Выстрел из темноты - Евгений Евгеньевич Сухов
Вытащив нарисованный портрет Рыжего, Максимов произнес:
– У тебя, Ахмет, чутье есть на каждую сволочь. Ты этого человека не видел?
Взяв рисунок, дворник пристально в него вгляделся.
– Видел я его, похоже, – не очень уверенно ответил Ахмет, возвращая рисунок. – На Маросейке это было. В пальто он дорогом был, в шапке бобровой. А на ногах американские зимние ботинки на толстой подошве. Как раз для такой зимы, как наша. Сразу видно, что стоящая вещь… Я ведь, когда мету, только на ноги смотрю и по обуви представляю, что за человек идет. И сразу понял, что человек он состоятельный. Ну и глянул я на него, любопытно стало… Проходит где-то с полчаса, подметаю я себе дальше, и о мою метлу чуть не спотыкаются те же самые ботинки. Поднимаю глаза, чтобы этого молодого щеголя устыдить, а это старик! Борода у него, усы, даже согнулся как-то по-стариковски. И одежда на нем какая-то другая… Плащ старенький, а на этом плаще с левой стороны белое пятно осталось от краски. Как это объяснить? Зачем же ему такое лицедейство нужно?
– Может, ты что-то перепутал, Ахмет, может, это кто-то другой был?
Папиросы докурили, швырнув бумажные мундштуки в мусорное ведро.
– Не мог я ошибиться, – возразил Ахмет. – Знаю, о чем говорю. Я хоть и дворник, но не дурак! Он или свои ботинки кому-то отдал, или усы с бородой наклеил. И вот я хотел бы спросить: а для какой цели?
У Ахмета было удивительное чутье на чужаков, недооценивать его слова было нельзя.
– Я тебя понял, Ахмет. Если что-нибудь увидишь необычное, немедленно сообщи!
– Сделаю, – сказал Ахмет и, ухватив скребок, принялся скрести на тротуаре лед.
* * *
Теперь личность Рыжего смотрелась более выпукло. Ворошиловский стрелок в сравнении с ним всего-то мальчишка, стреляющий из безобидной рогатки. Несомненно, Рыжий меткий стрелок и профессионально занимался стрельбой. Ведь стрелял он даже не из винтовки, каковой охотники обучают своих детей с малолетства, а из пистолета для ближнего боя. Просто так таких навыков не приобретешь. Требуются специальные методики тренировок, обучить которым может только квалифицированный специалист. Но даже заполучи он грамотного наставника, стрелок обязан иметь немалые способности к стрельбе. А это уже природа! Все убитые находились в разных концах комнаты и, судя по положению тел, активно перемещались, пытаясь укрыться, противостоять. Однако все их действия ни к чему не привели: все присутствующие были расстреляны точными выстрелами.
Следовало сделать однозначный вывод: Рыжий когда-то занимался стрельбой. За всеми его действиями чувствуется отменная школа. Даже в такой непростой обстановке он не утратил хладнокровия, что могло бы сказаться на точности. Его выстрелы оставались безупречными. Он стрелял на выработанных рефлексах, которые можно приобрести только упорными тренировками, помноженными на талант стрелка.
В Советском Союзе было несколько центров, где выпускали высококлассных стрелков, но самое известное из них находилось под Москвой в усадьбе Кусково. Иван Максимов и сам посещал центр длительное время, даже был период, когда он входил в число лучших учеников. Мог бы добиться и большего, вот только жизнь распорядилась иначе.
После оперативки Максимов на служебном ГАЗ-61 выехал в Кусково, где десять лет назад был создан центральный стрелково-спортивный клуб. Весьма популярное место до войны. Оно называлось «Центр содействия повышению мастерства стрелков-спортсменов», которые приезжали в Кусково со всего Советского Союза. Но это только лишь малая часть работы клуба. Главная задача состояла в том, чтобы массово обучить население стрелковому делу. И как же этот навык пригодился в позднюю осень сорок первого, когда немцы подошли вплотную к Москве!
Последний раз капитан Максимов побывал в клубе в сентябре сорокового года, когда проходили международные соревнования, где он выступал как участник. Рекордов не установил, но вот свою прежнюю квалификацию успешно подтвердил. Что само по себе важно.
За прошедшее время имение Кусково мало изменилось, хотя усадьба Шереметевых изрядно обветшала. В военное время как-то не до исторических памятников.
Но Кусково не пустовало. По-прежнему действовала «Центральная школа связи собаководства и голубеводства», на полигоне инструктор проводил занятия с курсантами. Овчарки энергично обнюхивали вспаханные участки земли, выполняя розыск мин.
Остановившись, капитан некоторое время наблюдал за обучением курсантов. В большом пруду отражалась церковь с колокольней. Инструктор, уже немолодой человек, которого он знал еще до войны, прошедший не один военный конфликт, был всем сердцем предан своему делу, терпеливо объяснял курсантам, как следовало работать с собаками. Смотреть на его работу было одно удовольствие.
Проехал дальше, где размещалась «Центральная школа инструкторов снайперской подготовки». В здании народу было немного, большая часть курсантов тренировалась в тире и на стрельбище – то и дело раздавались выстрелы из снайперских винтовок, приглушенные расстоянием.
Показав документ дневальному, стоявшему у входа, Иван Максимов направился в преподавательскую. Постучавшись в дверь, вошел.
– Разрешите? – спросил он.
За столом, нацепив на крупный нос роговые очки, сидел мужчина лет шестидесяти и читал разворот газеты. Приподняв голову, он глянул на вошедшего, некоторое время удивленно всматривался, а потом, поднявшись, шагнул навстречу и радостно воскликнул:
– Ваня! Неужели ты? Какими судьбами? По делу прошел или просто так заглянул?.. Решил проведать старика? Ведь давно же не показывался.
– По делу, Константин Юрьевич, – широко заулыбался Максимов, пожимая руку преподавателю.
Яншин Константин Юрьевич работал в усадьбе Кусково (поселок Вешняки) уже тринадцать лет, с того самого времени, когда начала действовать школа «Снайпинг» – именно в ней готовили инструкторов-снайперов. Через его руки за долгие годы работы прошли сотни учеников, с которыми он до сих пор поддерживал самые теплые отношения. Затем длительное время преподавал огневую подготовку на курсах и последний год возглавлял единственную женскую школу снайперов, пока из усадьбы Кусково ее не перевели в поселок Амерево.
Но в усадьбе оставалась «Центральная школа военного собаководства и школа связистов», куда набирали женщин. Командиров, инструкторов и политработников катастрофически не хватало, а потому Константин Юрьевич нередко совмещал сразу три должности.
До войны, несмотря на возраст, он выглядел краснощеким красавцем, но за прошедшие два года, что они не виделись, Яншин сильно сдал: исхудал, кожа посерела, глаза ввалились, и теперь он выглядел значительно старше своих лет.
Несмотря на показную веселость, Иван Максимов сразу понял, что Константина Юрьевича что-то гложет, но спросить не решался.
– Присаживайся, чего мы около порога-то топчемся… – Когда Максимов присел напротив, на табурет, произнес: – Рассказывай, с чем пришел.
– Тут вот какое дело, Константин Юрьевич… Про криминальную обстановку в городе рассказывать не стану, вы об этом не хуже меня знаете. Преступники наглеют, действуют дерзко, совершенно ничего
