Загадка двух жертв - Андрей Анатольевич Посняков
– Ну, купальник однозначно! – Сергей вдруг нахмурился. – Хотя он его мог сам подобрать.
– Если подбросили – кто-то мог видеть, – закурив, наставительно бросил Алтуфьев. – Ну не привидение же и не человек-невидимка…
Покосившись на лежавший на краю стола новенький альманах «Фантастика 1967», Владимир Андреевич не сдержал довольной улыбки. Улыбнулся и Пенкин – у него тоже точно такая же книжка имелась! Ниночка принесла. Расцеловать бы!
– Оформление какое изысканное! – Алтуфьев любовно погладил черную обложку с серебристыми буквами и футуристической картинкой – черно-красные фигуры на фоне стилизованной планеты. – Прочел уже что-нибудь?
– Альтова начал…
– А я уже до Жемайтиса дошел. Так! – вдруг опомнился Владимир Андреевич. – Насчет того дела мы вот как поступим… Набросаем-ка все на листок. И доверимся озерским! Нам-то, сам понимаешь, теперь туда никак… Новый шеф не отпустит. И вообще приказал заканчивать как можно быстрей! Так что у нас с тобой день-два, не больше, в запасе. А с Лутоней этим – тухло! Ну вот носом чую! Кстати, местные уже хозяйку купальника нашли, переговорили…
– Молодцы!
– Молодцы-то молодцы… Однако нынче они без отдельных поручений… На свой страх и риск… – Алтуфьев покривил губы и неожиданно улыбнулся. – Еще хорошо, что мы шефу про практикантку не сказали! Лишний человек не помеха… Кое-что и ей можно поручить. К примеру, магазины проверить… Что там по чернилам? Тем, которыми звезду нарисовали…
– А! – усмехнулся Сергей. – Обычные чернила, красные, «Радуга». Таких в любом магазине завались!
– Ой, не в любом, Сережа! – Владимир Андреевич задумчиво поскреб кончик носа. – Вот сам прикинь – кто их покупает?
– Учителя в первую очередь, – задумался Пенкин. – Но сейчас лето… Так, даже и не знаю…
– Вот! Значит, покупателя вполне могли и запомнить. Тем более в Озерске, где больших универмагов отродясь не бывало… Записал?
– Ага…
– Подпиши – Колесниковой… Ей же и – пупсы… А Дорожкина с Мезенцевым попросим возможных свидетелей отработать… ну, у дома Лутонина… Кстати, ты Мезенцеву конспекты свои дал?
– Дал! Хорошо, не выкинул!
– Хорошо, да… А Дорожкину я потом свечи привезу. Для мотоцикла. Он, кажется, «Иж-Юпитер» собирается покупать… Женю, думаю, они не обидят – поставят за практику зачет!
Тут Пенкин хохотнул:
– Кто бы сомневался! Девушка хорошая, умная… Тем более Мезенцев, кажется, к ней неравнодушен… Или она к нему…
– Так! – Владимир Андреевич прихлопнул ладонью по книжке. – Давай-ка с тобой прикинем примерный портрет убийцы. Я имею в виду – психологический.
– Умный! – тут же бросил Сергей. – Боязливый, импульсивный. Убийства, думаю, эксцесс… И – хитрый! Звезду-то он вырезал…
– Чтоб следствие запутать! Да, скорее всего, так… Умный, хитрый, импульсивный, трусоватый интеллигент!
– Почему интеллигент?
– А ты Евтушенко вспомни! Он ведь его цитировал: «Поэт в России больше, чем поэт!»
– А-а, вон вы про что… Так это, может, и не убийца…
– Может быть… Но будем иметь в виду.
