Найо Марш - Чернее некуда
— Да, конечно. Я слышал. Вас там будет очень не хватать.
— Сомневаюсь. А ваше посольство, — совсем о нем забыл, — оно где-то здесь, рядом, не так ли?
— В Дворцовых Садах. Я тоже наслаждаюсь с Агманом утренней прогулкой. Хотя, увы, не только с ним, — он повел изукрашенной золотом тростью по направлению к крупному мужчине, безучастно разглядывавшему платан.
— Увы! — согласился мистер Уипплстоун, и погладив афганца, не без изящества прибавил: — Каторга высокого положения.
— Как мило вы это сказали.
Мистеру Уипплстоуну, который исполнял в Министерстве иностранных дел чрезвычайно щекотливую работу, очень помогало в ней умение разговаривать с иностранными, в особенности африканскими чрезвычайными и полномочными представителями.
— Насколько я знаю, Ваше превосходительство есть с чем поздравить, — сказал он и тут же разразился обычными в его профессии безглагольными восклицаниями. — Усиление сближения! Новый договор! Мастерское достижение!
— Это достижение нашего великого Президента и только его, мистер Уипплстоун.
— Да, разумеется. Все с восторгом ожидают предстоящего визита. Благоприятное событие.
— Вы правы. Событие огромного значения, — с секунду посол подождал отклика и затем слегка приглушил великолепные раскаты своего голоса. — Однако, — сказал он, — не лишенное сопряженных с ним тревог. Как вы знаете, наш великий Президент не приветствует внимания подобного рода, — он снова повел тростью в сторону телохранителя и вздохнул. — Он ведь остановится в посольстве.
— Разумеется.
— Ответственность! — опять вздохнул посол и протянул руку, прощаясь. — Вы, разумеется, будете на приеме. Надо бы нам встречаться почаще! Я позабочусь о приглашении. Оревуар, мистер Уипплстоун.
Они разошлись. Проходя мимо посольского сопровождающего, мистер Уипплстоун тактично смотрел в другую сторону.
В том месте, где Каприкорн-Уок становится северо-восточной границей площади, ему попался на глаза маленький дом, стоящий между двумя другими, побольше. Выкрашенный поблескивающей белой краской, — черной осталась только входная дверь, — дом состоял из мансарды, трех этажей и полуподвала. Окна второго этажа выходили на пару миниатюрных балкончиков, окна первого изгибались вверху изящными сводами. Мистера Уипплстоуна поразили цветочные ящики под окнами. Место привычных нарциссов в них занимали правильные зеленые гирлянды, способные украсить рельеф самого делла Роббиа. То были какие-то вьющиеся растения, свисавшие между горшками, в которых они росли, и подстриженные так, что они расширялись в самом низу образуемой ими дуги и симметрично сужались к ее концам.
Двое рабочих с лестницей крепили к дому табличку.
Мистер Уипплстоун почувствовал как подавленность понемногу покидает его. Люди, которым не приходится жить здесь, нередко говорят об особом «ощущении Лондона». Они рассказывают, как их, гулявших по лондонском улицам, внезапно охватывало счастье, душевный подъем, радостное возбуждение. Мистер Уипплстоун всегда относился к таким эмоциям с недоверием, однако приходилось признать, что в данном случае его несомненно посетило чувство странной раскрепощенности. И ему почему-то казалось, что чувство это породил в нем маленький дом — № 1, как он теперь увидел, по Каприкорн-Уок.
Он подошел поближе. Солнце сияло на каминных трубах и восточном скате крыши. «Хорошо поставлен, — подумал мистер Уипплстоун. — Зимой, смею сказать, все солнце достается ему». Его-то квартира смотрела на север.
Пока мистер Уипплстоун пересекал Каприкорн-Уок, по улице приблизился, насвистывая, почтальон. Он поднялся по ступенькам дома № 1, сунул что-то под бронзовый клапан на двери и спустился с крыльца так стремительно, что едва не столкнулся с мистером Уипплстоуном.
— Оп-ля! — сказал почтальон. — Вот в чем моя беда, уж больно я ретивый. Правда и утречко нынче отличное, разве нет?
— Да, — благоразумно согласился мистер Уипплстоун, хоть и мог бы с этим поспорить. — Утро хорошее. А что, люди, которые здесь живут…
Он замялся.
— Съехали. Еще на той неделе, — сказал почтальон. — Мне-то, понятное дело, никто ничего не сказал. Хотя могли бы и предупредить, ведь правда, сэр?
И он, насвистывая, отправился дальше.
Рабочие слезли с лестницы и тоже собрались уходить. Они уже прикрепили табличку.
