Часы смерти - Джон Диксон Карр
Веки Карвера задрожали. Он чуть заметно улыбнулся:
– Их ценность, доктор, гораздо выше их цены. Но я могу вам сказать, сколько Боскомб заплатил за них. Это та же цена, за которую я сам купил их несколько лет назад, – три тысячи фунтов.
– Три тысячи фунтов! – ошеломленно повторил доктор Фелл и выпустил огромный клуб дыма, выхватив изо рта сигару. Он закашлялся, его лицо еще больше покраснело; вскоре приступы кашля сменились легким похмыкиванием. – Три тысячи зеленых, а? – добавил он, успокаиваясь, и его глаза заискрились. – О моя священная шляпа, погодите, пока Хэдли об этом узнает! Хе. Кхе-хе-хе.
– Вы… э… вы теперь понимаете, почему миссис Стеффинз иногда считает, что нам не хватает денег. Но вы, конечно, понимаете толк в карманных часах? – спросил Карвер. – Тогда судите сами.
Он прошаркал к одной из длинных панелей в середине правой двери стены. Хотя Мельсон и не смог уследить за движением руки, Карвер, должно быть, нажал потайную пружину, поскольку вдоль края панели вдруг появилась щель, и Карвер толкнул панель назад. Внутри оказалось высокое мрачное помещение, похожее на альков, с дверью в глубине. На правой стороне алькова они разглядели очертания стенного сейфа, слева находилась еще одна дверь.
– Подождите минутку, я отключу сигнализацию, – продолжал Карвер. – Как вы, возможно, знаете, часы в виде черепа явились одной из ранних и любопытных новинок шестнадцатого века. К ним неприменимы наши современные представления о карманных часах. Часы-череп нельзя было носить с собой – по крайней мере, с достаточным удобством: они весили три четверти фунта. В Британском музее имеются образцы. Эти, конечно, гораздо меньше по размеру…
Левой рукой он набрал комбинацию на дверце сейфа, как бы случайно прикрыв ее правой. Открыв внутреннюю дверцу, он извлек из сейфа небольшой поднос, выложенный черным бархатом, и отнес его к столу.
Часы имели вид несколько сплюснутого черепа с подвешенной нижней челюстью, так что в самой их форме было что-то зловещее. Снаружи дневной свет померк, стало пасмурно; ярко-желтые отблески огня в камине играли на поверхности черепа, заставляя позолоченное серебро тускло светиться на черном бархате. По-своему часы были красивы, но Мельсону они не понравились. Оттенок чего-то мрачного, даже ужасного сообщала им выгравированная мастером на лбу и вокруг глазниц витая надпись – имя, написанное человеком на главе смерти.
– Вам нравится? – жадно спросил Карвер. – Да, можете взять в руки. Видите, челюсть открывается. Откройте челюсть… поверните ее… вот так. Здесь циферблат. Сам механизм в мозге, где ему и положено быть. – Он усмехнулся. – Часы небольшие и достаточно легкие, как видите. Их изготовил Исаак Пенар; конечно, почти через столетие после тех, что у Боскомба. Но выглядят они точно так же. За исключением…
– За исключением? – переспросил доктор Фелл, взвешивая часы на руке.
– За исключением их истории. Да. За исключением, – говорил Карвер, и его бесцветные глаза сияли, – надписи на лбу черепа, неповторимой в своей символике. Есть у вас карандаш? Благодарю. Бумага у меня здесь есть. Я напишу вам эту фразу. Ха! У вас, джентльмены, не должно возникнуть никаких затруднений…
Карандаш отрывисто пробежал по бумаге, и Карвер глубоко вздохнул. Он поднял глаза вверх, в тень своего большого лба, и, наклонившись вперед с мрачной улыбкой, высвеченной огнем камина, подтолкнул листок к ним через стол. В камине громко затрещало, и пламя чуть-чуть осело. Мельсон вглядывался, разбирая написанное. «ЕХ DONO FRS. R. FR. AD MARIAM SCOTORUM ЕТ FR. REGINAM, 1559».
Последовало молчание.
– «Дар, – прочел доктор Фелл, поднося руку к очкам, – дар Франциска, короля Франции, Марии, королеве Франции и Шотландии, тысяча пятьсот пятьдесят девятый». Значит…
– Да, – кивнул Карвер. – Подарок Франциска Второго при восшествии на престол своей невесте Марии Стюарт, королеве Шотландской.
Глава четырнадцатая
Последнее алиби
– Это, – продолжал Карвер, показывая на часы в руке доктора Фелла, – прекрасный экземпляр. Но в них отсутствует, если мне будет позволено употребить это слово, личность, не чувствуется связи с тем, кто держал их в руках. Это лишь кусок мертвого металла. Но те, что лежат наверху, – нет. И поверьте, ничто в мире не хранит прикосновения давно умерших людей так хорошо, как часы. Они, подобно зеркалу, отражают личность их бывшего владельца. Подумайте только, – тихо продолжал он, глядя на огонь, – в тысяча пятьсот пятьдесят девятом году Марии было семнадцать. Королева всего мира. А Элизабет была всего лишь затравленной рыжей лисицей, только-только поставившей ногу на ступени шаткого трона. Не было и тени заговоров, интриг, зарубленных любовников и седых прядей в волосах, когда парик упал с ее головы под топором палача. И тем не менее, джентльмены, вы можете взглянуть на те часы наверху и прочесть все это на лице черепа, увидеть все так, будто вы сами были очевидцами тех далеких событий.
Мельсону, профессору истории конституционального развития, подобные заявления не нравились. Он непроизвольно издал сухое покашливание, словно собирался выступить с опровержением. В любое другое время он, скорее всего, ринулся бы в бой. Но сейчас промолчал. Что-то в тихом, безмолвном ужасе, разлитом по дому, не давало ему отвести взгляд от часов, посверкивавших в руке доктора Фелла. Кроме того, на лице доктора застыло странное выражение. Он положил часы на бархатный поднос.
– Я полагаю, – спросил он, – все в доме видели их… я имею в виду те, другие? А?
– О, конечно!
– Они всем понравились?
Карвер вдруг опять спрятался за маской сдержанности. Он взял поднос со стола.
– Очень… Но давайте продолжим. Тут есть еще что посмотреть. – Раздалось негромкое звяканье. – Черт возьми, ах я неуклюжий медведь! Вы не поднимете эту чашку, доктор, вернее, то, что от нее осталось? Я постоянно роняю посуду со стола. Хм, да. Да. Спасибо. Боюсь, я увлекся и забыл обо всем на свете. – Карвер опять говорил в полной тишине. Наклонив свою большую голову, сморщив лицо и едва не ударившись о косяк, он быстро продолжал: – Полагаю, вы считаете, что я чрезмерно осторожничаю, установив для охраны коллекции всю эту сигнализацию, звонки и так далее. Действительно, этот сейф очень надежен, к тому же любому грабителю, который украдет что-то у меня, будет трудно сбыть эту вещь с рук. Но… так я чувствую себя спокойнее. Особенно если учесть, что вот эта дверь, – он кивнул на дверь в левой стене алькова, – открывается на лестницу, которая ведет
