рядам и стал опрашивать всех порознь — негромко, чтобы не слышали остальные. Обойдя всех, он не спеша вернулся на прежнее место.
— Как вижу, дамы и господа, мне придется отпустить вас к домашним очагам. Большое спасибо вам за помощь… Свободны!
Последнее слово прозвучало чуть ли не грубо. Все обескураженно замерли, потом стали вставать, собираться в группки, шептаться. Наконец, взяли пальто и шляпы и под пристальным взором Велье направились к выходу. Хильда Оранж, которая вместе с остальными актерами все еще стояла за последним рядом партера, вздохнула.
— Да… Бедный старик так расстроен, что на него просто жалко смотреть, — прошептала она. — Пойдем, ребята. Что задерживаться?
Актеры и актрисы покинули театр вместе с остальными.
Когда ушли все, кого отпустил инспектор, он хмуро поглядел на тех немногих, кто еще оставался в зале. Они, кажется, поняли, что происходит в душе Квина, и невольно помрачнели тоже. Но у инспектора внезапно изменилось настроение.
Он сел в одно из кресел, скрестил на груди руки, оперся локтями о подлокотники и стал спокойно разглядывать Мадж О’Коннел, Пастора Джонни и остальных.
— Все идет наилучшим образом, друзья мои, — сказал он. — Как у тебя дела, Пастор? Ты — свободный человек. Тебе теперь нечего переживать из-за той истории со взломом, и ты, как и всякий уважаемый гражданин, можешь свободно высказаться. Как, поможешь нам в расследовании этого дела?
— Нет, — проворчал маленький гангстер. — Я сказал все, что знаю. Добавить мне нечего.
— Понимаю… А знаешь ли ты, Пастор, что мы заинтересовались твоими делишками с Фильдом?
Гангстер ошарашенно уставился на инспектора.
— Да! Заинтересовались! — повторил тот. — И хотим, чтобы ты как-нибудь рассказал нам о своих прежних затеях с Фильдом. Не забывай об этом… Ладно? — Инспектор помолчал и вдруг спросил в лоб: — Пастор! Кто убил Монти Фильда? Кто имел на него зуб? Если знаешь — выкладывай!
— Ах, инспектор, — запричитал Пастор, — вы, наверное, опять хотите повесить на меня какое-то дело… Откуда же мне знать? Фильд был парень крутой — он со своими врагами не церемонился. Нет, сэр. Я ничего не знаю… Ко мне он всегда был добр, несколько раз помог вытащить голову из петли. Но я, черт возьми, действительно не знал, что он в понедельник вечером был в театре.
Инспектор повернулся к Мадж О’Коннел.
— А вы, Мадж? — спросил он со всей приветливостью. — Мой сын, мистер Квин, сообщил мне о том признании, которое вы сделали вечером в понедельник — про выходы из зала, которые вы заперли в антракте. Что ж вы не сказали об этом мне? Что известно вам?
Девушка хладнокровно выдержала его взгляд.
— Я уже один раз вам обо всем рассказала, инспектор. Больше я ничего не знаю.
— А вы, Уильям Пьюзак? — обратился Квин к маленькому сухощавому бухгалтеру. — Можете вспомнить что-то, о чем забыли в понедельник вечером?
Пьюзак беспокойно заерзал в кресле.
— Я уже давно хотел вам сказать, инспектор, — проговорил он неуверенно. — Когда я обо всем этом читал в газете, мне опять вспомнилось… Когда в понедельник вечером я наклонился над мистером Фильдом, от него сильно пахло виски. Не помню, сказал я вам об этом или нет.
— Большое спасибо, — сухо сказал инспектор. — Вы внесли крайне важный вклад в наше небольшое расследование. Теперь можете идти. Все…
Кажется, Джесс Линч выглядел весьма разочарованным.
— А со мной вы не хотите поговорить, инспектор? — обеспокоенно спросил он.
Инспектор улыбнулся, хотя было видно, что он уже думал о чем-то своем.