ПРОДАЕТСЯ
Все справки в фирме
«Эйбл, Вертью и Сыновья»,
Каприкорн-стрит, 17, Ю.З.7.
II
Каприкорн-стрит это «главная» из каприкорновских улиц. Она шире и оживленнее остальных. Идет она параллельно Уок и, собственно говоря, здание, в котором обосновались господа Эйбл и Вертью, стоит спиной к спине с маленьким домом № 1.
— С добрым утром, — сказала пухлая дама, сидевшая за столом слева от входа, и с живым интересом добавила: — Чем могу вам помочь?
Мистер Уипплстоун задействовал самый уклончивый из регистров своего дипломатического органа, протемперировав его холодность толикой чудаковатости.
— Вы можете, если будете столь любезны, удовлетворить мое досужее любопытство, — сказал он, — касательно — э-э — дома номер один по Каприкорн-Уок.
— Уок, номер один? — повторила дама. — Да. Мы как раз повесили объявление. Продается с оговорками относительно полуподвала. Я, правда, не совсем уверена…
Она взглянула на сидевшего за столом справа молодого человека с прерафаэлитской прической. Молодой человек слушал, что ему говорят по телефону, и разглядывал свои ногти.
— Если вы о полуподвале номера один, — зарокотал он в трубку, — то там сейчас временный жилец.
Вялой ладонью он прикрыл трубку.
— Как раз по этому поводу, — сказал он и, убрав ладонь, снова зарокотал. — В подвале номера один в настоящее время живет владелец дома. Он хочет там и остаться. Предполагаемое соглашение состоит в том, что покупатель получает на дом полное право владения, а он, продавец, обращается в съемщика подвального помещения за согласованную плату и на согласованный срок.
Затем он довольно долгое время молчал, слушая.
— Нет, — наконец сказал он. — Боюсь, это непременное условие. Вполне. Вполне. Спасибо, мадам. Всего доброго.
— Вот такая ситуация, — сказала дама, переведя взгляд на мистера Уипплстоуна.
Мистер Уипплстоун, ощущая в голове некоторую легкость, осведомился:
— А какова цена?
Именно таким голосом он обычно произносил: «Этот вопрос можно решить на более низком уровне».
— Тридцать девять, кажется? — спросила дама у своего коллеги.
— Тридцать восемь.
— Тридцать восемь тысяч, — сообщила она мистеру Уипплстоуну.
У мистера Уипплстоуна перехватило дыхание, так что он сумел лишь присвистнуть, впрочем вполне воспитанно.
— Неужели? — сказал он. — Вы меня изумили.
— Престижный район, — равнодушно отозвалась дама. — Недвижимость на Каприкорнах идет по цене выше номинальной.
И взяв со стола какой-то документ, она углубилась в его изучение. Мистер Уипплстоун обиделся.
— А комнаты? — резко спросил он. — Сколько в нем комнат, исключая в данный момент полуподвал?
Равнодушие дамы и прерафаэлитского молодого человека как рукой сняло. Они заговорили одновременно и тут же извинились друг перед другом.
— Комнат всего шесть, — затараторила дама, — не считая кухни и обычных удобств. Драпировки и ковры на полах входят в цену. Обычное оборудование тоже — холодильник, плита и прочее. Большая гостиная со смежной столовой на первом этаже. Спальня хозяина и ванная комната с туалетом на втором. На третьем две комнаты, душ и туалет. Прежний съемщик использовал их под жилье для семейной пары.
— Вот как? — сказал мистер Уипплстоун, скрывая бурю чувств, разгулявшуюся у него где-то под диафрагмой. — Семейной пары? Вы хотите сказать?..
— Они его обихаживали, — сказал леди.
— Прошу прощения?
— Ну, обслуживали его. Готовка, уборка. Существовало также соглашение, по которому они прибирались в полуподвале.
Тут вмешался молодой человек:
— Владелец надеется, что это положение удастся сохранить. Покупателю настоятельно рекомендуется подписать условие, в силу которого они и дальше будут еженедельно производить уборку в его помещениях. Но, разумеется, это требование не является обязательным.
— Разумеется, — сказал мистер Уипплстоун и негромко кашлянул.
— Я хотел бы туда заглянуть, — сказал он.
— Конечно-конечно, — живо откликнулась дама. — Когда вам..?
— Сейчас, если вы не против.
— Я думаю, это возможно. Минуточку…
Она сняла телефонную трубку, а мистера Уипплстоуна вдруг охватила едва ли не паника. «Я с ума сошел, — подумал он. — А все эта чертова кошка.» Он постарался взять себя в руки. В конце концов, он же не связал себя какими-либо обязательствами. Случайный порыв, каприз, порожденный, можно сказать, непривычным бездельем. Что в этом дурного?
