Мэтью Перл - Тень Эдгара По
— Это еще что такое? Отвечайте, мистер Кларк!
— Теперь прояснятся все обстоятельства смерти вашего родственника.
— Если уж на то пошло, я этого человека в родственниках не числю.
— Тогда вам и утруждаться незачем! — Я выхватил афишу. — Однако два года назад вы считали степень вашего родства достаточной, чтобы присутствовать на похоронах, где всего-то было четыре человека.
Герринг поджал свои узкие губы:
— Вы его совсем не знали.
— Эдгара По?
— Конечно, — проворчал Герринг. — Вам известно, к примеру, что ваш милый Эдди, пока жил в Балтиморе, еще до женитьбы на Вирджинии, ухаживал за моей дочерью? Как, неужели не известно? Неужели ваш друг Эдди не поведал о своем неблаговидном поведении? О том, как пачками писал стихи моей Элизабет, как клялся в вечной любви! — Герринг говорил — будто кислятину жевал. — Бедная моя девочка!
И вдруг закудахтал, надувши щеки. Но я успел отвлечься от него. Возбужденный донельзя предстоящими событиями, я вообразил, как вытянется Бароново лицо при виде афиши — конечно, если убийцы не доберутся до Барона раньше.
Генри Герринг еще распространялся на тему аморальности извлечения бесчестного праха из могилы — я не слушал его. Я неотрывно смотрел, как трепыхаются под ветром древесные ветви. Ветер играл также и желтыми афишами — на каждом углу их было в изобилии, и это-то изобилие внушило мне внезапную тревогу. Если Барон узнал о лекции Дюпона, если видел афиши — почему не отправил Бонжур или не нанял каких-нибудь бродяг срывать и уничтожать желтые листки? Почему не наклеил поверх собственные афиши? Я считал, что достаточно знаю Барона и что срыванием афиш он вряд ли ограничился бы. С его точки зрения, уничтожить их было бы только справедливо. И тем не менее афиши целехоньки. Неужели Барон такое допустил? Неужели так легко сдался? Или…
— Барон! — вскричал я.
— Куда вы, мистер Кларк? Куда же вы? — тщетно взывал Герринг мне вслед.
— Сударь! Мосье Дюпон! — повторял я, дергая замок входной двери своего дома. Открыл, вломился в главный холл, бросился вверх по лестнице, влетел в библиотеку. Дюпона не было. Предчувствия душили.
Нет, только не Дюпон.
Послышались легкие шаги Дафны, сопровождаемой еще кем-то из слуг. Я побежал за Дафной. На расспросы о Дюпоне она покачала головой. Я не мог понять, испугана Дафна или просто удивлена.
— Где мистер Дюпон? Он же со своими друзьями уехал, мистер Кларк, сэр.
«Нет, нет, нет», — думал я. Слово стучало в висках, больно отдавалось в груди.
Явился молодой человек, объясняла между тем Дафна; сказал, что к мистеру Дюпону посетитель, только он, посетитель, хромой, так что пускай мистер Дюпон сам к воротам подойдет, к экипажу — экипаж у ворот стоял. Она, Дафна говорила, что надобно посетителю к двери подъехать, принято у нас так. Но молодой человек гнул свое. Дафна сообщила Дюпону, он подумал-подумал, да и пошел.
— Ну а дальше что? — торопил я.
Дафна, похоже, смягчилась в отношении Дюпона — взгляд ее затуманился, она промокнула слезинку.
— Там, в экипаже, расселся какой-то тип. И вовсе не хромой он был — как мистер Дюпон подошел, так тот поднялся и хвать мистера Дюпона за руку. И он… он, сэр…
— Ну что, что?
— Он с виду был точный мистер Дюпон! Святой истинный крест, они были как близнецы-братья! — побожилась Дафна. — Мистер Дюпон сел в экипаж, только лицом этак вот повел — будто прощался с чем-то дорогим, навсегда прощался. Ай, мистер Кларк, какая жалость, что вас дома-то не было!
Болван, идиот, осел! Так опростоволоситься! Так ошибиться в Бароне! Не сообразить, что Барон не станет размениваться на уничтожение афиш, когда можно уничтожить лектора!
Я бросился прочесывать гостиницы, где в разное время останавливался Барон; никаких следов. Затем отнес в полицию Дюпонов портрет кисти фон Данткера и заявил о похищении человека. Также я оставил в полиции собственные наброски, изображавшие Барона с подручными — кучерами, портье, посыльными. Я нарисовал всех, кого хоть раз видел с Бароном. Чуть позже меня вызвали в участок.
Уже знакомый мне и читателю полицейский по фамилии Уайт ждал за столом; руки его лежали на столешнице, пальцы были крепко сцеплены.
— Вы его уже нашли? Вы нашли Дюпона, сэр?
