Смертельный номер - Кристианна Брэнд
— Чтобы завязывать шнурки на твоих ботинках, — закончила она.
Он склонил голову.
— Что ж… видимо, я это заслужил. Но на самом деле, моя дурацкая рука тут ни при чем…
— И мои дурацкие деньги тоже?
Лео стал чернее тучи.
— И твои деньги. В конце концов, — с неприятной самоиздевкой сказал он в тон ее циничной фразе, — Лувейн богата. А ты приучила меня жить на деньги жены, не так ли?
— На сей раз единственная неувязка в том, что курочки, действительно несшей золотые яйца, для тебя больше не существует.
— Ничего, не беспокойся, — ответил он. — Тебя мы не потревожим.
Она чуть не потеряла сознания, но удержала чемодан побелевшими от напряжения кончиками пальцев, прижавшись к шкафу. Потом сняла со стула второй чемодан и затолкала туда содержимое следующего ящика. Лео склонился к ботинкам и стал развязывать шнурки. Хелен подумала: «Когда их придется снова завязывать, он этого сделать не сможет; он пойдет к Лувейн, но Лувейн не знает, как завязать шнурки, чтобы их потом можно было легко развязать одной рукой. Ну и ладно, — с горечью признала она, — это будет удачным поводом снова зайти к Лувейн». Закрыв чемодан, она поставила его рядом с другим.
— Остальные свои вещи я оставлю здесь. Насколько я понимаю, ты потерпишь их присутствие до завтра. Если мы, конечно, завтра уедем.
— Почему же не уедем? Принц распорядился, чтобы мы отбыли завтра.
— Принц еще не побеседовал с твоей подружкой.
— Она перенервничала, — быстро заступился за Лувейн Лео. — Она просто брякнула, что взбрело ей в голову.
— Уж очень убедительно она это брякнула. Она сказала, что в тот день я пошла к ней в номер, чтобы разделаться с ней, увидела в дверях Ванду Лейн и решила, что это Лувейн и есть.
— Но не могла же ты их перепутать! Даже когда волосы Лувейн откинуты назад и затянуты в пучок, цвет перепутать невозможно. Ни на миг ты не могла ошибиться. А так, ты права, принц еще не беседовал с Лувейн об этом. Он ждет не дождется, когда мы наконец уберемся отсюда завтра утром. Тебе ничто не грозит. — Лео растянулся на кровати, закрыл рукой лицо и собрался уснуть. — Ну, если ты закончила свои сборы, то у меня начинается сиеста. Надеюсь, в пятом номере тебя никто не потревожит. Au revoir{22}.
Хелен взяла чемоданы и вышла в коридор гостиницы. Через минуту она вернулась, открыла балконную дверь и выглянула наружу, но не вышла туда. Лео поднялся на руке и с нарочитым раздражением спросил:
— Ну, что еще?
Она поставила чемоданы и замерла. Сквозь полузакрытые жалюзи свет узкими полосками падал на ее белое платье и застывшее бледное лицо. На миг ему пришла в голову гнусная фантазия, что его жена уже стоит за тюремной решеткой.
За балконной дверью виднелась блестящая черная шляпа, темный плащ, искристая гравировка серебра и черная сталь. Страж сан-хуанской полиции стоял, подремывая на знойном солнце, не давая Хелен вырваться из клетки.
Глава 12
Инспектор Кокрилл в сопровождении Фернандо ворвался в здание тюрьмы. Огорченный и недовольный начальник полиции столкнул Лолиту с колен и сочувственно протянул руку своему «кровному брату». Теперь, объявил он, всем им придется очень плохо, все они во власти эль Эксальтиды, а капризы и причуды сильных мира сего пойди пойми. Начальник полиции обрушил на посетителей цветистый рассказ о своих злоключениях.
Два дня назад он получил распоряжение под страхом бог знает каких жутких наказаний, представить принцу одного из английских туристов, кто подходил бы для немедленного взятия под арест по мало-мальски приемлемому обвинению в убийстве. Сегодня же, проводив вызванного всемогущим сеньора Родда обратно в отель, он, дрожа от волнения, вернулся к его высочеству и рассказал о том, как любовница сеньора Родда обвинила в убийстве его жену. И только подумайте! — никакой благодарности, никакой похвалы, даже хотя бы намека на награду за верную службу! Ничего подобного, кричал начальник полиции, и так молотил себя кулаками по лбу и по груди, что после ему пришлось приводить себя в чувство целебными глотками «агуардьенте». Ничего подобного! Эль Эксальтида, видимо, уже успел принять иное решение. Но разве он, начальник полиции, какой-нибудь волшебник, чтобы видеть сквозь стены, слышать на расстоянии огромных пространств дворца его высочества, читать тайные мысли своего повелителя? Какими такими мистическими способностями должен он, бедный, обладать, чтобы раскусить, почему сеньор Родд был так спокоен и доволен сам собой, пока они ехали обратно, и покачивал в руках подаренную золотую птичку в клетке? Ведь сеньор, как известно, по-сан-хуански не говорит, а он ни слова не знает по-английски. И ему, начальнику полиции, Родд ничего не мог объяснить насчет решения, принятого в кабинете принца. Таким образом, что может быть естественнее для полицейского, неустанно готового к служению правосудию, чем ухватиться за подтвержденное обвинение, высказанное прямо при нем?! Ведь он ринулся во дворец незамедлительно, поделившись своим открытием лишь с теми друзьями и домочадцами, которые повстречались ему на пути. А принц… Начальник полиции вздрогнул при одном воспоминании о том, как огромные кулаки, сверкающие бриллиантами, взлетели над роскошной головой, а потом обрушились на столик с перьями, бумагами и прелестными безделушками.
— Он говорит, что эль Эксальтида очень рассердился, — резюмировал Фернандо в переводе для Кокрилла. — Говорит, что принц разбил одну из золотых клеток для птичек, такую же, какую подарил сеньору Родду. Говорит, что у принца целый выводок этих птичек для подарков интересным приезжим. Говорит, что некоторые из них золотые, а другие серебряные с позолотой, и он дарит их в зависимости от положения гостя. Он говорит…
— Что сказал о нас этот Эксальтида, вот что мне надо знать, — оборвал его Кокрилл.
— Эль Эксальтида запретил херенте сообщать кому бы то ни было, что убийца — сеньора Родд. Если никто об этом не узнает, то удастся сохранить версию о самоубийстве и отпустить нас.
— Ну, тогда о чем же волноваться? — Кокрилл поднял голову и в его глазах блеснул луч надежды. — Пускай никому не говорит.
— Он говорит, что уже всем рассказал, — перевел Фернандо.
Принц, как выяснилось,
