Часы смерти [Литрес] - Джон Диксон Карр
Боскомб чертыхнулся и отпрыгнул назад. Когда человек рухнул на пол, прозвучал какой-то неожиданный шлепок, и Стенли что-то крикнул из-за ширмы. На мгновение все застыли без движения, только этот человек вертелся на полу и стучал каблуками. Боскомб потоптался на месте, потом вернулся к столу и включил лампу.
Блеснула позолота. Я взглянул туда лишь однажды. Потом уткнулся лицом в крышу, и меня охватила такая слабость, что я не мог даже пошевелиться. Наверное, мои собственные каблуки тоже выбивали дробь…
Хастингс замолчал, отвернулся в кресле и несколько раз глубоко вздохнул, после чего продолжал более спокойным голосом:
– Что заставило меня поднять голову, я не знаю. Возможно, это был какой-то звук на крыше, но я в тот момент находился, пожалуй, не в том состоянии, чтобы обращать внимание на звуки. Так или иначе, я поднял голову в направлении трубы справа от меня и увидел это.
Оно стояло у трубы и смотрело на меня. Я не могу сказать, было это мужчиной или женщиной. Все, что я тогда запомнил, – это бледное лицо и (не знаю, сумею ли я достаточно внятно это объяснить) – и написанная на нем злоба, такая сильная, что одна ее волна могла заставить меня посмотреть туда, как если бы я услышал что-то. И еще я отчетливо разглядел руку на трубе. Я отодвинулся в сторону, и немного света из окна упало на эту руку как раз в тот момент, когда существо скользнуло в темноту. Рука была испачкана золотой краской.
Глаза Хастингса нашли сверкающую стрелку часов на столе и закрылись. Он молчал так долго, что Хэдли подстегнул его:
– Ну? Что потом?
Хастингс махнул рукой:
– Остальное вы знаете… Первой моей связной мыслью было, что Элеонора не должна попасть наверх, к двери Боскомба, и увидеть то, что там лежало. Я обязательно должен был этому помешать. Я мог бы спуститься через люк в крыше… Но я считал, что у меня нет причин выдавать наше убежище бабушке Стеффинз. Я подумал, что если спущусь вниз, подбегу к входной двери и… я не знаю. Я не уверен, какое именно решение пришло мне в голову. Я знал лишь, что должен бежать куда-то со всех ног, только бы прогнать из головы эту картину. До дерева я добрался благополучно. Помню, как перебрался на него. Дальше – провал. Помню лишь треск ветвей и то, как дерево вдруг перевернулось. Когда я очнулся, какой-то старикан с седой бородкой склонялся надо мной в комнате Лючии, и в следующую минуту мне показалось, что, когда я говорю, он забивает мне в голову ржавые гвозди. Кажется, я рассказывал все это Лючии…
Хэдли резко повернул голову в ее сторону и, вскинув брови, посмотрел на нее. Она сделала почти циничный жест и не стала дожидаться его вопроса.
– Да, конечно, инспектор, – сказала она. – Вам теперь интересно узнать про меня. Я не представляю, сколько времени он там лежал, когда я подобрала его: я не слышала, как он упал… Я читала у себя в спальне и, должно быть, задремала…
– И вы также не слышали ничего из того, что происходило в доме?
– Нет. Говорю вам, я, должно быть, уснула в кресле. – Она нерешительно помолчала и чуть заметно поежилась. – Что-то разбудило меня. Я не знаю, что это было, знаю лишь, что я проснулась как от толчка. Я посмотрела на часы, было уже за полночь. Я озябла и… ну, настроение у меня было неважное, поэтому мне не хотелось возиться с камином. Я прошла на кухню, чтобы согреть воды для пунша, прежде чем отправиться спать. Окно в кухне было открыто, и я услышала во дворе чьи-то стоны. Я вышла…
– Вы явили замечательное присутствие духа, мисс Хандрет, – ровным голосом проговорил Хэдли. – А дальше?
– Я не являла замечательного присутствия духа, и ваш сарказм мне кажется неуместным. Я помогла ему войти. Рана на голове ужасно кровоточила. Я подумала, что можно было бы разбудить Криса Полла или Каль… – она посмотрела в сторону Боскомба, одернула себя, и под опущенными ресницами сверкнул огонек, хотя лицо оставалось по-прежнему бледным, – позвать Криса помочь, не будя остальных. Я открыла дверь моей гостиной, ведущую в холл, но сверху на лестницу уже падал свет, и я услышала голоса. Я также увидела миссис Стеффинз. Она стояла на свету у лестницы, вглядываясь вверх и прислушиваясь. Я обратила внимание на то, что она полностью одета. Она увидела меня, я закрыла дверь и вернулась к Дону. Это случилось за несколько минут до того, как появились вы. Когда пришел врач, чтобы осмотреть Дона, с ним вместе пришел мистер Карвер. Он и рассказал мне, что произошло. Когда Дон пришел в себя, он настоял на том, чтобы я выслушала его тоже.
Она произносила слова с бесстрастной напевной интонацией полицейского, дающего показания перед магистратом. Затем голос оживился.
– Конечно, он пролетел всего девять метров, и, конечно, ветви значительно замедлили падение, – горячо добавила она. – И разумеется, он обязан дать показания. Но сейчас-то вы его отпустите?
– Со мной все в порядке, – резко перебил ее Хастингс, недовольно повысив голос. – Ради бога, Люси, перестань ты наконец обращаться со мной как с ребенком. – Он настолько ослабел, что самые незначительные мелочи принимали особую окраску и вырастали до неимоверных размеров. – Ты носишься со мной с самого детства, и меня уже начинает мутить от этого. Рассказывая здесь все это, я преследовал свою цель, что бы они о ней ни подумали. Я не имею ничего конкретного против Боскомба. Он мне не нравится, – Хастингс коротко сверкнул глазами в его сторону, – но против него я ничего не имею. Все дело в этой свинье Стенли. Кто бы ни убил этого парня, я, черт возьми, доподлинно знаю, что это не они. Но они собирались это сделать, и я позабочусь, чтобы каждый узнал, какая свинья этот Стенли. Пусть все знают, что он подстрекал к убийству, что он стоял рядом и смотрел, как…
– Верно, – заметил Хэдли. – Но то же самое делали и вы.
Хастингс сразу стих и в первый раз за ночь приобрел