— Дюпона или Дюпена? — переспросил Уайт. — Оставленные вами портреты очень пригождаются в расследовании, мистер Кларк; одна беда — все гостиничные служащие утверждают, будто изображенный — не Дюпон, а Дюпен. Полагаю, вы и сами осознаете удивительное сходство между человеком на портрете, которого называете Дюпоном, и человеком на рисунке, который, по вашим словам, есть Дюпен?
Сердце запрыгало; я с трудом унимал дрожь.
— Сходство объясняется тем, что Барон Дюпен грубо и нагло подражал мосье Дюпону, а художник, фон Данткер, он… он был в сговоре с Дюпеном!
Уайт сместил руки и откашлялся:
— Дюпон притворялся Дюпеном?
— Как вы сказали? Нет, нет и нет! Все наоборот, сэр. Дюпен хотел доказать, что именно он является истинным прототипом персонажа Эдгара По…
— Снова Эдгар По! К нему-то какое отношение имеет пропажа этого вашего Дюпона?
— Самое прямое отношение, сэр! Понимаете, Огюст Дюпон — прототип литературного персонажа Огюста Дюпена. Для того он и приехал из Парижа, чтобы раскрыть обстоятельства смерти Эдгара По. Он жил в моем доме, сэр, денно и нощно разгадывал эту загадку; вот почему в городе его никто или почти никто не видел. Я не говорю уже о том, что мосье Дюпон выходил из дому преимущественно по вечерам — совсем как герой Эдгара По. А Барон Клод Дюпен тем временем доказывал, что прототип — не Дюпон, а он, Дюпен, и повадками, одеждой, даже мимикой изображал Дюпона.
Уайт замахал руками:
— Довольно, довольно! То есть вы утверждаете, что Дюпон — это Дюпен.
— Да! На самом деле все гораздо сложнее; все ужасно запуталось. Барон Дюпен тщится быть Огюстом Дюпеном. Тут что важно? Тут важно найти моего друга, прежде чем… чем будет слишком поздно.
— Погодите, мистер Кларк. Получается, вы просто видели этого человека, Дюпена, и приняли его за другого.
— Нет, не принял… — Мне вдруг стало ясно, куда он клонит. — Я не навоображал себе Огюста Дюпона, сэр; Огюст Дюпон существует в действительности. Он жил в моем доме, занимал комнату, умывался, брился, завтракал, обедал и ужинал; все это не могло мне присниться!
Уайт покачал головой и уставился в пол.
Серьезным, проникновенным тоном я продолжал:
— Дюпен — мастер закулисных махинаций. Это он дергает за ниточки; только он. Необходимо остановить его, причем любой ценой! Он опасен, сэр, крайне опасен! Он похитил гениального аналитика; возможно, в этот самый миг он пытает Огюста Дюпона! А еще он задумал распространить в обществе лживую версию событий, приведших к смерти Эдгара По. Неужели этого недостаточно для поисков и ареста? Неужели это не повод забеспокоиться?
Судя по всему, Уайт повода в этом не видел. Мне же оставалось покинуть полицейский участок и продолжить беготню по городу.
Над всеми тревожными мыслями превалировала одна: как бы развивались события, если бы я четче представлял себе масштабы человеческого коварства? Неужели так трудно было напрячься и проникнуть в гнусные планы Барона; не оставлять Дюпона одного, сопровождать его в лекторий, служить телохранителем? Ведь Дюпон, несмотря на интеллектуальное превосходство, совершенно беззащитен перед вооруженными Бароном и Бонжур. Я воображал Дюпона с ножом у горла — не зря же слуги рассказывали, как безропотно он сел в карету. Я думал о сорванной лекции, пытался просчитать ее значение для доброго имени По; сам себя обрывал — глупо строить гипотезы, если из прошлого ни минуты, ни поступка не вернуть.
Между тем приближался час, назначенный для лекции. В мрачной тревоге спешил я к лекторию. У дверей стояла изрядная толпа. Я тронул за рукав одного джентльмена и спросил, по какому поводу собралось столько людей.
— Я думал, сэр, администрация лектория отменила сегодняшнюю лекцию, — начал я.
— Ничего подобного!
— Вы хотите сказать, лекция будет на запланированную тему — об истинных обстоятельствах смерти Эдгара По?
— Разумеется! — заверил джентльмен. — А вы, не иначе, решили, к нам Эмерсон[24] пожаловал?
— Дюпон! — выдохнул я. — Значит, ему удалось спастись! Он уже здесь?
— Правда, — перебил джентльмен, — условия изменились. Теперь за вход взимается плата.
— Быть не может!
Джентльмен кивнул с грустным пониманием: дескать, лектор тоже человек.
— Пустяки. Это ведь прототип великого Дюпена. Неужели он не стоит полутора долларов?
Как бы отвечая на мой изумленный взгляд, джентльмен продемонстрировал книгу — рассказы Эдгара По.
