Убийства в стиле Джуди и Панча - Джон Диксон Карр
– Это не единственная ошибка, которая была допущена вчера вечером, сынок, – сказал Г. М. – Вы с женой совершили еще более серьезную ошибку.
– Возможно, – спокойно ответил Антрим. – Мы все совершаем ошибки время от времени. Верно?
– Вздор! – сказал Г. М., открывая глаза. – Сынок, ты, кажется, подражаешь ей в своих манерах. Нет-нет. Честно говоря, тебе это не идет, да в этом и нет необходимости. Мы не в суде. Я хочу донести до тебя: мы знаем все о твоих страшных подозрениях по поводу того, что тебя преследуют люди из секретной службы с накладными бакенбардами. Это чушь. Мы не преследуем тебя. И никогда не преследовали. Так что выброси эти мысли из головы и забудь обо всех подозрениях, пока отвечаешь на мои вопросы.
Антрим слегка покраснел и его веснушки стали заметнее.
– Проклятье! – сказал он громко и замолчал, затем поерзал на стуле. – Вот! У вас неприятная привычка сбивать собеседника неожиданными вопросами.
– Ты сказал нам, что Пол Хогенауэр со своей бутылочкой стрихнина или бромида ушел от тебя около четверти одиннадцатого. Ты прогулялся и вернулся в дом около половины одиннадцатого. В это время дом был открыт и не охранялся. Где тогда была твоя жена? Быстро!
– Наверху, в нашей спальне, – ответил Антрим и поджал губы. – Вот! Подождите немного! Какое это имеет отношение к делу? – Он задумался, а затем его лицо просветлело. – Понимаю. Вы имеете в виду, что она могла услышать, как кто-то прокрался внутрь, чтобы поменять бутылочки? Но она ничего не слышала, иначе сказала бы мне.
– Сынок, откуда ты знаешь, что она была наверху, в спальне?
– Когда я вернулся, то слышал, как она говорила. Спальня находится как раз над этим кабинетом с аптекой. В кабинете есть аптека. Я мог слышать ее.
– Угу. Что ты делал после того, как вернулся?
– Я запер дом. Я вам об этом рассказывал.
– А когда ты закрылся в кабинете, – спросил Г. М., энергично кивая в сторону полуоткрытой двери, – ты запер створчатое окно так же, как и французское?
– Это что-то новенькое, – сказал Антрим. – Вы не спрашивали меня… Обычное окно? Нет. Я его не трогал. В любом случае я всегда держу его запертым, поэтому не было необходимости смотреть. Мы никогда его не открываем. Слишком неудобно его открывать, оно дьявольски плохо открывается.
– Вот как? Но знаешь ли ты, что кто-то взломал его в ту же ночь и проник в дом?
– О боже… – тихо сказал Антрим.
Его рыжеватые ресницы слегка дрогнули, но он не сводил глаз с Г. М., с удивлением разглядывая его. Он сидел неподвижно и прямо, сложив большие руки на колени, его сигарета почти полностью догорела. Взяв сигарету в левую руку, Антрим медленно поднял правую, опустил ее и щелкнул пальцами, как будто совершал какой-то ритуал.
– Боже, я так и знал! Я так и думал. И я готов поспорить, что видел того, кто это сделал.
– Видел, да? – небрежно спросил Г. М. – Но разве тебе совсем не было любопытно? Тебе часто приходится видеть, как люди проникают в ваш дом без каких-либо объяснений? Как получилось, что мы не слышали об этом раньше?
Антрим отмахнулся:
– Не надо меня доставать! Ясно? Ничего подобного не было. Ничего – серьезно. Я не был уверен… Дело было так. После того как запер дом, я поднялся в спальню – примерно без четверти одиннадцать. Но не мог заснуть…
Странным казалось то, что, несмотря на сбивчивость его речи (даже простая фраза «не мог заснуть» звучала так, словно плохой актер произносил реплики из плохого спектакля), в этом человеке чувствовалась определенная убежденность. Меня одолевали сомнения, я не знал, что и думать.
– Почему тебе не спалось? – спросил Г. М.
– Это вы меня об этом спрашиваете? – с горечью парировал Антрим. – Ха! Послушайте! Хорошо… Вы говорите, что вам известно, из-за чего мы с Бетти нервничали, а потом спрашиваете, почему я не мог уснуть! Потому что мы не понимали, что, черт возьми, происходит, – вот почему. Потому что это дьявольское письмо об ее отце пришло всего за день до этого…
– А раньше она не рассказывала тебе, – перебил Г. М., – кем был ее отец и чем он занимался? Нет? А кто такой Хогенауэр? О нем она тоже ничего не рассказывала?
– Я не имею к этому никакого отношения, – запальчиво бросил Антрим. – Думаете, меня это волновало? Вздор! Дело не в этом. Просто было интересно, что это за игра, вот и все. Только нервы. Думаете, я мог бы спокойно поговорить тогда с Хогенауэром? Я вас спрашиваю! – Речь его становилась все более невразумительной, он яростно размахивал узловатыми руками, что явно отражало его душевное смятение. – Вот еще забавная вещь. Я буду с вами откровенен. Помню, когда я сидел здесь и разговаривал с бедолагой Хогенауэром, я подумал: «Что, если мне подсыпать немного яда в твой бромид, а ты его запьешь минеральной водой?» Вы можете мне не верить, но именно об этом я и подумал…
Повисло молчание.
– Вот так! – добавил доктор Антрим после паузы. – Вы спрашиваете меня, чего я опасался, – продолжал он. – Я не знаю. То есть почему вообще боишься. Как я уже сказал, я не мог уснуть. Около половины первого я решил, что мне лучше встать. Я не хотел будить Бетти, она крепко спала. Я встал, прошел в соседнюю комнату, включил свет и попытался почитать. Не помогло. Поэтому я выключил свет, сел у окна (оно было открыто) и закурил сигарету.
Вспомнив, что у него в руке недокуренная сигарета, он сделал быстрое движение, словно собирался швырнуть ее в камин, но потом, будто внезапно опомнившись, с достоинством встал и затушил ее в пепельнице на письменном столе.
– Взошла луна. Думаю, я, скорей всего, немного задремал. Не уверен. Но затем мне показалось, что я услышал что-то вроде… как это сказать? – Он щелкнул пальцами. – Что-то вроде треска.
– Что ж… – задумчиво произнес Г. М. – Так с какой стороны послышался звук, сынок?
– Я не знаю. Он был не очень громкий. Я подумал, что мне показалось. Потом я подумал о разных играх… О Хогенауэре. И об отце Бетти. И обо всем остальном. Проклятье! В общем, я взял свой пистолет и начал спускаться вниз…
– Ты вернулся в спальню?
– Нет. Я храню пистолет в ящике стола
