Часы смерти [Литрес] - Джон Диксон Карр
– Я понимаю, – неожиданно заявила Лючия Хандрет. Хэдли перевел взгляд на нее и прищурился; она посмотрела ему в лицо со спокойным вызовом. – Это означает, что, если Хлопотун, то есть инспектор Эймс, обнаружил дверь открытой – а он из тех людей, которые всегда обнаруживают двери открытыми, – у него было немного времени, чтобы побродить по дому, прежде чем он позвонил Боскомбу в двенадцать часов.
– Именно, – вежливо согласился доктор Фелл. – Ему было интересно попасть в чью-то комнату. Поэтому его и убили.
Хэдли ударил рукой по столу:
– Черт возьми! Вы попали в точку!.. Вопрос теперь в том, мисс Хандрет, откуда вам известно не только его имя и должность, но даже его прозвище? Что вы можете сказать по этому поводу?
– Всему свое время. Сейчас рассказывает Дон. Ну-ну, Дон, не будь таким глупым и не смотри на меня сумасшедшими глазами! Я говорила тебе об этом некоторое время назад, пусть даже это и не отложилось у тебя в голове. Этим бродягой был инспектор Эймс; и в том случае, если это имя тебе ни о чем не говорит…
Хастингс ошеломленно посмотрел на нее, потом обхватил голову руками, уперся локтями в стол и засмеялся жутким смехом, больше похожим на рыдания.
– Брось заливать! – выдавил он из себя и взглянул на нее почти с испугом. – Не хочешь же ты сказать… сказать, что один полицейский поджидал второго и ни тот ни другой не знали!.. Моя голова… так, спокойно… где этот носовой платок?
Послушайте, – заговорил он вскоре с нервной веселостью в голосе, – что бы это ни означало, это придает совершенно иную окраску всей остальной шутке. Это сторицей вознаграждает меня за все. Я счастлив. Да, теперь я счастлив окончательно, несмотря на все страхи, которые мне пришлось пережить.
Я уже сказал вам, что дверь Боскомб отпер заранее. Когда я наблюдал за ним через окно, он готовил остальные аксессуары: пару старых рваных ботинок, хлопчатобумажные перчатки и два пистолета. Один из пистолетов – револьвер системы «браунинг» – был приобретен в ломбарде, его серийный номер стерся, он был полностью заряжен. Другой – его собственный автоматический пистолет тридцать восьмого калибра с немецким глушителем – был заряжен семью настоящими патронами и одним холостым.
В спальне у него стояло несколько горшков с цветами. После того как он отпер входную дверь, он взял из горшка немного земли, пошел в ванную, размочил ее в раковине и вымазал этой грязью подошвы ботинок. Затем он вернулся в кабинет, открыл ближайшее к дереву окно, сел на подоконник и надел ботинки себе на ноги. Уцепившись руками в перчатках за раму, он высунулся наружу спиной вперед, как это делают мойщики окон, разбил стекло, потом поднял ноги и оставил на подоконнике следы, словно кто-то лез внутрь. Грязи было совсем немного, только чтобы оставить следы на подоконнике и едва заметными мазками отметить на ковре путь от окна к столу, на котором стояла бронзовая шкатулка. Все это он, естественно, проделал при выключенном свете, и самое дикое заключалось в том, что, как я понял из его разговора со Стенли, произошло это буквально минут за десять до того, как я полез на крышу.
Они сидели в темноте с половины одиннадцатого, когда Боскомб должен был отправиться спать, чтобы никто впоследствии не мог утверждать, что видел свет в его комнатах. Лишь перед самым концом они ненадолго включили лампу, чтобы убедиться, что все готово. Перчатки и ботинки, подошвами вверх, Боскомб разложил на диване. Свой пистолет он держал в руке, другой, которого он касался не иначе чем через носовой платок, лежал в кармане его халата.
Они договорились, что, когда услышат звонок, Стенли все так же в темноте вернется за ширму, откуда сможет наблюдать за всем через щель. Таким образом, никто не увидит света и не перехватит этого бро… этого полицейского…
При этом слове, которое вновь заставило его вздрогнуть, с Хастингсом опять стало твориться что-то непонятное.
– Продолжайте! – рявкнул Хэдли.
– …Простите. И не перехватит этого полицейского, когда он будет подниматься по лестнице. Боскомб заранее предупредил его, что работать будет в другой комнате, а в гостиной свет выключит, но тот не должен был смущаться этим обстоятельством… Ему нужно было просто открыть дверь, войти и тихонько позвать… И вот тут-то – клянусь Богом! – должна была начаться потеха, невообразимое, визжащее веселье, прелестнейший эксперимент над человеком, приговоренным к смерти. – Хастингс заговорил громче: – Как только он войдет в комнату, Стенли должен был выпрыгнуть из-за ширмы, включить свет – выключатель был рядом с дверью – и повернуть ключ в замке.
Таким образом, кролик окажется в клетке прежде, чем сообразит, что к чему, понимаете? Жертва увидит перед собой Боскомба, сидящего в высоком кресле с пистолетом в руке и с улыбкой на губах, а позади себя Стенли, шести футов трех дюймов ростом и тоже улыбающегося. Боскомб даже прорепетировал то, что будет сказано при этом. Жертва пробормочет что-нибудь вроде: «В чем дело?» или «Что все это значит?» – а Боскомб ответит: «Мы собираемся убить вас».
Хастингс прикрыл глаза тыльной стороной ладони:
– Черт возьми! Даже слышать, как Боскомб разглагольствует там, внизу, видеть, как он скачет туда-сюда и делает эти мерзкие, скользкие жесты, репетируя всю сцену, было… о, это было как в тех жутких кошмарах, где люди предстают перед вами не как человеческие создания, а как бездушные роботы, которым ничего нельзя ни доказать, ни объяснить. Вы лишь видите, как они подходят все ближе и ближе, и вы знаете, что они убьют вас, причем сделают это как самую обычную работу.
Боскомб объяснил, как они отведут его к другому креслу, заставят сесть и наденут на него старые ботинки, в которых потом будет обнаружен его труп. Затем Боскомб скажет: «Вы видите эту симпатичную шкатулку на столе? Откройте ее. Там внутри деньги и прекрасные часы. Положите все это к себе в карман. Долго они там не пролежат». Он в точности описал все, что они собирались делать после того, как доведут свою жертву до полного нервного истощения, и пронаблюдают все его «реакции», и увидят, как он будет пресмыкаться и возносить молитвы. Они станут обсуждать, куда они будут целиться, а потом, когда наиграются в свои дьявольские игры, Боскомб отойдет на шаг и продырявит ему глаз выстрелом из
