Часы смерти [Литрес] - Джон Диксон Карр
– Нет. Пока оставьте его в покое. Да, что еще?
– Там старушка какая-то пришла, сэр. Вошла в дом через черный ход внизу, и с ней еще девчонка, симпатичная такая. Старушка говорит, что она здесь работает, убирается в доме. Она слегка навеселе и в прекрасном настроении. Хотите поговорить с ней?
– Да. Мы соберем их здесь всех вместе, – твердо сказал Хэдли. – Эти две будут последними. Я хочу наконец докопаться до истины. Пошлите их сюда, Беттс. Ни слова о том, что произошло. Просто скажите: ограбление.
Он жестом предложил всем сидеть молча, пока не придут экономка и горничная. Мельсон поймал себя на мысли, что с некоторым нетерпением ожидает встречи с миссис Горсон и Китти Прентис; для него они несли с собой как бы некую последнюю жутковатую надежду, но их появление разочаровало его. С первого взгляда он решил, что они вряд ли пополнят список подозреваемых. Обе вошли в гостиную с некоторым трепетом, миссис Горсон – торопливо, картинно демонстрируя свою готовность быть полезной. Это была невысокая плотная женщина. Когда-то она, видимо, слыла настоящей красавицей, но теперь от былой красоты осталась лишь привлекательность и приветливое выражение лица. На ней была шляпа с пером, широкие поля которой многочисленностью и крутизной своих изгибов напоминали американские горки. Внимательные, несколько навыкате карие глаза напоминали выражением блаженную корову; отсутствующие передние зубы делали очень заметными те, один или два, что еще оставались наверху. Ее исключительной особенностью являлась привычка запрокидывать назад голову во время разговора и медленно наклонять ее вперед, не сводя глаз с собеседника, в то время как голос приобретал трубное, величественное звучание, словно подражал завыванию ветра. Жесты соответствовали.
– Я вижу, у нас сегодня полицейские, мэм, – дружелюбно обратилась она к миссис Стеффинз, как будто говорила о званом вечере. Затем к ней вернулись ее театральные манеры. – Это ужасно, хотя меня удостоверили, что ничего не похищено. Я должна принести извинения за наше непредвиденное опоздание. Дело в том, что на Фулхэм-Роуд наш омнибус столкнулся с грузовиком, по каковому поводу водитель и кондуктор омнибуса вступили в беседу с водителем грузовика и обменялись выражениями – и, поверьте, такими ужасными выражениями.
– У-у! – подтвердила Китти, энергично кивая головой. Ее лицо раскраснелось, маленькая шляпка съехала набок.
– Я не задержу вас надолго, – сказал Хэдли самым обычным тоном. – Я руковожу расследованием и должен задать вам один-два вопроса, больше для формы. Ваше имя?
– И мы были принуждены идти домой пешком. Генриетта Горсон. Два «т», – любезно добавила она, увидев, что Хэдли записывает.
– Как долго вы живете в этом доме?
– Одиннадцать лет. – Она откинула голову, и ветер начал набирать силу. – Я не всегда была такой, какой вы меня сейчас видите, – сказала она с проникновенной грустью. – Мне доводилось играть на сцене.
– Да-да, конечно. А теперь, миссис Горсон, я бы хотел услышать от вас полный отчет о том, где вы обе побывали сегодня вечером.
– Неужели полиции интересно знать такие вещи? Нет, в самом деле? – восхищенно прощебетала миссис Горсон. – О, уверяю вас, мы провели премилый вечер. У Лайонса мы встретили мистера Альберта Симмонса, верного рыцаря Китти. Потом мы направили свои стопы в «Марбл-Арч-павильон», где посмотрели музыкальный фильм, легкую романтическую комедию «Принцесса Утопии». Онсомбиль был чудесный. Должна сказать, – заметила миссис Горсон, складывая руки на манер театрального критика, – что разворачивание замысла подчеркивало три драматических принципа – Единства, Последовательности и Выразительности, но онсомбиль был чудесный.
– У-у! – Китти вновь утвердительно кивнула головой.
– Вы были вместе весь вечер?
– Да, безусловно. После фильма мы направились домой к родителям Альберта на Фулхэм, и, знаете, это поистине удивительно, как незаметно пролетело время. Было уже около полуночи, когда…
– Благодарю, – буркнул Хэдли. Взгляд его стал еще более озабоченным. – Один последний вопрос. Вы помните позапрошлый вторник, двадцать седь…
– Тот день, Генриетта, – оживленно вмешалась миссис Стеффинз, забыв о пролитых слезах, – тот день, о котором я тебе рассказывала, помнишь, когда дорогой Гораций…
– День того ужасного убийства, – произнесла Китти с таким удовольствием, словно катала во рту конфету. – О-о-у!
Измотанный главный инспектор в конце концов сумел-таки получить требуемую информацию. В тот день между пятью и половиной шестого и Китти, и миссис Горсон пили чай внизу с некой мисс Барбер, которая убирается в доме по соседству. Перед этим в половине пятого Китти отнесла чай миссис Стеффинз и Карверу, где-то в начале шестого она снова поднялась туда и принесла еще кипятку, а в половине седьмого убрала скатерть. Хэдли сделал последнюю пометку.
– Есть человек, которого вы могли видеть в «Герцогине Портсмутской». Вы, может быть, даже разговаривали с ним. Этот человек сейчас здесь в доме… Беттс! – рявкнул Хэдли, явно не желая быть свидетелем очередной истерики. – Проводи их наверх, пусть взглянут на Эймса, потом запиши все, что они, возможно, пожелают сказать по этому поводу.
Когда миссис Горсон и Китти вышли, Хэдли обвел остальных пронзительным взглядом:
– Теперь вы все понимаете, в чем дело. Некто в этом доме обвинил одну из пяти проживающих здесь женщин в том, что она и есть та воровка, которая убила дежурного администратора «Геймбриджа». Одна из вас была обвинена в убийстве, постарайтесь четко это усвоить. Итак, я даю обвинителю последний шанс высказаться. Сейчас. Кто это был?
Молчание.
– Кто видел женщину, сжигающую запачканные кровью перчатки? Кто видел браслет с бирюзой и украденные часы у одной из вас?
Он стукнул по столу костяшками пальцев, резкий звук вернул им дар речи.
– Не знаю, о чем вы говорите, – воскликнула Элеонора. – Я в первый раз об этом слышу. И я, разумеется, никого не убивала в универмаге. Если бы я убила, неужели, вы думаете, я оказалась бы настолько глупа, чтобы признать, что была там?
Миссис Стеффинз, оправившись после первого испуга, уже успела все взвесить.
– Как удачно, – пробормотала она с холодной любезностью, – что вы знаете, где я была весь день в годовщину похорон Горация. То, что вы говорите, поистине возмутительно!
– Я тоже заявляю о своей невиновности, – вставила Лючия с ироничной усмешкой. – Не беспокойтесь, алиби я вам представлю… Меня тревожит лишь тот лжец, который сказал вам такое, если только кто-то действительно обвинил нас и вы не морочите нам головы.
– Тогда, – мягко произнес Хэдли, – вы, вероятно, позволите нам провести тщательный досмотр ваших комнат? Прямо сейчас?
– С удовольствием, – ответила Лючия.
– У меня нет никаких возражений, – сказала Элеонора, слегка посапывая носом. – Ищите сколько хотите, только потом все разложите по местам.
Миссис Стеффинз выпрямилась на стуле.
– Я не позволю ничего подобного! – воскликнула она, и
