Смерть в пяти коробках - Джон Диксон Карр
Как будто немного устыдившись собственной несдержанности, Блайстон успокоился и откинулся на стуле.
– Отлично! – бодро воскликнул Мастерс. – Такого рода разговор меня устраивает. Скажите, сэр, никого из вас не удивило, что мистер Хэй пригласил всех к одиннадцати вечера?
– Да нет, не особо.
– А вот ваша дочь сказала, что вы никогда не ходите на вечеринки.
– Моя дочь не имеет к этому никакого отношения, – с некоторым раздражением ответил Блайстон. – Мне говорили, вчера вечером она доставила вам немало хлопот, за что прошу прощения. Не совсем понимаю, что она имела в виду. Конечно, я не принадлежу к золотой молодежи, о которой мы так часто слышим, но не считаю себя и стариком, которого надо возить в инвалидной коляске.
Блайстон оглянулся на Бониту Синклер, которая наградила его загадочной улыбкой.
– Кстати, – напирал Мастерс, – не приглашал ли вас к себе мистер Хэй, чтобы сообщить какую-то важную информацию?
Вопрос Мастерса заставил сэра Блайстона резко обернуться.
– Информацию? Не понимаю.
– Вы говорите, Хэй оказывал вам услуги. Какого рода услуги?
– Он инвестировал для меня деньги, и всегда успешно, и частенько давал дельные советы.
– Вот как? А вам, мэм, он тоже помогал с инвестициями? – Мастерс повернулся к миссис Синклер.
Она сохраняла такой же серьезный вид, что и прошлой ночью. Ее темные волосы были заплетены в косы и уложены над ушами. Подавшись к камину, она положила руку на колено, как актрисы на старых фотографиях. Однако ее поза не выглядела театральной, а была естественной и непринужденной.
– Довольно часто, господин Мастерс. Я мало что смыслю в денежных делах, и мистер Хэй всегда охотно мне помогал.
– Хорошо, мэм, – вкрадчиво произнес Мастерс, – а теперь прошу вас продолжить вчерашний рассказ с того места, где нас прервал доктор. Я имею в виду атропин. Видите ли, все вы получили дозу атропина в чем-то. Но вчера ночью вы сказали, что, мол, невозможно, чтобы кто-то отравил коктейли. Что вы имели в виду?
Миссис Синклер смутилась.
– Я… я полагаю, вы неверно меня поняли. Либо я еще находилась под действием яда и, вероятно, неясно выразилась. Мне жаль. Разумеется, я имела в виду, что никто из нас не мог добавить яд в коктейли.
– Из кого «из нас»?
– Из нас четверых, находившихся в квартире мистера Хэя.
Мастерс пристально посмотрел на нее:
– Простите, мэм, но вчера ночью вы говорили не так! Вы сказали: никто вообще.
– Конечно, вы неверно меня поняли! – произнесла миссис Синклер так искренне, что Мастерс засомневался. – Позвольте мне рассказать, как все было. Как только все мы собрались у мистера Хэя, он попросил меня приготовить коктейли – я ведь вам говорила? Да. Разумеется, я знаю, вы не считаете, что я добавила в них яд. Я бы не смогла, даже если бы захотела. И никто не смог бы. Все трое были на кухне и смотрели на меня.
– Все трое мужчин?
– Все трое стояли вокруг меня.
– Продолжайте, мэм.
– Сначала Денни, то есть сэр Деннис, сполоснул шейкер для коктейлей горячей водой. Затем он сполоснул также стаканы, и мы все это видели. Я приготовила коктейль, и мистер Хэй смешал его. Сэр Деннис приготовил себе «Хайбол» из виски и имбирного эля.
В ответ на вопросительный взгляд Мастерса Блайстон твердо кивнул.
– Затем мистер Шуман поставил на поднос шейкер, стакан с «Хайболом» и три пустых стакана для коктейля и отнес его в гостиную. Мы видели, как он поставил поднос на столик и тут же вернулся. Уж конечно, бедный мистер Шуман ничего такого не делал – мы тому свидетели. К тому же я точно знаю, что в тот момент с напитками все было в порядке.
– Откуда вы знаете, мэм?
– Потому что я их пробовала, – с торжествующей улыбкой ответила она. – Когда готовишь несколько порций коктейля, пробуешь, как получилось. Смешав ингредиенты «Белой леди», я отпила немного – стыдно признаться – прямо из шейкера. – Она поморщилась, словно стыдясь своей вольности. – И я попробовала также «Хайбол» сэра Денниса. Мне еще не доводилось его пить и захотелось узнать, каков он на вкус.
Мастерс все больше мрачнел. Он откашлялся.
– Минутку, мэм. Вы говорите, мистер Шуман отнес поднос из кухни в гостиную и вернулся на кухню. Разве вы все не пошли сразу же в гостиную?
– Нет, именно об этом я и хотела вам рассказать. Мы остались на кухне, потому что мистер Хэй стал показывать фокус с апельсином. Он по-особому надрезал кожуру, а потом отгибал ее или что-то еще, и получалось лицо смеющегося или плачущего младенца. – На лицо миссис Синклер набежала тень грустной снисходительной улыбки. – Не было равных мистеру Хэю по части разного рода фокусов, шуток и розыгрышей. Он радовался, как школьник, если мог показать что-то оригинальное, вроде незапотевающего зеркала для ванной или нового трюка с исчезающей из конверта банкнотой в десять шиллингов. Не забуду, как он стоял перед холодильником на кухне, а его апельсиновый младенец пищал «мама», и все от души смеялись. – Миссис Синклер вдруг вздрогнула и добавила: – Знаете, тот ужасный зонтик с клинком принадлежал ему.
Наступило молчание.
– Я не знал этого, мэм, – хмуро заметил Мастерс. – Зонтик был у него в квартире вчера ночью?
– О да, он там уже давно. Обычно он стоял в подставке для зонтов в холле.
– Но вернемся к яду. Миссис Синклер, вы готовы поклясться, что никто ничего не подмешивал в те напитки?
Она сцепила руки.
– О да, конечно. То есть я знаю, что никто из нас не мог это сделать. Мы все время были друг у друга на виду. Поймите, мистер Мастерс, это было просто невозможно. Наверняка все случилось позже. Мистер Шуман переставил шейкер и стаканы с подноса на столик и вернулся на кухню, где оставался с нами, пока мистер Хэй показывал фокус с апельсином. – Она выразительно помолчала. – Мы все пробыли на кухне… Интересно, сколько времени? – обратилась она к Блайстону, словно желая прояснить все, что произошло, с точностью до секунды.
– По меньшей мере три или четыре минуты, – сказал Блайстон, пристально глядя на Мастерса.
– И все это время, – продолжала миссис Синклер, – напитки стояли на столе в другой комнате. Вы, конечно, знаете, что кухня не примыкает непосредственно к гостиной. Из-за двери кухни холла было почти не видно – перед ней стоял мистер Хэй. И мы не видели того, что происходит в гостиной. Разве не ясно?
