Найо Марш - Чернее некуда
Аллейны увидали немало знакомых: людей, портреты которых Трой когда-то писала для Королевского общества Британского содружества наций; большого белого вождя Аллейна с супругой; кое-каких его знакомых из Министерства иностранных дел и, что было для них неожиданностью, его брата, сэра Джорджа Аллейна: высокого, красивого, с первого взгляда определяемого посол и полностью предсказуемого. Трой ничего против зятя не имела, но Аллейн всегда считал его ослом.
— Господи! — сказал сэр Джордж. — Рори!
— Джордж.
— И Трой, дорогая. Вы прелестны до неприличия. Очаровательно! Очаровательно! А что, позволь тебя спросить, ты-то делаешь на этой galure, Рори?
— Меня подрядили присматривать за серебряными ложками, Джордж.
— Неплохо, ха-ха. Честно говоря, — сказал сэр Джордж, игриво склоняясь к Трой, — между нами двумя и ближайшим фонарным столбом, понятия не имею, как я и сам здесь оказался. Не считая, конечно, того, что нас всех пригласили.
— Всю семью, ты имеешь в виду? — поинтересовался его брат. — Близнецов, жену и прочих?
— Ты все шутишь. Я имею в виду, — продолжал он, обращаясь к Трой, — corps diplomatique или по крайности тех из нас, кто имел честь представлять правительство Ее Величества в «нездешних краях», — сэр Джордж снова впал в игривость и радостно закончил. — И вот мы здесь! А зачем, никто толком не знает.
— Полагаю, для создания возвышенной атмосферы, — с серьезным видом высказался Аллейн. — Смотри-ка, Трой, там Сэм Уипплстоун. Пойдем, поздороваемся с ним.
— Пойдем.
— Еще увидимся, Джордж.
— Насколько я понял, нас ожидает подобие féte champétre.
— Верно. Смотри, в озеро не свались.
Когда они отошли на достаточное расстояние, Трой сказала:
— На месте Джорджа я бы тебя пришибла.
Мистер Уипплстоун стоял у возвышения, устроенного перед развешанным по стене нгомбванским оружием. Чуть поблекшие волосы его были изящно причесаны, на несколько замкнутом лице изображалось ласковое внимание. Настороженно поблескивал монокль. Завидев Аллейнов, он радостно улыбнулся и устремился им навстречу.
— На редкость пышный прием, — сказал он.
— Вы имеете в виду, непропорционально пышный? — подсказал Аллейн.
— Ну, это пожалуй, слишком сильное слово. Я все вспоминаю Мартина Чэзлвита.
— «Тоджеры уже начали действовать»?
— Да, — мистер Уипплстоун взглянул Аллейну прямо в глаза и спросил: — Ничего тревожного по вашей части?
— Нет уж простите, не по моей.
— Но с вами же консультировались.
— А, — откликнулся Аллейн, — вы об этом. Неявно. И совершенно неофициально, просто пригласили посмотреть как здесь и что. Основную работу проделал братец Гибсон.
— Ну и прекрасно.
— Кстати, вам известно, что здесь сегодня прислуживает ваш домочадец, Чабб?
— О да. Они с миссис Чабб уже много лет как состоят в списке вспомогательного персонала фирмы, так он мне сказал. И их нередко привлекают для участия в подобных оказиях.
— Да.
— Вы считаете, что это еще одно из наших совпадений?
— Ну… в данном случае, вряд ли.
— А как поживает Люси Локетт? — спросила Трой.
Мистер Уипплстоун состроил гримаску, позволив моноклю выпасть из глазницы.
— Вам обоим следует с ней познакомиться, — сказал он, — и заодно отведать стряпни миссис Чабб. Обещайте.
— С большим удовольствием, — тепло сказала Трой.
— Я позвоню вам завтра и мы обо всем договоримся.
— Да, по поводу Люси Локетт, — сказал Аллейн. — Хорошо, что я вспомнил — мистер Шеридан. Вам не известно, чем он занимается?
— Что-то делает в Сити. А что?
— Ничего конкретного, просто его знакомство с четой Санскритов вызывает к нему определенный интерес. Он никак не связан с Нгомбваной?
— Насколько я знаю, нет.
— Впрочем, сюда его не пригласили, — сказал Аллейн.
Через густеющую толпу в их направлении двигался один из адъютантов. Аллейн узнал в нем своего сопровождающего в Нгомбване. Увидев Аллейна, адъютант разулыбался и устремился прямо к нему.
— Мистер Аллейн, Его превосходительство господин посол просил передать вам, что Президент будет чрезвычайно рад видеть вас среди официальных гостей во время праздника в парке. Когда придет время, я вас провожу. Возможно, мы могли бы встретиться прямо здесь.
— Он очень любезен, — сказал Аллейн. — Сочтем за честь.
