Выстрел из темноты - Евгений Евгеньевич Сухов
– Как его зовут?
– Кобзарь его фамилия, зовут Николаем. Вот отчества его я не помню. Да и кто будет пацана по отчеству называть!
Положив рисунок в полевую сумку, Максимов произнес:
– Отчество мы узнаем. Ну а как вы сами-то живете, Константин Юрьевич?
– Ни шатко ни валко, так бы ответил… А потом, чего жаловаться-то? Все так нынче живут. Девчонок вот только жаль, что в снайперской школе учились. Уже тридцать девушек погибло из последнего выпуска. Я ведь у них занятия вел… Всех их и в лицо, и по фамилиям помню, голоса их веселые до сих пор слышу… Все такие задорные, жизнерадостные, молодые, красивые. Мы ведь старше двадцати пяти лет не брали. Хотя все они на фронт стремились. Очень жесткий набор у нас был! Самых лучших отбирали. Посмотришь на них – и настроение как-то сразу поднимается, как будто бы и не было никаких печалей. Вот сейчас сижу и рассматриваю их фотографии, – указал он на закрытую папку. – Мне бы поплакать, зарыдать в голос, а я не могу… Из горла только хрип идет. Все на сердце накапливается. Сейчас женскую школу снайперской подготовки перевели в поселок Амерево Щелковского района, начальником школы назначен Кольчак Николай Николаевич, полковник. Вот кто настоящим отцом для девушек будет! Он за них в огонь и в воду! И подготовит как надо. Только ведь не задержится он долго на этом месте, все на фронт рвется, рапорт за рапортом пишет, чтобы отпустили. – Вздохнув, добавил: – Может, оно и к лучшему для меня, что девчонок в Амерево перевели. Не буду их каждый день видеть, как-то успокоюсь. А то смотришь, бывало, на красу и думаешь: «А скоро ей в земле лежать…» Вот такие они невеселые дела.
Распрощавшись с Яншиным, Максимов ушел. В деле появились серьезные подвижки. Вроде бы порадоваться следовало, а вот только на душе было как-то очень тревожно, как если бы Константин Юрьевич переложил на него значительную часть своих невеселых дум.
Глава 23
Специальное задание
В Варшавскую разведывательно-диверсионную школу штандартенфюрер СС Нойман Максимилиан обычно приезжал с инспекцией. Штабу «Валли»[24], который он представлял, важно было оценить, как проходит обучение агентов в одной из лучших школ абвера. Именно сюда приезжали сотрудники немецких спецслужб для ознакомления с новейшими методами подготовки квалифицированной агентуры из советских военнопленных. Руководство школы осознавало, что их школа является образцом для всех остальных заведений, а потому старалось продемонстрировать лучших агентов, познакомить с оформлением учебного лагеря и полигона, охотно показывало наглядные пособия, по которым проходило обучение агентуры.
В этот раз штандартенфюрер СС Нойман Максимилиан прибыл с иной целью – ему предстояло подобрать агента для выполнения особо важного задания, которое планировалось провести в Москве. Он уже осмотрел шестнадцать папок с личными делами агентов (среди них были и такие, кто имел немалый разведывательный и диверсионный опыт, уже не однажды побывал в глубоком советском тылу), однако они не удовлетворяли по ряду требований. Теперь он перелистывал дело Николая Кобзаря, сидящего напротив, которого ему настоятельно рекомендовал майор Марвиц. Штандартенфюрер вчитывался в содержание характеристик, отзывов от преподавателей, и чем глубже он вникал в детали, тем интереснее представлялся ему Кобзарь.
Свое детство Николай вместе со своей младшей сестрой Варварой провел в Даниловском детприемнике в Москве, организованном на территории бывшего монастыря, где размещались дети арестованных врагов народа, содержавшихся вместе с беспризорниками. Кто были его родители и чем они занимались, сказать теперь было невозможно. Предположительно отец военнослужащий, потому как Кобзарь помнил его в военной форме. По его заверениям, мать всегда была рядом, скорее всего она была домохозяйкой. Пропала вместе с отцом. Вероятно, родители сгинули где-то в сталинских лагерях. Николай Кобзарь представлял собой интересный и богатый материал, с ним можно было работать.
Шесть месяцев назад этот человек, входивший в состав советской диверсионной группы, перешедший фронт в районе Харькова, неожиданно сдался в плен патрулю полевой жандармерии и на сносном немецком языке объяснил, что хотел бы служить Третьему рейху.
Удивительным являлось то, что Кобзарь сдался в пятидесяти километрах от линии соприкосновения, иначе – в глубоком немецком тылу Харьковской области. Сумел невидимым пройти через множество дислоцированных частей, постов, пересечь два широких минных поля и поднял руки буквально у порога штаба армии.
То, что у Николая Кобзаря серьезные намерения служить Третьему рейху, он доказал тем, что сдал свою группу, с которой пересек линию фронта; рассказал о задании, которое они должны выполнить. А оно заключалось в том, чтобы взорвать штаб 6-й армии генерал-фельдмаршала Вальтера фон Рейхенау.
Когда же у него спросили, почему он не сдался раньше, Николай Кобзарь объяснил, что хотел продемонстрировать свои возможности. Что ему удалось в полной мере… В процессе обучения командование школы убедилось, что Кобзарь действительно хорошо подготовленный шпион, не хуже, а может быть, даже и лучше большей части диверсантов подразделения «Бранденбург-800».
И кто знает, что приключилось бы с командующим 6-й армии, если бы не сдача в плен этого русского.
Следовало отдать должное диверсионной группе русских, они были хорошо организованны, и потребовалось усилие двух пехотных полков, чтобы их наконец обнаружить. В плен из них никто не сдавался, а потому их пришлось уничтожить, потеряв при этом немало солдат.
Как и всякий военный контрразведчик, штандартенфюрер СС Нойман Максимилиан не доверял сдавшимся в плен. Можно было ожидать, что появление Кобзаря – это некая хитроумная игра русских для внедрения своего человека в абвер. Но уж как-то больно грубо получается: подставить под удар с десяток высококлассных диверсантов, которые могли бы принести еще немалую пользу, чтобы внедрить одного. Причем безо всякой гарантии, что предстоящий план сработает.
Психологи, работавшие с Кобзарем, не обнаруживали в его поведении какого-то антагонизма по отношению к сталинскому режиму, биография его тоже складывалась успешно, и в будущем со своими недюжинными способностями он сумел бы сделать неплохую карьеру в Красной армии. Однако в силу каких-то причин он выбрал противоположную сторону. Если не смотреть на все эти шероховатости, несколько портившие общую картину, к ним попал человек, обладающий всеми необходимыми качествами для разведчиков в глубоком тылу противника.
После тщательной проверки, которую Кобзарь успешно прошел, его направили в разведывательную школу в Варшаве, считавшуюся лучшей и непосредственно подчинявшуюся штабу «Валли».
В разведывательно-диверсионной школе Кобзарь обучался три месяца, где его готовили
