Дело об «Иррегулярных силах с Бейкер-стрит» - Энтони Бучер
— Хорошо. Первый вопрос таков: знает ли кто-нибудь из вас что-нибудь о женщине по имени Эми Грант? Нет? Хорошо, а знаете ли вы что-нибудь о женщине по имени Рэчел?
Этот, казалось бы, серьёзный вопрос вызвал веселье, не уступавшее тому, что спровоцировало имя сержанта Ватсона.
— Простите, лейтенант, — фыркнул доктор Боттомли, — но мы не можем не думать об этом. Полагаю, дальше вы нам скажете, что её имя было недописано на стене кровью жертвы.
Обычно столь приятное лицо Джексона сузилось.
— Будь я проклят, если понимаю, что тут забавного. Именно это я и хотел вам сказать.
Возник неловкий момент.
— Трудно сказать, — заметил Боттомли, — делает ли это всё серьёзным или лишь ещё более забавным. Помилуйте, лейтенант, вы не помните «Этюд в багровых тонах»?
Лицо Джексона начало проясняться, а затем покраснело.
— Я знал, — пробормотал он, — что в этом что-то такое было. Что-то щёлкнуло у меня в голове, но я не…
Джонадаб Эванс листал «Полного Шерлока Холмса».
— Большую часть моей жизни, — проговорил он, — я дорожил этими приключениями, и теперь призываю благословение всех подобающих богов на господ Даблдея и Дорана за то, что они сделали их столь удобно доступными под одной обложкой. Теперь, наконец, решена традиционная проблема необитаемого острова. Кому придёт в голову взять с собой Шекспира или Библию, когда в этой одной книге… А! — прервался он. — Ну вот: «В этом углу от стены отстал большой кусок, обнажив жёлтый квадрат шероховатой штукатурки. На ней кровью было выведено RACHE». А затем Лестрейд объясняет: «Убийца — будь то мужчина или женщина — хотел написать женское имя «Рэчел», но не успел докончить, наверное, что-то помешало. Попомните мои слова: рано или поздно выяснится, что тут замешана женщина по имени Рэчел».
— «Смейтесь сколько угодно, мистер Шерлок Холмс», — по памяти процитировал Харрисон Ридгли. — «Вы, конечно, человек начитанный и умный, но в конечном счёте старая ищейка даст вам несколько очков вперёд!» — в его голосе, пока он цитировал, звучали радость, свежесть, почти наивность, столь удивительно далёкие от обычного его усталого цинизма.
— И, конечно, вы помните результат, лейтенант, — заключил доктор Боттомли. — «Rache — по-немецки «месть», так что не теряйте времени на розыски мисс Рэчел».
Джексон кивнул.
— Я был прав, — сказал он. — Это я и говорил Финчу: всё это дело связано с Холмсом. Иначе и быть не может. И если я представлю все эти маленькие детали совету экспертов, они дадут нам нити, о которых мы сами и не догадались бы. Он не так обрадовался этой мысли, но сказал мне продолжать в свободное время и сообщать ему всё, что я узнаю.
И в этот момент впервые заговорил сержант Ватсон:
— Это немецкое слово, да? Ну, тут только один немец.
— Мой дорогой Ватсон, — улыбнулся Отто Федерхут; ему первому представилась возможность произнести фразу, так соблазнительно трепетавшую на пяти языках с того момента, как они узнали имя сержанта. — Это элементарно. То, что я единственный — не буду говорить «немец», несмотря на аншлюс, но единственный носитель немецкого языка, то, что я говорю по-немецки, означает, что я менее всего склонен буду так уличать себя. Более того, это явно пародия на знаменитый отрывок из «Этюда в багровых тонах», и каждый здесь, как вы уже заметили из их цитат, прекрасно знаком с этим словом из данного источника. Кстати, Ватсон, — не удержался он и добавил: — у вас всё побаливает сердце с тех пор, как вы бросили курить?
— Не-а, — сказал сержант, — совсем не… Эй! Что такое? Откуда вы знаете про моё сердце?
— Позвольте мне, — лениво прервал Ридгли. — На правой руке сержанта видны обширные, но почти полностью выцветшие пятна табачного пепла. Он поглощает ненормальное количество сладостей. Для мужчины его возраста, телосложения и профессии проблемы с сердцем служат наиболее вероятной причиной отказа от курения. Я верно проследил ваши дедукции, Федерхут?
— Вполне, Herr Ридгли.
Оба с притворной вежливостью раскланялись, доктор Боттомли слегка поаплодировал, а сержант в замешательстве нашёл убежище в очередном леденце.
В этот момент прибыли кофе и бутерброды.
— Не присядете с нами, миссис Хадсон? — спросила Морин. — В конце концов, вы тоже, знаете ли, в этом замешаны.
— Едва ли я думаю, что должна, благодарю вас, мисс ОʼБрин. В конце концов, знание того, как удержаться на своём месте, это, можно сказать, краеугольный камень домашнего успеха.
— Как мог бы сказать удалившийся лейтенант, — пророкотал доктор Боттомли, — «лошадиные перья!» Мрмфк. Ибо Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут, когда убит один славный муж, и никто не предстал на суд.[54] Последняя строчка слабовата, но третья мне нравится. Садитесь, миссис Хадсон, а вы, лейтенант, приступайте к вопросам.
— Не-ме-ле-на, — пробормотал Джексон сквозь бутерброд с ветчиной. — А теперь… — проговорил он уже отчётливее, отхлебнув кофе (который, по его оценке, сотворил чудо с миссис Хадсон), — а теперь я хотел бы показать вам некоторые другие улики и посмотреть, связаны ли и они с сагой о Холмсе. Сержант! Финч… — пояснил он, пока Ватсон приносил то, в чём все они узнали портфель Уорра, и извлекал его содержимое на стол, — Финч согласился оставить их здесь, на попечение Ватсона. Моё положение не позволяет оказывать мне такое доверие.
Улики лежали в следующем порядке — один белый конверт, пять зёрнышек апельсина, визитная карточка с закорючками, крошечный осколок стекла, узкий лоскут чёрной ткани и серия фотографий.
Для начала Джексон взял визитную карточку.
— Об этом я немного знаю. Герр Федерхут сообщает мне, что она составлена шифром из рассказа о «Пляшущих человечках» и гласит: «Стивен Уорр, выстрел отменил тот договор».
— Момент, — проговорил австриец. — Могу я ещё раз взглянуть на эту карточку? Благодарю вас.
Он ещё раз изучил пляшущих человечков.
— Да, — задумчиво проговорил он. — Я подумал, что в памяти шевельнулась какая-то струна, и оказался прав.
— Что такое? Вы ошиблись в расшифровке?
— Нет. Дело не в этом. Просто, — повернулся он ко всей группе, — вы помните, что в оригинальном шифре из пляшущих человечков не было буквы «Ы». Слово «выстрел» требовало найти такую букву. Этот новый символ — человек на полпути к кувырку, опирающийся на одну руку. Не напоминает ли вам это…
— Конечно, напоминает, — тут же ответил доктор Боттомли. — Это подпись Дерринга Дрю.
— Дерринга Дрю? — озадачился лейтенант Джексон.
— Ваш брат, — подсказала Морин. — Великая роль Пола.
— Мой герой, — нерешительно пояснил Джонадаб Эванс. — Видите ли, когда достопочтенный Дерринг совершает какой-нибудь поистине выдающийся подвиг, он