— Подумать только, — сказал мистер Уипплстоун, когда адъютант удалился. — Похоже, Тоджеры и впрямь начали действовать.
— Это не Тоджеры, это Громобой. Я бы с удовольствием обошелся без подобной чести.
— Как ты думаешь, что он имел в виду, когда сказал, что хочет просить нас об услуге? — спросила Трой.
— Он сказал это не мне дорогая. Тебе.
— Ладно, я тоже собираюсь попросить его об услуге.
— За решение этой задачки приз не присуждается. Она хочет, — объяснил Аллейн мистеру Уипплстоуну, — чтобы Громобой ей позировал.
— Я уверен, — слегка поклонившись, подхватил мистер Уипплстоун, — вам достаточно будет пустить слух об этом и… о Боже ты мой!
Он умолк, уставившись на двери, сквозь которые втекали внутрь последние гости. Среди них, разительно выделяясь ростом и статями, выступали личные пугала мистера Уипплстоуна — Санскриты, брат и сестра.
На сей раз они принарядились применительно к случаю. То есть облачились в одежду, предназначавшуюся у них для выхода в свет. Санскрита облекала совершенно несусветная, на консервативный вкус мистера Уипплстоуна, сорочка — сплошь кружева и оборочки с парой-другой блесток, мерцавших в глубинах складок. Множество перстней красовалось на его покрытых ямочками перстах. Стриженные «под пажа» светлые волосы спадали, прикрывая их, на уши. Он был искусно, но очень приметно en maquillage, как с содроганием мысленно выразился мистер Уипплстоун. Лиловые волосы его сестры, казавшейся необъятной в зеленом, тоже оборчатом атласном платье, также были подстрижены челочкой, а по бокам спадали подобием буклей, отчего колоссальное лицо ее стало квадратным. Двигались они медленно, словно два больших корабля, подталкиваемых сзади буксирами.
— Я так и думал, что вы удивитесь, — сказал Аллейн. Ему при его росте приходилось склоняться к мистеру Уипплстоуну, чтобы можно было разговаривать, не повышая голоса. Слитный гул голосов почти заглушал оркестр, который, продолжая свой поход сквозь столетие, уже добрался до веселых деньков Кокрановых ревю.
— А вы знали, что их пригласят? — спросил мистер Уипплстоун, качнув головой в сторону Санскритов. — Право, это уж слишком!
— Согласен, приятного в них мало. Кстати, где-то здесь порхает еще парочка фазанов из каприкорновского заказника.
— Надеюсь, не…
— Монфоры.
— Ну, это еще куда ни шло.
— Полковник, как выяснилось, был важной шишкой в пору создания их армии.
Мистер Уипплстоун удивленно воззрился на Аллейна.
— Вы говорите о Кокбурн-Монфоре? — спросил он.
— Да.
— Тогда какого дьявола его жена мне так и не сказала? — сварливо воскликнул мистер Уипплстоун. — Бестолковое существо! Почему она отбросила Кокбурнов? Как это все утомительно! Ну что ж, его-то должны были пригласить. Я с ним никогда не сталкивался. В ранние мои дни он там не появлялся, а когда я вернулся, его уже не было.
Он на миг примолк, размышляя, затем сказал:
— Как ни грустно, но он, по-моему, опустился. И жена его, боюсь, тоже.
— Пристрастились к бутылке?
— Мне кажется, да. Я ведь говорил вам, что они были у Шеридана в тот вечер, когда я к нему спустился? Как она спряталась, увидев меня?
— Говорили.
— И как она… э-э…
— Лезла к вам с разговорами у ветеринара? Тоже говорили.
— Ну вот.
— Думаю, если она увидит вас здесь, вам не избежать еще одной беседы. Познакомьте нас, если представится случай.
— Вы серьезно?
— Вполне.
И уже через десять минут мистер Уипплстоун сказал, что Кокбурн-Монфоры совсем близко, футах в тридцати, и подвигаются в их направлении. Аллейн предложил как бы ненароком сблизиться с ними.
— Хорошо, друг мой, если вы настаиваете…
Так они и сделали. Кокбурн-Монфоры заметили мистера Уипплстоуна и поклонились. Трое друзей увидели, как жена принялась что-то говорить мужу, явно предлагая подойти и поздороваться.
— Добрый вечер! — воскликнула она, приближаясь. — В каких странных местах мы с вами встречаемся, правда? То у ветеринара, то в посольстве.
И подойдя в плотную, она продолжала:
— Я рассказала мужу про вас и про бедную кошечку. Дорогой, это мистер Уипплстоун, наш новенький, из номера один по Уок, помнишь?
— Приветствую! — сказал полковник Кокбурн-Монфор.
Мистер Уипплстоун, исполняя, как он его понимал, желание Аллейна, старательно изображал светского человека.
