Смертельный номер - Кристианна Брэнд
— А обо мне? — спросил Лео.
Блокнот взял начальник полиции, пролистал страницы, нашел заголовок «Лео Родд» и показал им. На этой странице почти ничего не было написано кроме имени и в конце не указывалась сумма. Он перевернул еще страницу и подал блокнот инспектору Кокриллу.
Заложив блокнот на открытой странице большим пальцем, Кокрилл стал рассматривать обложку. Блокнот был с несколько примятыми углами и обтянут сафьяном. Инспектор отметил, что, если бы блокнот лежал открытым на столике мисс Лейн, то вполне походил бы на продолговатый предмет, прикрывший центр стола от капель крови. Весь блокнот был исписан изящным ровным курсивом. Курсив сравнительно недавно вошел в моду, особенно среди тех, кто писал некрасиво или неразборчиво, ему было легко научиться и постепенно обрести скорость и мягкость письма. Блокнот был исключительно аккуратно оформлен, все заголовки красиво подчеркнуты, поля ровны. Кроме сведений о них шестерых в блокноте не было ничего. Кокрилл раскрыл его на странице со своим именем.
У мисс Лейн был неплохой слог. Мистер «Ужас Кента» получил редкую возможность взглянуть на себя такого, каким его видели другие: притрухнутый пылью воробей, странным образом попавший в компанию перелетных птиц и чувствующий себя неуютно в грубой рыжей, прожженной солнцем сельской местности, вдали от английских городских улочек. Инспектор («Инспек.», писала она), невысокий и сутулый, с седыми волосами; после этих слов стоял вопросительный и восклицательный знаки. С легкой насмешкой упоминалось о неизменном макинтоше, детективных романах, зубных протезах, о которых он до сих пор никому не рассказывал, и о слишком маленькой летней шляпе. Кроме этого, на удивление, в блокноте никаких сведений не содержалось: ни намека на незаконные пристрастия, выставление себя богатым и влиятельным человеком, ни одного упоминания — при этом он облегченно вздохнул — о нескольких мелких махинациях со здешними денежными единицами, пелире, в табачных лавках порта Баррекитас, где открыто и бесстыдно торговали валютой. Но в конце страницы значилась сумма, обведенная чернилами: пятьдесят фунтов. И белая бумага была забрызгана коричневыми каплями, целым выводком маленьких коричневых головастиков, словно бы потревоженных и метнувшихся от него к середине страницы. Кокриллу слишком часто приходилось видеть засохшую кровь, чтобы не распознать ее в этих коричневых пятнах.
После завтрака они снова пошли купаться. Было неимоверно жарко, но заняться было больше нечем. Лео и Хелен Родд, как всегда, плавали, Сесил, Лувейн и мисс Трапп по-прежнему плескались и взвизгивали, а Фернандо резвился по-дельфиньи от берега к плоту и обратно. Инспектор Кокрилл подвернул жесткие брюки шерстяного летнего костюма и отправился в долгое одиночное шлепанье по воде. На его благородной голове возвышалась соломенная шляпа.
А после все улеглись в ряд под тентом и в который раз принялись обсуждать ситуацию, в которой очутились и которая их сблизила. Кокрилл вернулся со своей прогулки по воде с покрасневшими после долгого «погружения» икрами, остановился и посмотрел на «перелетных птиц». Мисс Трапп и Фернандо лежали рядом и о чем-то тихо беседовали: он — широченный в плечах, с обнаженным торсом, с играющими мускулами, красно-коричневый, как актиния; она — укутанная в полосатое полотенце и похожая на устрицу или очень сухонькую черносливину в полновесном окружении роскошного ломтика бекона. Сесил лежал на спине; его перед еще был чувствителен после вчерашних солнечных ванн — как сказала Лули, можно было буквально увидеть «демаркационную линию» между розовой и белой кожей, а также небольшие пятна загара в морщинках вокруг глаз и несколько выгоревшие волосы. Они спадали на такие же белые плечи, как у Лувейн, лежавшей рядом. Поддерживая локтем рыжую голову, Лувейн выводила на песке «Я люблю тебя», чтобы Лео Родд увидел и, увидев, стер эти слова с предостерегающим движением бровей. В самом конце ряда лежала Хелен Родд — с закрытыми глазами, в круглых желтых солнечных очках, раскинув кукольные руки и ноги, наполовину освещенные солнцем.
И один из них, подумал инспектор Кокрилл, убийца. Теперь никуда не денешься: на персонал не свалишь, никаких громил, вломившихся якобы с целью ограбить или изнасиловать, не найдешь, абсурд насчет самоубийства ничем не докажешь. На столе лежал блокнот, в блокноте значились только их имена и, как правило, подробности известных мисс Лейн прегрешений. Ни один испанец, итальянец или сан-хуанец не мог знать о содержании блокнота, а если бы и узнал, ему незачем было бы пытаться его выкрасть.
Начальник полиции обнаружил блокнот под бельем в ящике шкафа. Так, по крайней мере, он рассказал своему «кровному брату», но наотрез отказался дать посмотреть содержание. Вместо этого он гордо отправился в свой участок. «Он говорит, что придет еще», — перевел тогда Фернандо. Разумеется. Вне сомнения, придет еще. А пока что… кто-то из этих шестерых, болтающих, как стайка скворцов, под сенью тента, спорящих, строящих предположения, доверяющих друг другу маленькие тайны и вполушутку изображающих озабоченность и испуг, совсем не такие, какие стоило бы испытывать на самом деле, ведь один из них убийца. Но пока инспектор не догадывался, кто именно. Тогда он еще не знал, что стоит окинуть их еще разок внимательным взглядом, и ему все сразу станет ясно. Поэтому он прошел мимо и вернулся в гостиницу.
Глава 7
Был полдень. Задремавшего в шезлонге Кокрилла разбудили голоса возвращавшихся туристов. Они звенели от радости: отдыхавшие вернулись с лодок контрабандистов с трофеями, которыми их одарили из-под полы матросы (по приказу капитанов, забравших себе сорок процентов добычи). То же самое можно было купить за полцены в портовых лавках и за четверть за пределами острова.
«Суроу» по-прежнему была суровой, «Хмуроу» разрывалась между послушанием и влюбленностью, миссис «Тошни» тошнило, как, впрочем, почти всех остальных, не демонстрировавших этого так явно. К одной из скромных симпатяшек возмутительным образом пристал один матрос, а остальные женщины называли ее недотрогой и больше всего на свете желали, чтобы нечто подобное случилось с ними самими.
Инспектор Кокрилл решил прогуляться. О том, что у дверей гостиницы поставлена стража, он забыл, но как только слова «Скоталанда Ярда» обошли всех сторожей, они приветствовали инспектора с таким уважением, что даже не намекнули на взятку. Кокрилл спустился к набережной и стал смотреть, как последние мешки нелегального табака и кофе втаскивают на берег под наблюдением начальника полиции. Тот отвлекся отдел, связанных с убийством, дабы исполнить свой
