Смертельный номер - Кристианна Брэнд
— Которые вас осеняют с тех пор, как вы впервые приехали в Италию?
Сесил побледнел, издал какой-то удивленный щенячий звук и по-щенячьи же огрызнулся:
— Что вы под этим подразумеваете?
— А разве в моем вопросе подразумевается что-нибудь особенное? — с невинным видом спросила мисс Лейн.
Он по привычке откинул со лба прядь золотистых волос, но ему сейчас было не до кокетства.
— Не знаю, — промямлил он. — Просто иногда кажется.
— Ах кажется! — Ванда опиралась на перила мягко согнутыми руками, пальцы же были собраны в кулачки, и она производила впечатление игривой кошечки, разве что слегка язвительной. — Ах кажется… Но мы же на отдыхе, а на отдыхе все не такое, каким кажется. Люди не такие, какими кажутся. Или нет, инспектор? Вы полицейский, вам лучше знать.
Над ними сияло солнце, внизу плескалось блестящее море, на террасах буйствовали розы и олеандры, мирт и апельсиновые деревья в цвету, пальмы и сосны, но неожиданно среди тепла и красоты природы стоявших у перил словно просквозило струей прохладного подленького ветерка. Кокрилл сказал безразлично:
— Люди всегда не совсем такие, какими кажутся.
— Но особенно на отдыхе, — упрямо продолжила Ванда. — Когда вокруг люди, которые их не знают. Нет родственников, которые могут тебя видеть, нет друзей детства, свидетельств о рождении, дипломов, свидетельств о браке…
— Нет и полицейской статистики, — подхватил Сесил.
— Именно, — отозвалась она. — Человек как заново родился. Родился всего на две недели — и у него совершенно другой, прямо-таки с иголочки, характер, выставляемый в новом обществе незнакомых людей. И вот он начинает привирать им кое-что, потом знакомится с ними, знакомство переходит в дружбу, дружба ~ порой в покровительство, иногда — в сотрудничество, и уже нельзя отступать: всего, о чем привирал, надо придерживаться, ложь умножается, пока наконец не превращается в устрашающую гору, и с ней надо жить уже до конца отдыха, а то и после него, а порой и до конца жизни… — Она посмотрела на них холодными голубыми глазами, прямо и насмешливо. — Разве не так?
— Вы знаток человеческой природы, мисс Лейн, — примиряюще сказал инспектор Кокрилл.
— Это весьма полезное занятие.
— На отдыхе? — удивился Кокрилл.
— И после. Я поддерживаю связь со своими новыми знакомыми, инспектор.
— Наверняка, это того стоит, — предположил Кокрилл.
— Возможно! — Ванда быстро улыбнулась холодной таинственной улыбкой и легко передернула плечами, но от Кокрилла не укрылось, что руки ее теперь крепко обхватили деревянные перила.
Внизу слева виднелся ряд кабинок и основание большой скалы, там, где она выступала из песка. Там стояли Родды и вежливо болтали с Фернандо и мисс Трапп, как всегда, не касаясь личных тем. Инспектор махнул рукой в их сторону:
— Ну, к примеру, что бы вы сказали о них?
— Ах, о них! — Она снова легко повела плечами, но неожиданно безразличная маска исчезла с ее лица, и девушка, хищно улыбнувшись, сказала: — Они все при деньгах, своих или чужих. У всех свои секреты, все играют какую-то роль. Каждый из тех четверых уцепился за свой жалкий секрет и обманывает остальных. Этот малый, Фернандо… если бы они только знали, почему мы в Сиене прозябали в той дыре! А мисс Трапп прячет свое ничтожное состояние в сумке с монограммой. И другие двое тоже притворяются: она смотрит ему в глаза и притворяется, будто не понимает, что он собирается сделать, а он смотрит на нее и притворяется, что не понимает ее притворства. Все они, четверо, и все остальные в этом туре — притворщики. Эта мисс Трапп изображает из себя приятную и хрупкую даму, а на самом деле она здорова как конь; та женщина с племянницей — вы их зовете «Суроу» и «Хмуроу» — изображает из себя великодушную и мягкую, а на самом деле только и жаждет загнать эту девчонку в такую же пустынную и мерзкую пещеру, где живет сама… Да мы все притворяемся: все хотим сохранить свои ничтожные секреты и готовы костьми лечь за них, готовы лгать, заверять…
— И расплачиваться за это, — мягко докончил инспектор Кокрилл.
Ванда порывисто оставила мужчин, бесшумно и быстро сбежала в мягких резиновых тапочках по лестнице и скрылась под навесом из бугенвилии. Потом они увидели, как девушка вышла из жасминовой аллеи, на мгновение остановилась, бросив белое полотенце в одну из кабинок, побежала по гребню скалы, немного раскачалась на пружинистой доске и полетела вниз, в голубую воду в двадцати футах от вершины скалы.
Море приветствовало ее фонтанчиком легких брызг и сомкнулось над ней.
Резко, как лезвие бритвы, раскраивающее полосатый голубой сатин, ее белые руки взмыли над поверхностью воды. Она тотчас же поплыла к берегу и отряхнула капли со своего блестящего черного костюма.
— Надеюсь, теперь она немного смыла с себя свою язвительность, — сказал Кокрилл, подумал и добавил: — Как любопытно она говорила!
— С большим любопытством к чужим секретам, это вы хотели сказать? — отозвался Сесил.
— Да, как раз это.
Ванда Лейн выбралась на берег по узкой тропке в углу между пляжем и скалой, поднялась на нижнюю террасу и, подойдя к кучке своих зрителей, заговорила с ними. Она указала на пляж, и все стали спускаться к нему той же тропкой, по которой она только что к ним поднялась.
— Будут смотреть оттуда, — констатировал Сесил. ~ Она хочет показать мистеру Родду способ ныряния, подходящий и для него. Пойдемте тоже взглянем. — Лицо Сесила уже утратило бледно-серый оттенок от пережитого неприятного разговора, и им снова овладело беспокойное стремление к действию, захотелось говорить, чем-нибудь делиться, что-то оспаривать, что-то восклицать. — А где же Лули? Пойдемте найдем ее!
Они вместе спустились по центральной лестнице на пляж и подошли к чете Роддов. Те стояли и смотрели теперь на трамплин. Ванда Лейн снова готовилась прыгнуть, в глубокой задумчивости пружинисто раскачиваясь. Потом на глазах у всех повернулась боком к краю доски, прижав правую руку к бедру, а левую изогнув над головой. В таком положении она подпрыгнула высоко в воздух и с силой направила тело вперед и вниз. На этот раз она вошла в воду довольно жестко, почти
