Ночь Бармаглота - Фредерик Браун

Я вздохнул. Как было бы просто, если бы она нашлась у Карла. У меня дома оставалось немного, но туда я идти не хотел. И это означало поход в супермаркет.

И я не стал просить у Карла свечу. Её я тоже мог взять в супермаркете, и я не хотел, чтобы Карл решил, будто я свихнулся, или объяснять ему, что я собираюсь делать.

Мы выпили. Карла передёрнуло, но он прикончил свою порцию.

— Слушай, док, — сказал он, — я могу что-нибудь сделать?

Я был уже в дверях.

— Ты многое сделал, — ответил я. — Но если ты хочешь сделать больше, то оденься и жди. Возможно, я скоро позвоню, если всё пойдёт как надо. И тогда ты можешь понадобиться.

— Погоди, док. Я сейчас же оденусь, и…

— Ты будешь мешать, Карл, — ответил я.

И быстро вышел, прежде чем он мог надавить на меня.

Если бы он хотя бы догадался, в какую беду я попал или какую чертовски глупую вещь собираюсь сделать, он бы вырубил меня и связал, но не выпустил из своего дома.

В тусклом сером свете раннего утра мне уже не было нужды нащупывать дорогу. Я забыл спросил у Карла время ещё раз, но, пожалуй, была уже четверть шестого.

Теперь я сильнее рисковал быть замеченным, если Кейтс с помощниками всё ещё рыщут, разыскивая меня, но я предчувствовал, что они уже сдались, придя к выводу, что я где-то спрятался. Вероятно, сейчас они сосредоточились на дорогах, чтобы я не мог выбраться из города. Но как раз об отъезде из города я думал меньше всего.

Я снова пробирался переулками. Назад, той же дорогой, как пришёл, готовый нырнуть между гаражами или под мусорный бак при первом звуке автомобиля. Но машин не было; четверть шестого даже для Кармел-Сити довольно рано.

Супермаркет ещё не открылся. Я обернул носовым платком рукоятку одного из двух своих револьверов — так ещё получу прозвище «Стэгер Две пушки», — и выбил стекло в одном из задних окон. Шум был адский, но в том квартале никто не живёт, так что никто меня не слышал или, по крайней мере, ничего не предпринял.

Я пробрался внутрь и приступил к покупкам.

Чистящая жидкость. Двух видов; мне нужна была какая-нибудь невоспламеняемая и, как я теперь подумал, бутылочка из тех, что помечены «Опасно. Беречь от огня».

Я открыл обе, пахли они похоже. Я вылил горючую жидкость в раковину в задней комнате и поменял её на негорючую.

Я даже убедился в том, что она не горит; я смочил ей тряпку и попытался поджечь. Может быть, всему происходящему лучше бы соответствовало, если бы тряпка полыхнула, я не сумел бы её потушить, сжёг супермаркет дотла и добавил к другим своим достижениям в ту ночь и поджог. Но тряпка горела не больше, чем если бы я намочил её водой, а не чистящей жидкостью с бензиновым запахом.

Я тщательно обдумал, что мне ещё нужно, и купил всё это; несколько рулонов однодюймовой клейкой ленты, свечу и кусок мыла. Я слышал, что из куска мыла в носке получается хорошая дубинка; мыло достаточно мягкое, чтобы оглушить, не убивая. Я снял один из носков и сделал себе дубинку.

Мои карманы были прилично набиты, когда я вышел из супермаркета — через то же окно, как и вошёл. К тому времени я немало продвинулся в преступном деле; мне и в голову не пришло оставить деньги за покупки.

Было почти светло. Ясный серый рассвет казался предвестником хорошего дня — для кого-то; скоро я узнаю, для меня или нет.

Держась переулков, обратно той же дорогой, в трёх кварталах от дома Карла.

Эл Грейнджер. Одноэтажный дом в три комнаты, размером с мой.

Было уже почти шесть. Теперь он спал, если вообще лёг спать. И почему-то я думал, что теперь он спит. Всё необходимое он сделал к двум, уже четыре часа назад. Сделанное могло лишить его сна на какое-то время, но не в ту же ночь.

Я обследовал местность и облегчённо вздохнул, что одна проблема решена, увидев, что окно спальни не заперто.

Оно выходило на заднее крыльцо, и я легко мог зайти через него.

Я наклонился и влез внутрь. Почти бесшумно, и Эл Грейнджер, крепко спящий в постели, не проснулся.

Я держал в правой руке пистолет — заряженный — и готов был использовать его в ответ.

Но на правую руку и заряженный пистолет я не смотрел. В левую руку я взял ржавый, незаряженный «Айвер-Джонсон», которым, как дубинкой, убили Майлза и Бонни. У меня на уме был тест, который, сработай он, стал бы для меня абсолютным доказательством вины Эла. Не сработав, он бы ничего не опроверг, и я бы продолжил делать намеченное, но попытка не пытка.

В комнате было ещё сумрачно, и я протянул левую руку и включил лампу, стоявшую у кровати. Я хотел, чтобы он увидел этот пистолет. Он беспокойно зашевелился от света, но не проснулся.

— Эл, — произнёс я.

Тогда он проснулся. Сел в кровати и уставился на меня.

— Подними руки, Эл, — сказал я, держа в левой руке направленный на него пистолет и стоя достаточно далеко, чтобы он не мог дотянуться до меня, но достаточно близко, чтобы он ясно видел пистолет в бледном счете включённой лампы.

Он перевёл взгляд с моего лица на пистолет и обратно. Откинул простыню, чтобы встать с кровати. Сказал:

— Не дури, док. Он не заряжен, а зарядишь — всё равно не выстрелит.

Если я и нуждался в доказательстве, то получил его.

Он уже спускал ноги к кровати, когда я выставил в поле зрения правую руку с другим пистолетом.

— Этот — заряжен и работает, — произнёс я.

Он замер. Я убрал ржавый пистолет в карман пиджака.

— Повернись, Эл, — сказал я.

Он помедлил, и я взвёл револьвер. Он был нацелен на него с расстояния примерно в пять футов, слишком близко, чтобы промахнуться, если я нажму на курок, и слишком далеко, чтобы он мог рискнуть схватить его, особенно из столь неудобного положения, сидя в постели. Я мог видеть, как он оценивает шансы, холодно, беспристрастно.

Он