— Ах, да… Это ты, всегда готовый прийти на помощь торговец прохладительными напитками? И что же ты имеешь сказать нам, Джесс?
— Ну, сэр… Прежде чем этот самый Фильд подошел к моему буфету, чтобы спросить эль с джином, я увидел, как он что-то поднял с пола, — сказал юноша, преисполненный рвения. — Что-то такое блестящее, но я точно не разглядел, что именно. Он сразу же сунул это в карман брюк.
Последние слова Джесс Линч произнес торжествующим тоном и огляделся по сторонам так, будто ждал овации. Инспектора, кажется, его сообщение и в самом деле заинтересовало.
— И что же это был за блестящий предмет, Джесс? — осведомился он. — Не иначе как пистолет?
— Пистолет? Нет, не думаю, — нерешительно проговорил юноша. — Оно было такое квадратное, как…
— Может, это была просто дамская сумочка? — перебил его инспектор.
Лицо юноши просветлело.
— Да, именно сумочка! — воскликнул он. — Готов спорить, именно она это и была. Вся такая блестящая — как будто усеянная разноцветными сверкающими камешками.
Квин вздохнул.
— Очень хорошо, Линч, — сказал он. — Ну, а теперь будь паинькой и иди домой.
Гангстер, билетерша, Пьюзак со своей дамой и юный торговец напитками встали. Велье проводил их к выходу.
Сампсон подождал, когда они уйдут, а потом взял инспектора за локоть.
— Что стряслось, мистер К.? — спросил он. — Что-то идет не так, как задумано?
— Генри, старина, — улыбнулся инспектор, — мы сделали все, что было в человеческих силах. Теперь остается только ждать. Нужно еще немного времени. Я хотел бы…
Он так и не сказал, чего бы хотел. Взял под руку Джуну, пожелал Панцеру, Нельсону, Велье и прокурору спокойной ночи и покинул театр.
Когда инспектор открыл дверь своей квартиры, Джуна так и бросился к желтому конверту, который лежал на полу. Его подсунули под дверь, когда их не было. Джуна помахал конвертом перед самым инспекторским носом.
— Спорим, что это от Эллери! — закричал он. — Я же знал, что он там нас не забывает!
В этот момент он, кажется, даже перестал напоминать обезьянку.
Инспектор выхватил у Джуны конверт, включил свет и, даже не расстегнув пальто и не сняв шляпы, извлек из конверта телеграмму на желтом листе бумаги.
Джуна был прав.
«Доехали хорошо тчк Шовен и я страстные рыбаки надеемся на хороший клев тчк думаю что решил нашу маленькую проблему тчк причисли меня к изысканному обществу Рабле Чосера Шекспира и Драйдена которые любили говорить сделай из нужды добродетель тчк почему бы самому не побыть в шкуре шантажиста тчк не ворчи много на Джуну с любовью Эллери».
Инспектор застыл, глядя на желтый листок бумаги. Лицо его вдруг просветлело. Он понял, что предлагает Эллери.
Резко повернувшись к Джуне, он нахлобучил на его лохматую голову шапку и решительно потянул за собой.
— Джуна, старик! — радостно сказал он. — Пойдем, позволим себе в честь завершения дня по порции мороженого!
Глава двадцатая, в которой мистер Майклз пишет письмо
В первый раз за все прошедшие семь дней инспектор Квин снова напоминал себя прежнего. Он с довольным видом прошел по своему небольшому кабинету в управлении полиции, бросив на кресло пальто.
Было утро понедельника. Инспектор потирал руки и даже негромко напевал какую-то мелодию. Потом сел за письменный стол и принялся быстро просматривать почту и донесения. Полчаса ушло на то, чтобы дать распоряжения подчиненным в самых различных местах. Затем он прочитал протоколы, которые положила перед ним стенографистка. Наконец, нажал одну из кнопок у себя на столе. Тотчас же появился Велье.
