Выстрел из темноты - Евгений Евгеньевич Сухов
Прошелся по квартире. Остановился у стола напротив Рашпиля, застывшего с открытым ртом; его длинные журавлиные ноги нескладно торчали из-под стола. Заглянул в каждую комнату. Никого. Открыл чулан, набитый старым хламом. Тоже никого не видать.
– Спите спокойно, дорогие товарищи, – посмотрел он в последний раз на застывшие тела и, потушив свет, вышел во двор. С наслаждением вдохнул свежий воздух. – Вот этого мне не хватало. А то там все порохом провоняло, кровь хлещет, а тут благодать одна. Вы даже представить не можете, как там хреново, – с улыбкой посмотрел он в перекошенное от страха лицо Геры. – Так что вы скажете?
– Может, там добро какое-то имеется, надо бы посмотреть, – предложил хромой.
– Это уже мародерство, – неодобрительно покачал головой Семен. – А потом, что у них может быть такого, чего мы сами не можем достать? О больших делах думать надо, чего нам на мелочевку размениваться?
– Семен, катранщик фартовый малый, у него реально должно быть рыжье! – запротестовал Нестер. – Мне не в падлу, если стану копаться!
– Снаружи были слышны выстрелы?
– Не очень, только хлопки. Стены толстые, а потом, окна во двор выходят. Здесь едва ли не ежедневно какая-нибудь пальба.
– Идите вдвоем, только по-быстрому, а я здесь покурю!
Гера с Нестером вошли в хату. Рыжий закурил: хлопотный день получился, как-то оно все наперекосяк пошло. Когда табака оставалось на пару затяжек, дверь виновато скрипнула и во двор, пряча лица в глубокой тени, вышли подельники с двумя чемоданами.
– Где ты научился так стрелять? – выдавил из себя блондин.
– Учителя хорошие были, вот и поднаторел. Много набрали? – выходя на безлюдную улицу, спросил Рыжий.
– Хороший улов. Целый чемодан, и все брюлики[21] с рыжьем[22], а в другом – деньги.
– Ты за минуту всех их разом положил!
– А ты бы на моем месте продлял это удовольствие? Сначала бы ногу прострелил, потом бы в руку пальнул, а затем и голову продырявил? Так, что ли? Нет, брат, я не такой кровожадный, как ты. Во всем должна быть мера. Пивка бы сейчас, а то у меня в горле пересохло.
– Здесь неподалеку ресторан имеется, там пиво «Жигулевское» продают, – произнес колченогий.
– Как далеко? Не самое подходящее время, чтобы по городу шастать, да еще с наваром!
– Метров пятьсот пройти, на самом углу ресторан стоит. А по дороге разбитый дом. В нем можно и рыжье припрятать, чтобы по городу с ним не шастать.
– А что за ресторан?
– Кооперативный, называется «Париж».
– Поканали!
Зашагали по затемненной пустынной улице. Встречались лишь редкие прохожие, с настороженностью посматривающие на трех молодых мужчин, шагавших без спешки. Метров через триста вышли к зданию, разбитому бомбардировкой. По сохранившейся лестнице спустились в подвал, где между камней спрятали чемоданы.
– В Сокольниках потом разделим. Там нам никто не помешает, – заключил Семен. – А сейчас двинули в ресторан, а то жрать больно охота!
Ресторан размещался в помпезном каменном здании, построенном пятьдесят лет назад. Фасад украшен барельефами из греческой мифологии, где нашлось место и атлантам, и медузе с развевающимися волосами. Под самой крышей налеплены шлемы с длинными перьями, выглядящие на общем античном фоне весьма к месту.
В прежние времена здание выделялось среди прочих построек, стоявших по соседству. Теперь же, изрядно обветшавшее, оно потеряло прежний лоск, и в нем трудно было узнать доходный купеческий дом. От былого великолепия осталось только широкое парадное крыльцо с высоким дверным проемом. На пятачке прозябали дома поплоше, по большей части деревянные, напоминавшие руины, но по-прежнему жилые.
Зашли в ресторан. В просторном зале были заняты почти все столы. Среди присутствующих выделялась шумная компания, состоящая из офицеров-пехотинцев, что-то отмечавших; через стол от них расположилась пожилая пара, одетая старомодно (гардероб из довоенных запасов); ближе к сцене за роялем сидел немолодой музыкант и играл какой-то вальс; за сдвинутыми вплотную двумя столами устроились семеро молодых мужчин, которые о чем-то сдержанно беседовали.
Рыжий с приятелями занял столик неподалеку от входа: весьма удобная позиция, чтобы наблюдать за присутствующими, а в случае возможных осложнений ретироваться через распахнутые двери.
Подошла официантка, блондинка лет тридцати, с высокой прической и со следами глубокой усталости на хорошеньком личике.
– Что вы желаете? – буднично поинтересовалась официантка.
– Вот что, девонька, принеси нам для начала соляночки и еще тушеной телятины с овощами и картошкой. Бутылку водки, салатов каких-нибудь, а далее мы определимся.
– Хорошо, – чиркнула официантка в блокноте. – Только я тебе не девонька, у меня уже двое сыновей подрастают. Ты так своих марух называй.
– Ох как ты взъерепенилась! – одобрительно осклабился Рыжий. – В вашем заведении все такие?
– Это ты у них поинтересуйся.
– Плохо фронтовиков встречаешь, мы за Родину кровь проливали. Ведь только пару дней как с фронта вернулись! – весело заговорил Семен. – Радуемся каждому прожитому деньку, а еще тому, что в живых остались, завтра нам опять в бой идти, а ты нас хулой поносишь. Ой, некрасиво!
– Фронтовик, говоришь, – презрительно скривила губы официантка. – Вот брат мой – фронтовик! Три ранения у него, и все тяжелые, и всякий раз на фронт возвращался. Сейчас в госпитале лежит. Вот подлечится и снова пойдет Родину защищать. Каждый день фронтовиков вижу, они сразу приметны, я их из многих тысяч могу отличить. А вот вы на фронтовиков никак не похожи. Не мое это дело… Я сейчас заказ отнесу, – отступила в сторону официантка.
Крепкая рука Рыжего попридержала женщину за локоть.
– Так как тебя звать, красавица?
– Ольга Степановна.
– Вот ты наговорила нам всякого, Ольга Степановна, а ответа нашего выслушать не пожелала. День, видно, у тебя не задался, обидеть нас хочешь, с чего вдруг ты решила, что мы не фронтовики?
– Возьмем тебя, например. Орден Красной Звезды нацепил на грудь, невесть откуда взятый, а как его носить – не знаешь.
