Выстрел из темноты - Евгений Евгеньевич Сухов
И снова яркая вспышка: Метелкин сделал панорамный снимок.
С улицы было слышно, как подъехала грузовая машина, – затарахтела сердито да и умолкла, задребезжав двигателем.
– Труповозка подъехала, – объявил майор Сизов.
Через минуту в дверях предстали два жилистых санитара. Привычно равнодушные, как если бы такое побоище им доводилось видеть не единожды, обратились к полковнику Тыльнеру:
– Ну так как? Забирать их или повременить?
– Забирайте, – распорядился полковник. – Сделали все, что нужно.
Стараясь не наступать в лужу запекшейся крови, подобрались к катранщику, лежавшему у дверей, и, положив его на носилки, вынесли из комнаты.
Максимов достал из полевой сумки блокнот с карандашом и задал первый вопрос свидетельнице:
– У вас паспорт при себе?
– Нет, – отрицательно покачала головой девушка.
– Как вас зовут и год вашего рождения?
– Матрена Федоровна Никишина. Родилась в двадцать первом.
– Где вы проживаете?
– На Поперечной просеке, дом номер один.
– А где работаете?
– На фабрике «Большевичка».
Перевернув страницу в блокноте, капитан Максимов задал следующий вопрос:
– Как вы оказались в этом доме?
Брови Никишиной сомкнулись у переносицы, отчего она сделалась старше и строже; пухлые губы сложились в скорбный изгиб. В какой-то момент показалось, что молодая женщина заплачет. Но ожидаемого не произошло. Встретив жестковатый взгляд Максимова, она спокойно проговорила:
– Я пришла сюда с Федором.
– Это с гражданином Федором Агафоновым?
– Да, с ним.
– И вам было не страшно находиться в одной компании с несколькими уголовниками?
– Не страшно. Я всецело доверяла Федору. Сейчас его нет, – хрипло произнесла Никишина. Успокоившись, продолжила: – Я с ним уже целый год, и за все это время он мне не сделал ничего дурного. Возможно, для вас он и преступник, а для меня – любимый человек.
Записав сказанное, капитан Максимов продолжил допрос:
– Вы видели, кто убил всех этих людей?
Женщина безучастно взглянула на вошедших санитаров. Некоторое время она наблюдала за тем, как они поднимали со стула убитого Агафонова. Получалось у них неловко – безвольное тело Рашпиля не поддавалось, и санитары едва не уронили его на пол. Изрядно перепачкавшись кровью, они наконец ухватили его за руки и за ноги, после чего уложили на носилки, поставленные на пол. Голова Агафонова запрокинулась и ударилась затылком об пол.
Матрена Никишина отвернулась и принялась сосредоточенно смотреть через окно на крепкий дуб, на ветках которого продолжали цепко держаться коричневые листья. Максимов не торопил: терпеливо дожидался ответа.
– Видела. Он был один, – произнесла свидетельница неожиданно твердым голосом. – В это время я находилась в соседней комнате и видела его через приоткрытую дверь. Заметить меня он не успел… Когда убийца начал стрелять из двух пистолетов сразу, то я спряталась в чулане и укрылась какими-то тряпками. Думала, найдет меня и убьет… Все молитвы вдруг сразу вспомнила, которым меня бабушка учила… Потом стрельба прекратилась и он стал ходить по комнатам, высматривать – не остался ли кто живой. А у меня зуб на зуб не попадает. Громко так стучали, мне показалось, что на всю комнату слышно. Заглянул в чулан, посмотрел, что там, и ушел куда-то. А я так и сидела, боялась даже пошевелиться. Думала, может, он в соседней комнате находится.
– Можете описать, как он выглядел?
Убитых уже унесли, на полу оставались лишь кровавые пятна, невольно притягивающие взгляд.
– Трудно как-то так сразу сказать. Я ведь мельком его видела… Высокий он был и рыжий.
Вытащив из сумки папку, Максимов отыскал среди бумаг нарисованный портрет Рыжего и предложил:
– Взгляните на рисунок… Этот человек похож на того, что стрелял?
Девушка взяла лист бумаги и долго рассматривала рисунок.
– Похож. Даже очень, – робко глянула она на Максимова. – Вы ведь его найдете? – спросила она с надеждой.
Спрятав листок с рисунком в полевую сумку, Иван ответил:
– Можете даже не сомневаться. От правосудия ему не уйти. Это вы на Тишинке гражданину Дергунову плащ приносили?
– Да, мне сказали, – потупилась девушка.
– Можете быть свободны. Будьте готовы к тому, что мы можем вызвать вас в ближайшее время.
Капитан посмотрел на часы. Через полчаса должно начаться оперативное совещание. Следовало поторопиться.
Убийство семи человек уже наделало немало шума в городе, о нем только все и говорили. Начальство потребует скорейшего расследования. Засветился Рыжий, и вновь самым страшным образом. Он ведь не просто убил Рашпиля, он обезглавил всю банду, длительное время находившуюся на первых позициях в криминальном мире.
Вакантное место долго пустовать не будет, и Рыжий вскоре может занять его по праву. Стать полноправным уголовным паханом Москвы. Вот только хватит ли у него силенок, чтобы удержать власть?
Глава 22
Снайперская школа в Кусково
С началом боевых действий было принято решение провести в Москве затемнение, и все улицы и площади с вечера до самого рассвета были погружены во мрак. Причем он был настолько густым, что пешеходы сталкивались на тротуарах лбами. Только совсем недавно ввели люминесцентные карточки, которые прикрепляли к одеждам. Не бог весть какое освещение, но все-таки как-то выручает. Во всяком случае, гарантировали от лобового столкновения с прохожим.
Столица оживала, просыпалась. По ночам армия дворников трудолюбиво боролась с оледенением, чтобы утром горожане могли безбоязненно идти на работу по тротуарам, засыпанным песком.
Максимов застал Ахмета во дворе. Огромный, плечистый, выше всякого прохожего на целую голову, он смотрелся генералом среди дворников и воплощал собой порядок на московских улицах. Дворницкая бляха на его дерматиновом фартуке сверкала орденом. Крепкой широкой ладонью он выгребал из ведра песок и размашисто раскидывал его на тротуар, будто бы засеивал поле.
Заметив приближающегося Максимова, Ахмет поставил ведро на асфальт. Стянул с ладони перчатку и пожал руку капитану.
– Как работается, Ахмет? – спросил Максимов, угощая дворника папиросой.
– Вчера вечером все подмерзло, гололед был, – пожаловался Ахмет. – Милиция нас всех подняла среди ночи и наказала до окончания комендантского часа весь лед убрать, а тротуары песком посыпать, иначе горожане все ноги переломают. А
