Дело об «Иррегулярных силах с Бейкер-стрит» - Энтони Бучер

Это был крошечный, почти треугольной формы, осколок очень тонкого, слегка мутного стекла. На нём можно было разобрать буквы OV и отрезок дуги над ними.

Все пятеро «Иррегулярных» по очереди изучили осколок и покачали головами.

— Нет, — сказал доктор Боттомли, — он для нас ничего не значит. Где вы наткнулись на этот любопытный предмет?

— В металлической корзине для мусора в углу, где, должно быть, стоял убийца. Мы думали, что корзина пуста, но один из наших людей, на всякий случай, перевернул её. Оттуда выпал этот осколок. И вы хотите сказать, что эта улика не из Холмса?

— Боюсь, что нет.

Джексон взял лоскуток чёрной ткани.

— Что это такое, совершенно очевидно, — и он многозначительно посмотрел на Ридгли. — Но вы могли бы рассказать мне о каком-нибудь более таинственном значении, которое он может иметь.

— Понимаю, о чём вы, — ответил сам Ридгли. — Это, полагаю, точная копия моей повязки.

Он сравнил её с той, что носил.

— Да, идентичная. Полагаю, подразумевается, что я уронил её на месте преступления?

— Это слишком упрощает задачу, не так ли? — улыбнулся Джексон.

— Искренне на это надеюсь.

— И это тоже цитата?

Вновь все пятеро «Иррегулярных» молча поразмышляли, и вновь безрезультатно.

— Никаких нарукавных повязок в Холмсе? Уже что-то. Теперь позвольте мне повторить всё это заново. Тот, кто подкинул все эти псевдоулики, был чертовски точен, чтобы вовлечь вас пятерых, а также мисс ОʼБрин. Вейнберг, вам стоит обидеться, что вами пренебрегают. Тут есть немецкое слово для Федерхута, медицинский термин для Боттомли, нарукавная повязка для Ридгли, книга для Фернесса, закорючка-подпись для Эванса и дамское оружие для мисс ОʼБрин — или для миссис Хадсон? И, конечно, нужно отметить один пункт: нарукавная повязка, предмет, связанный с мистером Ридгли, единственный, не являющийся цитатой из Холмса. Не знаю, что это может значить…

— Я знаю, — прервал Ридгли, — что вы предполагаете. Что убийца тщательно подбросил улики из Холмса, чтобы вовлечь всех остальных, а улика, вовлекающая меня, не будучи частью холмсианской структуры, случайна и тем самым действительно показательна.

— Бегство к смерти, Ридгли, — проговорил доктор Боттомли. — Вы, кажется, полны решимости к худшему. К вам столь сладко взывает электрический стул — то есть здесь это газовая камера?

— Это старый ход, — устало произнёс Джексон, — так чернить обвинение против себя, чтобы следователь автоматически проигнорировал его. Проблема в том, что это не так уж часто работает. Но давайте ненадолго отбросим все эти улики.

— Мы не могли бы, — задумчиво спросила Морин, — отложить уже всё это до утра? Мы все просто умираем.

— Не могли бы, — твёрдо ответил Джексон. — Следующее, чего я хочу, это нечто приятное и солидное, а вовсе не учёное или дедуктивное. Мне нужно полное расписание этого вечера от каждого из вас.

Морин вздохнула.

— Миссис Хадсон, — взмолилась она, — можно нам ещё кофе?

Джексон, взяв карандаш и бумагу, расположился за столом, а остальные собрались вокруг него.

— Прежде всего, — проговорил он, — давайте разберёмся с топографией. Я не силён в архитектурной графике, но хочу сделать, насколько смогу, грубый набросок верхнего этажа. По всей его длине проходит коридор с тремя спальнями и ванной по каждой его стороне. Это спальни для каждого из вас и запасная, куда мы отнесли Уорра. У миссис Хадсон комната внизу. Верно? Далее, в конце коридора дверь, ведущая на веранду. Веранда тянется во всю ширину дома. Пальто поначалу оставляли в пустой спальне, но когда мы отнесли туда Уорра, их перетащили на веранду, и именно туда первым делом отправилась, поднявшись наверх, мисс ОʼБрин.

— Если быть точной, лейтенант, — вставила Морин, — туда я отправилась вторым делом.

Джексон начал было задавать вопрос, затем угадал ответ и смутился.

— С веранды, — продолжал он, — ведёт вниз лестница. Дверь внизу имеет пружинный замок. Думаю, это в значительной степени исключает из наших рассуждений постороннего. Хотя убийца и мог уйти с телом таким образом — собственно, он и должен был так уйти, поскольку мистер Вейнберг всё время стоял у телефона внизу парадной лестницы, — он не мог туда войти, если только не был жителем дома. Ключ от парадной двери открывает и ту дверь. Это всё резюме ваших показаний Финчу, и я повторяю просто для протокола, но хотел бы, чтобы вы поправили меня, если что-то не так.

— Хорошо, — проговорил доктор Боттомли. — Тогда неужели эта запертая дверь полностью исключает постороннего? Вы уверены, что она была заперта?

— Я проверила её в пять часов пополудни, — объяснила Морин. — Не хотела, чтобы кто-нибудь испортил вечеринку, пройдя там.

— И никто, — добавил лейтенант, — не признаётся, что входил или выходил через эту дверь. Она должна была быть запертой, если только её умышленно не открыли изнутри, что возвращает нас к обитателям дома. Итак, вот мой грубый набросок. Чтобы завершить его, не могли бы вы сказать мне, кто занимал какую комнату, помимо Уорра?

Они называли имена, и он записывал их карандашом. Когда он покончил с этим, вот какой набросок лежал перед ними:

Выполнив эту задачу, лейтенант Джексон взял ещё один лист бумаги и написал по краю его девять имён.

— Я записываю всех нас, — пояснил он, — в алфавитном порядке, без обид. Решающее время зафиксируем от 11 часов до 11:20. Доктор Боттомли сверил по часам время выстрела в 11:08, и это кажется убедительным. Примерно через десять минут Фернесс нашёл мисс ОʼБрин.

— А за эти десять минут, — протяжным голосом перебил Харрисон Ридгли, — тело исчезло? Вы адресуете это дело, лейтенант, не Дойлу времён Холмса, а последующему Дойлу психических исследований.

— Я хотел добавить, — сказал рассерженный лейтенант, — что тело вполне могли убрать после открытия Фернесса, пока все мы слушали мисс ОʼБрин. Один член группы тогда ещё отсутствовал.

Ридгли с улыбкой откинулся на спинку кресла.

— Даже при этом условии, — продолжал Джексон, — нам следует предполагать сообщника — кого-то в машине вне этого дома. Если бы тело сегодня ночью оставили где-нибудь рядом с этим домом, оно было бы найдено при обыске; кроме того, ни у кого не было времени отъехать на какое-то расстояние и вернуться. Но мы вернёмся к нашему расписанию: в течение этого двадцатиминутного периода я знаю про герра Федерхута, который в этой комнате вместе со мной расшифровывал пляшущих человечков, и мистера Вейнберга, чей разговор по телефону мы слышали. Признаю, мы не слишком прислушивались, но если бы этот шум прекратился на продолжительное время, мы бы это заметили. Переходим к остальным из вас