Смертельный номер - Кристианна Брэнд
— И все-таки, мне кажется, кое-что мы могли бы сделать.
Официанты убрали тарелки с недоеденным горячим и подали креманки с земляникой, поставили бутылки с густым сладким вином, которым полагалось залить ягоды, и кувшинчики со сметаной.
Маленькая «иль группа» сидела за столиком в углу террасы, подальше от любопытных ушей и глаз других постояльцев. Мисс Трапп отодвинула свою креманку и, поставив локти на стол, подперла худыми руками некрасивое лицо.
— Мне кажется, — сказала она, — что мы все должны перестать строить из себя невиновных и постараться принять вину на себя.
Никогда, ну совершенно никогда не слышал мистер Сесил такого нелепого предложения и тотчас же собрался красноречиво его опровергнуть.
— Постарайтесь минутку посидеть тихо, — попросила его мисс Трапп так, будто говорила с ребенком. — Инспектор только что сказал: «эти люди хотят схватить любого, если смогут убедить себя в его виновности». Мы должны сделать так, чтобы они даже притвориться не смогли, будто верят в виновность кого-то из нас.
— Вы хотите сказать, что нам всем надо признаться…
— Не признаться, — перебила мисс Трапп. — Это было бы смехотворно.
— Если, конечно, — вступила Лули, — мы не признаемся в массовом убийстве. То есть я хочу сказать не об убийстве массы людей одним, а, наоборот, убийстве одного многими. Вы же помните: у нее на каждого из нас был компромат, и это нас заставило сбиться в банду и… — Она хлопнула ладонями по столу. — Да! В своем блокноте она подготовила все для шантажа каждого из нас!
В этот вечер в мисс Трапп было что-то необыкновенное, ибо все повернулись к ней и внимательно ждали ее реакции на такую мысль.
— Если мы все сознаемся, то нас всех посадят в тюрьму, — сказала мисс Трапп. — И тогда вместо одного человека будут страдать семеро. Мы должны признаться не в своей вине, а обвинить друг друга. Но этот блокнот… — Она замялась, убрала от лица руки, и они снова принялись теребить ручки коричневой сумки. — Нам нужно выстроить обвинения друг против друга. Каждый из нас должен сказать о другом то, что о нем написано в блокноте убитой Ванды Лейн.
Блокнот остался у начальника полиции. Как ни просил его инспектор Кокрилл, тот не пожелал ни на час расстаться со своей находкой. При воспоминании о блокноте в Кокрилле снова вспыхнуло любопытство: какой же престранный этот блокнотик, о каждом из них написаны краткие заметки и внизу каждой страницы — сумма, обведенная жирными чернилами. Кокрилл знал, что было написано о нем самом, на той самой забрызганной хвостатыми каплями крови странице: инспектор полиции, мал ростом, похож на английского деревенского воробышка, каким-то образом выпорхнувшего на ослепительный свет заграницы, еще более смешного из-за старания выглядеть достойно — бедный растрепанный провинциал. И так далее, и так далее. Но ведь в этом абсолютно ничего компрометирующего! — и все же, внизу страницы ярко обведено: 50 фунтов.
— Насчет себя могу лишь предположить, — улыбнулся инспектор, — что мисс Лейн заподозрила, будто я только представляюсь полицейским. Она отметила в блокноте, что я недостаточно высок, ниже требуемого роста. Вообще-то, во мне пять футов и восемь дюймов{24} — это минимум для полицейского, но я ужасно сутулюсь и от этого кажусь намного ниже. — Подумав, он решил добавить, что помимо этого мисс Лейн назвала его растрепанным воробышком и отметила, что у него вставная челюсть и он иногда невнятно говорит. — У них и так есть повод для обвинения меня: блокнот на столе был повернут к убийце и открыт на странице с моим именем. Меня и в тюрьму чуть не посадили, а потом ни разу не сказали, что поверили в мою невиновность.
— И меня можно обвинить, — подхватила Лули. — Мы в любой момент можем наговорить им о том, что я изображала Ванду, могу даже еще раз все это сыграть. А про прыжки в воду говорить не будем.
— Не подходит, — возразил Сесил. — Без прыжков все будет выглядеть чересчур убедительно.
— Ну ладно, скажем о прыжках в последнюю минуту.
— В свете вашего благородства, — сказал Лео, — мне неловко ощущать, что против меня нет обвинения. В блокноте обо мне ничего нет, и у меня всего одна рука, да и та левая. Конечно, всегда можно заново высказать принцеву версию о самоубийстве на почве страстей к такому «закулисному злодею», как я.
— Что до меня, то, увы, подтверждено: незаметно проплыть от плота я не мог. — Крупные руки Фернандо нервно барабанили по краю стола, поблескивая кольцами. — Так что и в том, что написано в блокноте, нет смысла признаваться. Если там вообще что-нибудь есть обо мне, — быстро добавил он и выразительно пожал плечами. — Мне ведь показали не все страницы.
— Ну, кто как, а мы с инспектором кое-что сказать можем, — живо откликнулся Лео. — Против вас, старина, обвинение выискать легко, не беспокойтесь. — Остальным он пояснил: — Нам же, в конце концов, нужны не неопровержимые версии, не настоящие обвинения, а просто масса подозрительных данных, которые запутают дело. Как это, между прочим, было и с обвинением Хелен.
Лео выжидающе посмотрел на Сесила. Перед тем стояла креманка с нетронутой земляникой. Качающиеся фонари отбрасывали тени и отблески света на его бледное лицо.
— Что, моя очередь? Ну, вообще-то, дорогие, я бы всем сердцем хотел, разумеется, присоединиться к вам, но что же мне сказать? То есть, человек просто сидел в своей резиновой лодке-уточке, плавал туда-сюда, почти все время засыпая и зажарившись до обгорания. Но не убивал в гостинице несчастную и безобидную Лейн.
— Безобидную? — недоуменно спросил Кокрилл.
— Ну, для меня — безобидную.
— По блокноту этого не скажешь. Там есть ссылки на какую-то вашу «работу». И сумма, которую мисс Лейн собиралась у вас