* * *
Зайдя в «Лентагиз» – магазинчик, торгующий всякой канцелярщиной и – иногда – книгами, Мезенцев удивленно глянул на полки. Окинул, так сказать, ассортимент опытным взглядом человека, не чуждого фотоискусству и некогда занимавшегося в фотокружке. Впрочем, там полгородка занималось. Ну, как бы то ни было…
От увиденного Максим восхищенно присвистнул:
– Ничего себе! Вот это я понимаю…
И было ведь чему удивляться! На полках и на витрине виднелись и проявитель, правда, только для бумаги, и фиксаж, и пачка «Униброма»[2] девять на двенадцать, и даже фотопленка шосткинской фабрики «Свема». На сто тридцать единиц, в ярких оранжевых коробочках.
– Пленки только три штуки осталось, – перехватив взгляд посетителя, предупредила продавщица, крашенная пергидролем блондинка с вытянутым бледным лицом. – Будете брать?
– Да, конечно, – спохватился Максим. – Все три… А давно вам пленку привезли?
– Да уж пару недель… Берут потихоньку. Еще на тридцать две единицы была – такая синенькая… Так ее сразу купили. Все десять штук!
У Мезенцева сильно забилось сердце… Пленка на тридцать два!!! Самое то, если делать на семьдесят два кадра…
– Я ему и оранжевую предлагала, так отказался, не взял.
Понятно! Чем больше светосила, тем выше зернистость.
Предчувствуя, что ему сейчас повезет, Максим нервно сглотнул слюну.
– Так вы, значит, покупателя того знаете?
– Да нет, не знаю, – отмахнулась продавщица. – Не наш он, городской.
«Городскими» в Озерске по старинке называли жителей Тянска или приезжих из больших городов.
– Такой… в сером костюмчике… Стрижка? Так он в шляпе был… Нет, волосы не торчали… Да недолго он тут и был – купил да ушел. Говорю же, кто такой – не знаю…
– А чернила? – негромко спросил Максим. – Чернила у вас есть? Красные…
– Есть. Хорошие – «Радуга». Семнадцать копеек – «Мосбытхим». Красные вообще летом редко когда кончаются. Учителя берут да еще конторские… В последнее время? Да, брали, да… Завхоз школьный брал… Еще парочка конторских… И городской в кепке…
– Тот же, что и фотопленку покупал? – с надеждой спросил Мезенцев.
Продавщица хмыкнула:
– Говорю же – в кепке! А тот в шляпе был…
– Тот, значит, высокий, а этот, в кепке, – коренастый, низенький?
– Да нет… – сказала женщина. – Роста они оба одинакового… Только тот, что в шляпе, – в костюме, а в кепке – в куртке зеленой. Ну, знаете, студенты еще в таких ходят. Только этот не студент, ему лет тридцать… Узнать? Ну-у, не знаю…
Пупсы определенного ассортимента – типа того, что нашли у Лутони, – продавались в универмаге РайПО, в отделе игрушек. Обычные такие куколки с нарисованными глазами, в дефиците никогда не были.
– Чтоб мужчины покупали? – Дебелая тетка в синем халате – продавец – удивленно посмотрела на Макса. – Нет, такого не припомню, чтоб мужчины. Женщины обычно берут… Да это и не пупс, в общем-то. Пупс вот, – продавщица взяла с полки маленькую – с ладонь – голенькую куколку без волос. – Кукла бесполая, изображает маленького ребенка – младенца. Целлулоид, цена девять копеек. А то, что вы показали, это уже с волосами, и видно, что девочка. Ленинградский завод. У нее и артикул другой, и восемнадцать копеек цена… Да, недавно две девочки прибегали, взяли почему-то сразу четырех…
– А что за девочки?
– Маленькие, лет по семь-восемь. Я еще спросила, кто им деньги дал, целый рубль? А они засмеялись и убежали. Одна светленькая такая, с косичками, другая тоже с косичками, но потемнее… Да не знаю я, чьи это дети! Одеты… В платья они одеты, как все девочки… Ой!
Продавщица вдруг осеклась и пристально посмотрела на Мезенцева…
– А ведь темненькая-то – не как все! Платьице у нее такое, нарядное, синее с белым, импортное или из Прибалтики… Запоминающееся…
* * *
– Оп-па!
